Нашествие умников

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Нашествие умников

2008 год резко изменил ситуацию. Публикация двух сборников открыла ворота для молодых фантастов-интеллектуалов. Это «Предчувствие „Шестой волны“» (СПб.: Амфора, 2007) и «Цветной день» (Рига: Снежный ком, 2008). Первый из них составлен одним из признанных ветеранов «Четвертой волны» Андреем Лазарчуком, а второй — молодым критиком Аркадием Рухом. Авторов обеих книжек тираж не особенно интересовал. Они твердо знали: большого тиража не будет, массовой аудитории не будет. А значит, можно спокойно поднимать планку литературного качества, экспериментировать с языком, эстетикой, композицией, мысленно поставив крест на карьере бестселлериста. Потенциальный бестселлерист из четырех десятков писателей, попавших в «Предчувствие…» и «Цветной день», только один — Владимир Данихнов.

Большая сложность явилась.

Оба сборника построены как собрание текстов, написанных интеллектуалами, для которых стиль столь же важен, как и сюжет.

С чем столкнулись те, кто пришел в фантастику в «нулевых»? Прежде всего с тем, что рынок жестко диктует правила игры. «Четвертая волна» — те, кто вырос из «малеевок» и «дубултеевок», те, кто печатался в год по чайной ложке, сформировались как писатели вне рынка, и большинство в 90-х его правила отвергли. «Пятая волна» прорвалась к печатному станку в условиях полиграфического бума начала — середины 90-х. Эти люди больше всего чтили личную свободу, чуждались пускать политику в литературу, искренне любили фэнтези и могли не очень-то заботиться о привлекательности их товара для покупателя. Тогда еще существовал массовый любитель «умной» фантастики, и он, этот персонаж, ставший к настоящему времени легендарным, разбирал с полок очень непростое чтиво. Фантасты времен взлета Олди знали всего одну серьезную проблему: конкуренцию с англо-американским производителем. Во второй половине 90-х — самом начале «нулевых» в фантастическую литературу пошли совсем другие люди. Мистики и романтики, считавшие, что о политике еще не все сказано и им есть что сказать, а потому крепко сдабривавшие повести и романы политическими пряностями. Это «Шестая волна». Дивов, Бурцев, Елисеева, Бенедиктов, Тырин, супруги Белаш и так далее. Я и сам оттуда. Кризис поставил их (нас) в более жесткое положение: они работали в условиях, когда еще не умерла иллюзия, будто нечто по-настоящему сложное и интересное можно выпихнуть в мир больших тиражей… однако шансов на такой исход стало намного меньше. «Шестой волне» повезло только в одном. Развитие авторского права облегчило конкуренцию с западными авторами — издателю труднее стало обворовывать англичан и американцев, а значит, менее выгодно их печатать… Новые условия требовали нового подхода: понадобилось быть одновременно мастером боевика и очень хорошо образованным или хотя бы весьма начитанным человеком. Тогда ты мог подпрыгнуть и попробовать «плоды запретные, спелые», как это получилось у Бенедиктова и Дивова.

Но вот рынок нажал. Условия стали еще хуже. «Седьмая волна» вкатилась в жизнь под грозные слова рынка: «Хватит компромиссов! Либо бестселлер, либо художественно полноценный текст. Выбирайте!»

Подобные условия и способствовали появлению на свет «Седьмой волны»[3] разделенной на две половины почти непреодолимой пропастью. Первая половина работает на тираж, вторая — на литературу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.