Быкова Н. Г Поэма А. Т. Твардовского «За далью – даль»

Быкова Н. Г

Поэма А. Т. Твардовского «За далью – даль»

Долго и трудно складывалась поэма А. Т. Твардовского «За далью – даль» (1950–1960). В ней событийный сюжет ослаблен до минимума – просто путевые зарисовки, впечатления, раздумья человека, следующего из Москвы через всю Сибирь… И все-таки поэма полна драматизма. Все острые противоречия, составляющие конфликтный узел, происходят в сознании автора, едущего на Дальний Восток. Вследствие этого «За далью – даль» можно назвать поэмой размышлений. Лиро-эпический характер поэмы дает возможность читателю зримо представить необъятность и величие Родины:

… А там еще другая даль,

Что обернется далью новой.

И, наконец, конечная цель поездки:

Не просто край иной, далекий,

А Дальний именно Восток.

Волга, Урал, Сибирь, Ангара, Байкал и другие регионы – емкие метафоры, отражающие историческую судьбу народа, с ее трудностями и ошибками. Именно поэтому размышления лирического героя так напряжены и драматичны. События самого узкого, частного, личного характера соотнесены с историческим прошлым, полным трагедийного накала. Неожиданная встреча на таежной станции Тайшет с другом ранней юности, незаконно репрессированным в 30-е годы и сейчас возвращающимся обратно, рождает образ-символ сложной исторической эпохи:

И вспомнил я тебя, друг детства,

И тех годов глухую боль.

В центральной главе «На Ангаре», связанной темой звездного будущего, поэт вспоминает еще одного друга, чья жизнь неотделимо слилась с историей, революцией, литературой, победами и ошибками и боль утраты которого до сих пор не затихает в сердце поэта:

Как мне тебя недоставало,

Мой друг, ушедший навсегда!..

Кто так, как ты, еще на свете

До слез порадоваться мог

Речам, глазам и людям этим!

Зачем же голос твой умолк?

Личные воспоминания преобразуются в яркие картины минувшего, связанные с драматическими обстоятельствами и последствиями эпохи культа личности Сталина:

Так это было. Четверть века

Призывом к бою и труду

Звучало имя человека

Со словом Родина в ряду.

Мы звали – станем ли лукавить? —

Его отцом в стране – семье.

Тут ни убавить,

Ни прибавить, —

Так это было на земле.

Не убегая от прошлого, лирический герой оценивает и отстаивает гордость человека, пережившего вместе с народом суровые годы и сопричастность к великим свершениям:

Да, все, что с нами было, —

Было!

А то, что есть, —

То с нами здесь.

Уже в этих воспоминаниях рядом с величественным и скорбным прошлым, отдельными судьбами людей, друзей детства и молодости, ощущается незаурядная фигура самого лирического героя. Масштаб его личности под стать эпическим событиям, которые он пропускает через свое сознание. На душе лирического героя дополнительное бремя – он поэт. А следовательно, он несет особую ответственность за все, что происходит в мире, его долг говорить правду во имя будущего, во имя потомков:

Кому другому, но поэту

Молчать потомки не дадут.

Его к суровому ответу

Особый востребует суд.

Я не страшусь суда такого

И, может, жду его давно,

Пускай не мне еще то слово,

Что емче всех, сказать дано.

Мое – от сердца – не на ветер,

Оно в готовности любой;

Я жил, я был – за все на свете

Я отвечаю головой.

Путешествие автора, в котором сливаются три образа: поэт, рассказчик (повествователь) и лирический герой, – длится десять суток в настоящем времени. Но вбирает в себя два последних века страны, десятилетия героев и автора, намечаются перспективы будущего.

Емкость и глобальность времени, пространственный размах, воплощенный в поэме «За далью – даль», определили еще одну особенность – тип попутчика лирического героя.

Твардовский по складу своего дарования всегда ориентируется на диалог. В этой поэме такая направленность приобретает особое значение. Впервые здесь выступает читатель разноликий. Разговоры с ним насыщены контрастными, то ироническими, то шутливыми, то серьезными интонациями. Но в конце концов беседа с читателем достигает глубокой доверительности и откровения. Поэт дорожит его мнением и ждет от него того же.

На высокой ноте расставания с другом-читателем завершается поэма:

Конца пути мы вместе ждали,

Но прохлаждаться недосуг.

Итак, прощай.

До новой дали.

До скорой встречи,

Старый друг!

Завершая произведение, автор полушутливо, полуиронично, но весьма сурово оценивает свой труд:

… не ярки краски

И не заманчив общий тон,

Что ни завязки,

Ни развязки —

Ни поначалу, ни потом…

В своем произведении автор сумел «встать над всем, что было раньше, не отрекаясь от самого себя, от своей природы и породы, найти новые краски и новые композиционные сюжеты и возможности для выражения уже совершившегося факта нового видения мира» (А. Сурков).