Осенний смертоносец

Осенний смертоносец

«Главный фильм осени» – так реклама величает новую картину Филиппа Янковского «Меченосец». Даже не уточняется, что это главный фильм нынешней, конкретной осени. Получается, что «Меченосец» – главный фильм всякой, любой осени, осени вообще. Как настанет осень, беги на «Меченосец». Круто! И не каждый выдержит, между прочим!

Он появляется внезапно и неотвратимо, как то и подобает ангелу-истребителю. «Его чрезмерно узкое лицо подобно шпаге» (Цветаева), худые звериные плечи прикрывает, как это положено романтическому герою, черное пальто, глаза сияют острой неземной тоской, а ладони замотаны грязными бинтами. Отсюда, из ладоней, всегда, когда герою угрожает чужая агрессия или даже он эту агрессию просто видит, мгновенно вырастают инфернально острые мечи, рассекающие столетние сосны, как травинки. (Что делают эти мечи с человеческими телами, мы уточнять не будем – пусть желающие смотрят сами.)

Безымянный герой (Артем Ткаченко) обнаружил свои меченосные способности в младшем школьном возрасте, когда невзначай чиркнул сумасшедшего, приставшего к девочке, а потом и собственного отчима, избивавшего мать. Труп отчима, как выясняется из отрывочных воспоминаний, удалось спихнуть ночью в реку с помощью любящей мамочки.

Что делал герой потом и как ему удалось уцелеть с такими рискованными способностями, мы не знаем, равно как и того, зачем он появился, с ходу ввязавшись в драку с летальным исходом своих противников. Возможно, в сценарии какие-то мотивировки и были, но режиссеру они не понадобились. Действия героя не подлежат скучным прописям рассудка, и сука-логика может удалиться со своими несносными аналитическими инструментами восвояси. Раз – и герой появился. Два – убил случайных парней. Три – метнулся зачем-то к родному папаше, злостному неплательщику алиментов, которого никогда не видел, и его убил невзначай. Так же внезапно из пейзажа осеннего севера герой переместился в пустынный дизайнерский Петербург, где молча посидел на крыше с белыми голубями, а потом отправился в подъезд и привалился к батарее отопления, меланхолически занявшись своим главным делом – бинтовать преступные руки.

Здесь-то его и застала прелестная девушка в роскошных кудрях и с бисерными фенечками на пальчиках (Чулпан Хаматова), которой смертоносец мешал пройти в ее жилище. Девушка задела героя бедром, тот схватил ее за точеную ножку и… в следующем кадре наши герои уже сладостно стонут среди художественного беспорядка мансарды. Ну вот какие молодцы, а мы-то мучаемся – встречи, разговоры… Но недолго длилась безмятежная художественная гимнастика прекрасной пары. Вернувшийся из командировки сожитель девушки стал размахивать пистолетом. Однако инфернальные мечи тут у героя как-то затормозили, и парочка ограничилась тем, что примотала сожителя скотчем к столбику и рванула на его черной крутой тачке куда-то и зачем-то.

Дальнейшее представляет собой погоню за героем и его девушкой разнообразных мстителей, включая и усатого интеллигентного следователя (Леонид Громов). Здесь выясняется, что помимо мечей, герой обладает и другими сверхъестественными способностями: так, он может мгновенно узнать, где живет или находится его враг, и переместиться туда без подручных средств. Он перерезает телефонные провода в квартире следователя, а также перерезает пополам одного наиболее настырного преследователя (Алексей Горбунов), причем мы видим, как одна половина тела ползет по полу тихого кафе на берегу залива, а другая корячится на расстоянии.

Приказано открыть огонь на поражение, и пуля настигает девушку, как выяснилось в конце – Катю. Катя умирает долго и разнообразно (под патетическую музыку Игоря Вдовина, которая становится в какой-то момент невыносимой, как заевшая шарманка) – изогнувшись на мотоцикле, затем упав в реку, затем среди покрытых мхом валунов, затем на берегу холодного моря. Герой – как выяснилось, Саша – страшно воет и рыдает, круша все вокруг. Тут мы получаем неожиданный привет от «Сибирского цирюльника» Михалкова: осенний смешанный лес сверху, на бреющем полете, потом – падающие деревья. Но падают они в этот раз не от американской машины, а от руки отечественного смертоносца. (Цены бы этому человеку не было на лесоповале!) Вертолет следователя обрушивается в море, следователь с пистолетом идет на героя, рыдающего возле мертвой Кати, но… увидев его глаза, слуга закона понимает, что убить это фантастическое существо он не в силах. Панорамой двух слившихся в последнем объятии молодых тел фильм заканчивается, несколько озадачив, надо думать, зрителя. Кстати, не вполне ясно, какова аудитория картины – он переполнен насилием (более десяти убийств на глазах зрителя), ни семьям, ни женщинам, ни подросткам смотреть его я бы не рекомендовала.

Филипп Янковский, насколько можно судить по его предыдущим работам, картинам «В движении» и «Статскому советнику» – одаренный человек. И одаренность его связана с особым «чувством кино», с тем, что называется киногеничностью. Он замечательно выбрал героя, напоминающего, кстати, особенно верхней частью лица, молодого Олега Янковского. Ткаченко удивительно киногеничный артист, камера любит его, буквально впивается в его лицо, считывает все мимические движения. Сам центральный образ, молчаливого, несчастного и прекрасного избранника судьбы, получился – но получился только пластически, зрительно, как центральный прием дизайна.

Потому, что с областью смыслов и эмоций у режиссера как раз проблемы. Фильм начисто лишен логических связей внутри сюжета, но и на поэтические связи не тянет, так что его подоплека – мечта слабого человека о необычайной, исключительной силе – лишь витает в воздухе, не вмешиваясь в набор то красивых, то отвратительных галлюцинаций-картинок. Наверное, трезвое сознание не годится для восприятия «Меченосца» – тут требуются какие-то измененные состояния. Но в измененных состояниях сознания в кино ходить излишне. Можно и самому чего-нибудь такого навоображать, что «Меченосец» отдыхать будет!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.