Д’Артаньян и мушкетеры
Д’Артаньян и мушкетеры
Александра Дюма-отца можно без преувеличения назвать отцом кича в мировой литературе. Причем он заложил основы кича не только в области жанра и вульгаризации методов писательского труда, но прежде всего именно Дюма-отец всей своей жизнью и всем своим творчеством сделал правомерными безнравственные принципы штамповки литературной халтуры и воровства идей и произведений более успешными писателями у начинающих или менее талантливых авторов. Своим успехом он создал прецедент для жадных и слабодушных, и этим сказано все.
Очень сложно говорить о литературных героях прославленного писателя, хотя все они, как правило, просты, прямолинейны и шаблонны; поклонники Дюма-отца обычно выражаются мягче – незамысловаты. Трудно по причине того, что мы не знаем, какой герой действительно придуман Дюма, а какой им украден у истинного создателя. Однако не рассказать о некоторых из этих героев невозможно, поскольку именно они и являются теми лекалами, по которым сегодня кроят бесконечный ряд своих персонажей многочисленные дельцы масскультуры и под которых ретивые критики подгоняют литературные образы прошлых времен.
Дюма-отец в трудах своих предпочитал держаться подальше от философии, зато выбирал самые желаемые и одновременно недоступные в повседневной жизни устремления души обычного человека и силой художественного слова обращал их в сказочную реальность. Мы расскажем о двух таких героях – о храбром гасконце д’Артаньяне и о невинном узнике-мстителе графе Монте-Кристо. Сразу отметим, что в написании обоих романов у Александра Дюма был соавтор – Огюст Маке, совместно с которым были сочинены почти все прославленные шедевры, подписываемые ныне только именем Дюма-отца: «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя», «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя», «Королева Марго», «Графиня де Монсоро», «Сорок пять», «Граф Монте-Кристо», «Женская война», «Черный тюльпан», «Ожерелье королевы» – всего восемнадцать романов.
Александр Дюма родился в 1802 г. в семье революционного генерала в отставке Тома Александра (сына французского аристократа и чернокожей рабыни), который в силу своего незаконного рождения принял материнскую фамилию Дюма, и дочери трактирщика Марии-Луизы Лабурэ. Случилось это в поместье генерала близ городка Вилле-Котре.
Отец умер в 1806 г., когда сыну не было еще и четырех лет. Поскольку генерал-республиканец находился в опале у Наполеона I, семья Дюма оказалась без средств к существованию. Мать выкручивалась, как могла, по этой причине Александр получил весьма посредственное образование, но привык черпать знания самостоятельно – из литературы.
Начитавшись пьес Шекспира, юный Дюма решил стать драматургом.
В провинции сделать писательскую карьеру было невозможно, и в 1823 г. он перебрался в Париж, где с помощью друзей отца получил место писца в канцелярии герцога Орлеанского, будущего короля Луи Филиппа.
Служба не помешала ни литературным трудам Дюма, ни его романтическим увлечениям. Первым плодом парижской жизни писателя стал родившийся в 1824 г. незаконный сын Александр, будущий писатель Дюма-сын.
Следует признать, что в писательском труде Дюма сразу пошел по пути соавторства. Даже первый водевиль «Охота и любовь», в написании которого он принял участие и который был поставлен на сцене третьеразрядного парижского театра в 1825 г., был сочинен в соавторстве тремя приятелями – А. Дюма, Дж. Руссо и А. де Левеном. Современники замечали, что от соавторов писателя резко отличали, с одной стороны, врожденное владение литературным слогом, но с другой – непреодолимая барская леность.[175] Иногда создается впечатление, что Дюма-отец всю жизнь боялся самостоятельно браться за перо и чувствовал себя уверенно лишь при наличии перед его глазами необработанной болванки будущего произведения, придуманного другим автором.
По крайней мере, до 1829 г. ни одного значительного самостоятельного произведения Дюма не написал. Затем произошел решительный перелом, когда им была сочинена мелодрама «Генрих III и его двор», хотя поговаривают, что Дюма нашел где-то хорошо написанные воспоминания и переработал их для сцены. Пьесу немедленно взял «Комеди Франсез». На премьере присутствовали многие представители знати во главе с самим герцогом Орлеанским, покровителем Дюма. «Генриха III» приняли восторженно.
Вместе с успехом к писателю пришли не только известность и деньги. Человек блестящей деловой сметки, он немедленно открыл некое подобие агентства по литобработке чужих произведений, и к Дюма потянулась вереница заказчиков – владельцы театров с пьесами, графоманы, жаждущие всемирной славы, талантливые начинающие писатели, не имеющие возможности протолкнуть в печать или на сцену свои первые произведения. Дюма брался далеко не за все, но если ему нравился сюжет, то помимо денег в оплату входило либо его соавторство, либо просто авторство одного Дюма. Мотивировал он это тем, что так желают издатели и владельцы театров! Фактически это было всеобъемлющее литературное цахесианство с единственным отличием – Дюма был чертовски талантливым писателем. К середине 1840-х гг. за ним уже твердо закрепилось прозвание литературного злодея и мулата-надсмотрщика французской литературы, а соавторов его по сей день скромно и незаслуженно называют «литературными помощниками».
В 1838 г. Жерар де Нерваль – один из соавторов Дюма – познакомил его с Огюстом Маке (1813–1888), школьным учителем-графоманом, мечтавшим о литературной славе. Маке написал пьесу «Карнавальный вечер», но ее отвергли во всех парижских театрах. Тогда неудачник попросил Нерваля представить его Дюма. Мэтр переделал пьесу, и театр принял ее под названием «Батильда».
С этого времени Дюма стал кумиром Маке, который немедля показал писателю набросок своего романа «Добряк Бюва». Сюжет будущей книги Дюма понравился, и он переработал его в роман «Шевалье д’Арманталь», который был опубликован в 1840 г. Так началось их сотрудничество, причем автор на произведениях обычно указывался один – Александр Дюма.
Маке добровольно отказался от упоминания его имени, но получал значительную часть гонораров за опубликованные произведения. Более того, он выступил с опровержением сыпавшихся на Дюма обвинений в литературном воровстве и даже подписал письмо о том, что не имеет претензий к своему соавтору. Только в 1858 г. Маке неожиданно подал на Дюма в суд и потребовал восстановить его в авторских правах на совместно написанные романы, но проиграл этот шумный процесс.
Современные литературоведы часто указывают на то, что за всю жизнь Маке не создал ни одного достойного произведения, а то, что было им опубликовано самостоятельно, представляет собой слабейшие графоманские поделки. Однако они не могут отрицать и того, что все великие произведения Дюма были созданы только в соавторстве с Маке, ни до начала их сотрудничества, ни после их скандального разрыва писатель не создал ничего хотя бы равного. Из этого вытекает неизбежный вывод: Дюма и Маке представляли собой мощную, взаимодополняющую друг друга авторскую группу. Можно предположить, что историк Маке выполнял функцию сочинителя скелета сюжета – основных коллизий и главных действующих лиц; однако ему не дано было достойно облечь все это в литературную форму. Дюма же великолепно владел словом, умел оживить героев и увлекательно развить сюжет, но ему не дано было таланта изначально придумывать интересные коллизии и образы.[176]
Я не ставил перед собой задачу раскрыть художественную ценность выбранных произведений, но намерен говорить только о литературных героях в процессе их исторического развития, поэтому в связи с вышесказанным речь будет идти о совместных творениях Маке – Дюма, где оба автора выступают на равных. (К слову будет сказано, соавторство это уже официально признано в ряде стран, и знаменитые романы издаются под двумя фамилиями.)
Роман «Три мушкетера» был написан в течение 1843–1844 гг. и публиковался частями в журнале «Le Si?cle» («Век») с марта по июль 1844 г.
В основу произведения легла книга писателя Гасьена де Куртиль де Сандра (1644–1712) «Записки господина д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты мушкетеров короля», опубликованная в Кельне в 1700 г. Де Куртиль был известен как сочинитель фальшивых воспоминаний от имени известных людей XVII в. Одно время он сидел за клевету на высокопоставленных лиц в Бастилии, комендантом которой служил тогда бывший мушкетер маркиз де Бемо – большой любитель рассказывать о своей молодости. А поскольку Бемо был закадычным приятелем лейтенанта д’Артаньяна, то последний часто фигурировал в россказнях маркиза. Таким образом де Куртиль заполучил богатейший фактический материал, и через двадцать лет после смерти д’Артаньяна были сочинены его «Записки». Автор книги утверждал, что написал ее на основании случайно доставшихся ему подлинных записок д’Артаньяна, якобы конфискованных после гибели капитан-лейтенанта специально посланным королевским чиновником. Современные исследователи установили, что де Куртиль действительно ничего не выдумал, но приписал мушкетеру события из жизни более чем десяти шпионов и авантюристов, орудовавших во Франции времен Людовика XIV.
Каким образом «Записки господина д’Артаньяна» попали в руки Дюма? Скорее всего, вначале на них случайно наткнулся в библиотеке Маке, но известно и то, что Дюма «позаимствовал» книгу де Куртиля из Марсельской библиотеки. Помимо нее в трилогии о мушкетерах были использованы «Мемуары» Ларошфуко (там рассказывается о графине Люси Карлейль, дочери графа Генри Нортумберлендского, которая на балу срезала алмазные подвески у герцога Бекингэма; графиня считается прообразом Миледи); книга П.Л. Редерера «Политические и галантные интриги французского двора»; «Мемуары» господина де Ла Порта, камердинера Анны Австрийской (о похищении Констанции) и другие. В библиотеках, как свидетельствуют современники, рылся преимущественно Маке, Дюма было лень.
Как бы там ни было, но именно «Три мушкетера» положили начало новому жанру в мировой литературе – историко-приключенческому роману, и мы вправе предположить, что родоначальником его стал бездарный писатель и учитель истории Огюст Маке, в то время как Дюма-отец оформил его идею в достойную литературную форму.
Главные герои трилогии о мушкетерах – лица исторические. Рассказывать биографии их нет смысла, поскольку последнее время литературы по этому вопросу выходит очень много. О прототипах достаточно знать следующее. Под именем д’Артаньян изображен Шарль де Батц-Кастельморе, граф д’Артаньян (родился между 1611–1615 г. и погиб в 1673 г.). Гасконец и капитан мушкетеров, верный слуга короля Людовика XIV. Самый знатный по рождению из прославленной четверки. Во время очередной войны с Испанией он был убит при осаде фландрского города Маастрихта. Маршалом Франции с 1709 г. был его родственник граф Пьер де Монтескью д’Артаньян.
Атос – граф Арман де Силлег д’Атоз д’Отвьель (1615–1643). Мушкетер с 1640 г. Умер от раны еще до того, как граф д’Артаньян был зачислен в мушкетеры.
Портос – Исаак де Порто (1617—?). Известно, что родом он был из знатной протестантской семьи, отец его служил при короле Генрихе IV (кстати, как и отец д’Артаньяна). Мушкетер с 1643 г.
Арамис – Анри д’Арамиз. Годы его жизни неизвестны. Это был дворянин, светский аббат в сенешальстве Олорон. В конце жизни он удалился в свои владения вместе с женой и четырьмя детьми. Мушкетер с 1640 г.
Все имена своих героев авторы «Трех мушкетеров» придумали сами, как производные от имен известных по мемуарной литературе личностей. Из четверых реальных прототипов при короле Людовике XIII и кардинале Ришелье мушкетерами служили только д’Атоз и д’Арамиз.
От чего же стала столь популярной трилогия о четырех верных слугах короля? Конечно, авантюрность сюжета «Трех мушкетеров» была заложена еще в «Записках господина д’Артаньяна», однако вряд ли можно ссылаться на нее, как на причину такой неслыханной славы книги. Вышедшие в 1845 г. «Двадцать лет спустя» и в 1847 г. «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя» имеют не менее увлекательную интригу, но гораздо слабее и скучнее «Трех мушкетеров» (причем невозможно согласиться с утверждением, что оба романа постигла участь многих продолжений).
На мой взгляд, тайна такой популярности именно «Трех мушкетеров» кроется в главном герое романа д’Артаньяне, тенями которого, каждый со своей изюминкой, оказались его товарищи. И является она секретом Полишинеля.[177]
Дело в том, что с конца XVIII в. в европейской культуре (философии, литературе, истории) шла активная борьба за Дон Кихота. До этого рыцарь печального образа считался чисто комической фигурой, а начиная с немецкого философа и беллетриста Фридриха Бутерверка его стали трактовать как символ веры человека в правду и добро, его вечного стремления к прекрасному и идеальному.
Уже привычный к литературному воровству Дюма, бесспорно, был в курсе происходящего и решил воспользоваться столь популярной темой и в упрощенном развлекательном виде преподнести читателям нового, молодого Дон Кихота в лице юного д’Артаньяна – гасконец не был отягчен старческими и книжными мудрствованиями, он был весел, решителен и красив, преисполнен не идеальной, платонической, но нормальной, плотской любовью. Дон Кихот изначально не мог быть таким, но именно таким он должен был стать согласно пожеланиям Дюма. Здесь уж точно все решал именно он, а не Маке. Из Дон Кихота и выросли тот самый всеми любимый гасконец и его друзья мушкетеры. А в завершение образа каждому из них был придан свой Санчо Панса, соответственно: д’Артаньяну – Планше, Атосу – Гримо, Арамису – Базен, Портосу – Мушкетон.
Авторы «Трех мушкетеров» и не собирались скрывать, что главным героем их книги является именно Дон Кихот в представлении безбожных французов XIX в. Вспомним самое начало романа: «…его портрет: представьте себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок, средний между рыжим и небесно-голубым».[178] Отметим очень важный момент, на который читатели обычно не обращают внимание: в «Трех мушкетерах» д’Артаньяну восемнадцать лет, в «Двадцать лет спустя» – тридцать восемь, в «Десять лет спустя» – сорок восемь. Во всех романах это довольно молодой, активно действующий человек, и когда начинают говорить о его постепенном старении по мере развития трилогии, звучит это довольно странно.
Верность присяге, личная честь, стремление к правде и справедливости, благородство, бескорыстная дружба и взаимовыручка, преданное служение даме – все это и многое, многое другое было почерпнуто Дюма у героя Сервантеса, творчески переработано и воплотилось в один из гениальнейших романов XIX в.
Но авторы «Трех мушкетеров» не учли главного, впрочем, им, видимо, и не дано было это понять. Дон Кихот не может убивать, он может только сражаться. Он не в состоянии интриговать, поскольку простодушен до безумия. Дон Кихот не способен предавать и ненавидеть, почему и является вечной жертвой мира человеческих страстей. Наконец, он не может служить сильным мира сего ни при каких условиях! Однако все это неизбежно должно быть свойственно д’Артаньяну и его друзьям.
Возникшее противоречие постепенно разрушило обаяние первоначального замысла, и с его исчезновением превратились в занудных неинтересных старикашек бравые мушкетеры. Вот и получается, что на самом деле любим мы не столько героев книги Маке – Дюма, сколько близки нам в их образах ипостаси сервантесовского Дон Кихота. И едва уходит со страниц «Трех мушкетеров» рыцарь печального образа, как герои романа остаются один на один с их создателями и оказываются заурядными и скучными поделками третьеразрядного беллетриста.
Должно сказать, что нет, пожалуй, критика, кто бы ни указал на преднамеренную схожесть д’Артаньяна и Дон Кихота, после чего об этом сразу же намертво забыл. А зря!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.