Незнайка

Незнайка

Разговор пойдет, конечно, не столько о любимом всеми герое знаменитой трилогии Николая Николаевича Носова в целом, как о конкретном Незнайке из заключительной ее части – «Незнайка на Луне». Многие читатели наверняка знают об острой кулуарной полемике, которая идет уже не одно десятилетие вокруг этой книги. Упорные реалисты утверждают, что в ней писатель в духе своего времени сатирически изобразил жизнь коротышек в капиталистическом мире. Искатели правды договорились уже чуть ли не до того, что «Незнайка на Луне» стал руководством к действию для разрушителей СССР.

Принимать чью-либо сторону в этом споре не стоит, однако нельзя не отметить и тот факт, что «Незнайка на Луне» приобрел в наши дни глубочайший философский и общественный смысл. Об этом и пойдет речь.

Но прежде кратко об авторе трилогии.

Николай Николаевич Носов родился в 1908 г. в Киеве, в семье актера эстрады и кино. У Носовых росло четверо детей, но Николаю ближе всех был старший брат-погодок Петр. Детство мальчиков прошло в маленьком пригородном поселке Ирпене, а на время учебы старших сыновей в гимназии родители снимали квартиру в Киеве.

После того как на Украине окончательно утвердилась советская власть, Носовы вернулись в Ирпень, где Петр и Николай устроились работать на цементный завод, но одновременно учились в киевской вечерней школе-семилетке. Завершив учебу, молодые люди перешли работать на кирпичный завод Сагатовского. Там они познакомились с сестрами Марией Артемовной и Еленой Артемовной Мазуренко, на которых вскоре и женились – Петр на Марии, Николай – на Елене. В семье Мазуренко кроме старших дочерей было еще девять детей, мал мала меньше. Впоследствии Николай Николаевич признавался, что дружная семья Мазуренко и стала коллективным прототипом сообщества коротышек в трилогии о Незнайке.

В 1927 г., следом за Петром, Николай поступил в Киевский художественный институт, на кинофотоотделение. Однако братьям хотелось большего, и в 1929 г. они перевелись в Московский институт кинематографии, будущий ВГИК. По окончании института оба Носовых были приглашены на «Мосфильм»: Петр – художником, Николай – режиссером. С 1932 по 1951 г. Николай Николаевич работал режиссером-постановщиком мультипликационных, научно-популярных и учебных фильмов.

Он и прежде пробовал себя в литературе, но первый рассказ Носова «Затейники» был опубликован только в 1938 г. в журнале «Мурзилка». Читатели приняли его с восторгом. Этот успех был подкреплен целой серией маленьких шедевров – «Живая шляпа», «Огурцы», «Чудесные брюки», «Мишкина каша», «Огородники», «Фантазеры». Эти и другие рассказы были объединены в 1945 г. в сборник «Тук-тук-тук» – первую книгу Николая Николаевича. Затем последовали такие известные всем произведения, как рассказы из сборников «Ступеньки» и «Веселые рассказы» (1947 г.), повести «Веселая семейка» (1949 г.), «Дневник Коли Синицина» (1950 г.) и, наконец, повесть «Витя Малеев в школе и дома» (1950 г.), за которую Носов в 1952 г. получил Сталинскую (Государственную) премию.

В 1951 г. Николай Николаевич окончательно ушел из кинематографа и целиком посвятил себя литературному труду. Тогда, видимо, и была задумана первая книга о Незнайке. Здесь необходимо внести небольшие, но существенные разъяснения в связи с популярными ныне в демократической среде демагогическими выпадами по поводу авторства Носова в отношении Незнайки.

Во второй половине XIX в. большой популярностью пользовались, с одной стороны, книги Жюля Верна о дальних странствиях, а с другой стороны – сказки Андерсена и бесчисленные подражания им, переполненные историями об эльфах, гномах, домовых и тому подобных чудиках.

Тогда же в Америке, где нравы просты и вкусы незамысловаты, начинали набирать популярность комиксы. Вовремя сориентировался канадский писатель и художник Пальмер Кокс (1840–1924) и с 1883 г. начал штамповать книжонки-картинки о так называемых брауни (на русский язык переводится как «домовые», но в России их предпочли именовать «эльфами»). Компания брауни отправилась в далекое путешествие по миру, во время которого с ними происходили забавные приключения. К литературе эта халтура имела только то отношение, что под картинками, изображавшими жутких уродцев, помещались коротенькие рифмованные тексты.

Обратив внимание на популярность комиксов в Америке, рисунками Кокса заинтересовалось наше отечественное издательство «Товарищество М.О. Вольф», но поскольку российский читатель требовал нормального текста, издатели решили заказать к иллюстрациям соответствующую историю. За дело взялась окололитературная дама Анна Борисовна Хвольсон (? —1934), к сожалению, лишенная природой каких-либо талантов. Она-то и придумала нескольким брауни-эльфам имена, в частности, главный герой получил имя Мурзилка, два второстепенных героя, всего несколько раз промелькнувших на страницах книги, – братья Знайка и Незнайка. Эльфы путешествовали по миру то на воздушном шаре, то верхом на птицах и знакомились с достопримечательностями и народными характерами разных стран. «Царство малюток. Приключения Мурзилки и лесных человечков», как назвала свое «творение» Хвольсон, было опубликовано в 1887 г. в журнале «Задушевное слово». Всего 27 рассказов и 182 чудовищных по уродливости рисунка.

Надо отдать должное сотрудникам «Товарищества М.О. Вольфа». Говоря современным языком, они оказались отличными пиарщиками и организовали писаниям Хвольсон шумную рекламную кампанию, которая ныне позволяет утверждать, будто «Царство малюток» пользовалось огромным читательским спросом. Но как только реклама закончилась, сразу же умерла и книга, причем вполне заслужено.

Чего не скажешь о журнале «Мурзилка». Он появился в 1898 г. и первоначально был сориентирован сугубо на истории о брауни-эльфах, но постепенно приобрел достойное содержание, был относительно популярен и просуществовал вплоть до 1918 г. Поскольку дореволюционный «Мурзилка» носил ярко выраженный прозападный, то бишь «прогрессивный» характер, в 1924 г. (время безграничной власти Л.Д. Троцкого) именно на него пал выбор как на главное государственное периодическое издание для детей.

Возвращаясь к книге Хвольсон, скажем, что кроме далеко не новой идеи о маленьких человечках (достаточно вспомнить лилипутов, Мальчика-с-пальчик или Дюймовочку), имен двух героев и путешествия на воздушном шаре, «Царство малюток» к носовскому Незнайке никакого отношения не имеет. Ряд критиков пытаются доказать, что настоящим прототипом забавному коротышке был хвольсоновский Мурзилка. Однако к 1950-м гг. в мировой литературе было создано столько блистательно художественно выписанных маленьких героев – хвастунов, озорников, но в душе добрых и щедрых мальчиков (те же Том Сойер, Буратино или ребята из рассказов и повестей В.А. Осеевой-Хмелевой), что ссылки на бездарно-блеклого Мурзилку из «Царства малюток» как на прототип забавного шалуна Незнайки просто искусственно притянуты за уши, лишь бы хоть краешком внести в сознание читателя сомнения в авторстве Носова.

И уж совсем бессмысленны попытки провести аналогию между Незнайкой и гоголевским Хлестаковым – это могут делать только поверхностно образованные люди. Любовь же Носова к творчеству Гоголя аргументом в данном случае служить не может.

Как бы там ни было, но в детстве Николай Николаевич прочитал книжку Хвольсон, и образы маленьких человечков навсегда врезались в его память. А с возрастом и накоплением литературного опыта он понял, какая блистательная идея была загублена бездарной графоманкой. Эльфы были отброшены писателем сразу, их сменили милые забавные коротышки, а вместе с ними появился и мир Цветочного города, живущий по вожделенным для нормальных людей законам коммунизма.

Трилогию Носов создавал в переломные для советского общества времена – в последние годы правления Сталина и в самый разгул хрущевской «оттепели». Происходившее, хотя и не явно, но нашло отражение на ее страницах. И если первые две части – «Приключения Незнайки и его друзей» и «Незнайка в Солнечном городе» носят сугубо забавный, сказочный характер, то «Незнайка на Луне» – книга откровенно футурологическая и написана в духе Джонатана Свифта скорее для взрослой аудитории, хотя и считается книгой для детей.

Дело в том, что Николай Николаевич долгие годы жил в весьма своеобразной среде – в мире кинематографистов и литераторов. Это самая благодатная для формирования ницшеанской философии часть творческой интеллигенции, из которой именно в хрущевский период и выделилось особо агрессивное и крикливое поколение так называемых шестидесятников (жили они преимущественно в Москве и Ленинграде). Именно шестидесятники сформулировали основные идеи диссидентского движения прозападного толка, которые впоследствии были использованы нашей внутренней криминальной бюрократией для опорочивания идей социализма, развала СССР и реставрации капитализма в пользу этой самой бюрократии.

Носов наверняка не раз был участником так называемых «кухонных посиделок» шестидесятников и взялся с позиций здравого народного смысла проанализировать их бредни о благодатности и честности конкуренции, о превалировании свободы личности над интересами общества, о правомерности и справедливости частной собственности и эксплуатации более умным и сильным более глупого и слабого и т. д. Ответом советским интеллигентам-ницшеанцам стал «Незнайка на Луне», произведение и впрямь сатирическое, только сатира эта была направлена не против капиталистического мира, а против пресмыкавшихся перед ним отечественных словоблудов. Более того, «Незнайка на Луне» – это жестокая, справедливая и неопровержимая сатира гениального предка-прозорливца на современную Россию и на все то, что творилось и творится в ней весь постсоветский период.

Мы не станем подробно анализировать саму книгу, гораздо важнее понять образы Незнайки и Знайки, их становление уже после выхода книги в свет.

Сегодня Незнайка вырос в аллегорическое изображение населения СССР, большинства советских людей. Его духовные и нравственные свойства позволяют четко понять, почему оказалось столь легко уничтожить социализм в нашей стране и развалить Советский Союз. С одной стороны, Незнайка мил, доброжелателен, забавен, но с другой – доверчив, не сомневается в своей защищенности друзьями-коротышками, а потому ленив и безгранично самоуверен – считает себя вправе без знания истинной сути происходящего делать выводы и совершать поступки, поскольку в случае ошибки друзья всегда помогут, исправят, не позволят обидеть, а самому лишь устроят «распеканцию». Именно на этом свойстве советских людей и сыграла криминальная верхушка КПСС, искусственно с помощью интеллигенции лишив население СССР той самой опоры, которая по замыслам создателей социалистического государства вроде бы должна была вечно защищать своих граждан в главных жизненных приоритетах (жилье, питание, здравоохранение, образование, оборона, нравственность).

Именно самоуверенность и гордыня, которые обычно трактуются как детская наивность и баловство, занесли Незнайку на вожделенную таинственную Луну – в мир свободного предпринимательства. И тут оказалось, что защитников в таком мире у Незнайки нет, а сам он к такой жизни не готов, да и не желает ею жить: таланты его и труды здесь бесполезны, поскольку не они определяют положение личности в обществе, а деньги, связи и врожденная склонность к бандитизму – единственный востребованный талант.

Доверчивость и бескорыстие Незнайки привели его на Дурацкий остров – вершину носовского пророчества. Знаменателен уже сам путь на остров, освященный голопузым интеллигентом, исполняющим роль козла, ведущего на бойню стадо баранов – этакий Холден Колфилд «Незнайки на Луне». Его умиротворяющий призыв «Сыты будем – как-нибудь проживем!» – призыв отечественных вождей 1990-х гг. – вселил в пленников надежду и смирение перед грядущей участью: ведь все знали или понимали, что плывут на остров, чтобы из них сделали баранов.

Потрясает футуристическое описание России все тех же 1990-х гг., когда население СССР купили на мелкие удовольствия и дешевую телегазетную клевету! «Бедняжки испустили радостный крик, увидев зеленый берег с растущими пальмами, персиками, бананами, ореховыми и апельсиновыми деревьями… С диким визгом и гиканьем коротышки высыпали на берег и взапуски побежали к деревьям. Там они начали скакать и плясать от радости, рвать бананы и финики, персики и апельсины, сбивать палками орехи с деревьев. Наевшись досыта, они принялись качаться на качелях, которые во множестве были устроены между деревьями, вертеться на каруселях и чертовых колесах, спускаться на ковриках с деревянных горок и спиральных спусков… Бросившись… в другую сторону, они увидели здание кинотеатра, облепленное сверху донизу цветными афишами. На самой большой афише было написано огромными буквами: “ ‘Убийство на дне моря, или Кровавый знак’. Новый захватывающий кинофильм из жизни преступного мира с убийствами, ограблениями, утоплениями, бросаниями под поезд и растерзаниями дикими зверями. Только в нашем кинотеатре. Спешите видеть!”».[332]

А пока пленники от души веселились, постепенно отупевая и превращаясь в баранов, за высоким забором небольшая компания умненьких коротышек стригла шерсть с бараньего стада; детская книжка не позволила автору упомянуть о сочных шашлычках. Случайно узнавший о происходящем за забором, пронырливый Незнайка бросился спасать товарищей по несчастью, но никто не захотел его слушать…

На этом и заканчивается история о Незнайке на Луне, потому что носовский финал книги традиционно закономерен для детского произведения, но невозможен в реалии – Николай Николаевич прибег здесь к древней методе разрубания неразвязываемых узлов с помощью deus ex machina. (Парадоксально: в начале нашей книги проблемы людей древние авторы решают с помощью «бога из машины», и заканчивается она современной историей о «боге из машины».)

И закричал вдруг Незнайка, когда с неба, из пустоты свалился в прибрежные воды огромный пароход с множеством шумных коротышек на борту: «Это не иначе как Знайка. Я так и знал, что он прилетит к нам на выручку! Ура!»

Итак, кто такой Знайка? В полном соответствии с традицией мировой художественной литературы XVIII–XX вв., это человек-герой, заменивший Бога! Человек-спаситель, действующий во имя людей и неизменно побеждающий не только благодаря своим огромным знаниям, недюжинным организаторским талантам и способностям руководителя, но в гораздо большей степени благодаря безграничной вере в него ближнего окружения.

Однако беда наших дней в том, что Знаек в современном мире больше нет и уже никогда не будет! Все Знайки сегодня (под радостное улюлюкание Незнаек) пожраны свиньями мировой цивилизации – Сочинителями и Крошками Цахесами, Иудушками Головлевыми и Фомами Опискиными, Антигонами, Холденами Колфилдами и Манон Леско… Одним словом, Знайки сожраны демократией, которую сами и породили.

И все-таки нельзя забывать и о самом главном пророчестве Носова, которое пока еще не нашло воплощения в нашей жизни, но которое буквально сияет со страниц книги: с Незнайкой можно делать все что угодно, однако его менталитет никому не позволит превратить мальчишку в барана! Это других можно превращать в баранов, но народ Теркиных и Корчагиных всегда останется в человеках!

Зрительный образ Незнайки был впервые создан художником-графиком Алексеем Михайловичем Лаптевым (1905–1965), проиллюстрировавшим первые две книги трилогии. Им была заложена традиция изображать Незнайку в уже знакомом нам облике. «Незнайку на Луне» впервые проиллюстрировал Генрих Оскарович Вальк (1918–1998), который сохранил и развил лаптевский образ шалуна-коротышки.

2005–2008 гг.

Москва – Воскресенск – Ногинск (поселок Октября)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.