Золотое яйцо Кащея

Золотое яйцо Кащея

Валерий Маслов. Мафия бессмертна: Роман-детектив. Тула, издательство не указано

Заглавие романа Валерия Маслова произнес с экрана персонаж фильма Эльдара Рязанова про приключения итальянцев в России. Эти слова говорились вышеуказанным преступным персонажем в тот момент, когда его самого успешно (и за дело) топили в реке Фонтанке вместе с телефонной будкой. Любопытно, что – несмотря на свое полное утопление – этот герой через какое-то время снова появлялся в кадре и продолжал творить безобразия. Режиссерская метафора с воскрешением конкретного мафиози на редкость поверхностна и даже прямо противоречит глубинному смыслу фразы о мафиозном бессмертии.

Как известно, любое живое существо смертно. Биологическое бессмертие вида возможно благодаря исправной смене поколений и своевременной физической смерти отдельно взятой особи. Упомянутое бессмертие мафии реально лишь в том случае, когда каждый представитель homo mafiosus, сделав свое дело, исчезнет с лица земли и освободит свое место следующему. Более того, высокая витальность мафии достигается за счет ускорения жизненного цикла любой конкретной особи и несравненно более частой (по сравнению с другими биологическими видами) смены поколений. Американский кинематограф – и прежде всего гранд-мэтр Фрэнсис Форд Коппола со своей лентой о семействе Корлеоне – сделал данный биологический факт достоянием широкой гласности. В результате естественного отбора (посредством сначала «кольта», потом «томпсона» и, наконец, «узи») скорость перемещения по иерархической лестнице семейства оказывалась стабильно высокой. Самый младший отпрыск какой-нибудь боковой ветви, проявив определенные способности, дослуживался до дона, и кресло крестного отца никогда не пребывало вакантным.

Судя по столичной уголовной хронике, российский подвид homo mafiosus существует в природе в соответствии с теми же законами. Беда, однако, в том, что писателю Валерию Маслову так и не удалось выбиться в полноправные живописатели (разоблачители) русских Корлеоне. Не обнаружилось в его романе необходимого соответствия между заглавием и сюжетом. Читатель имеет право сомневаться в обещанном бессмертии хотя бы потому, что в шестисотстраничном произведении двое рядовых сотрудников мафии расстаются со своими жизнями на странице 430-й, а третий, рангом повыше, – аж на странице 584-й! При этом автор отнюдь не намекает на какой-либо застой в жизни отечественной мафии или вырождение подвида. Причиной авторской неспешности стал всего-навсего один из родовых пороков жанра отечественного детектива.

Специалисты уже отмечали, что российский детектив в массе своей вырос из жанра производственного романа. Главный герой Маслова московский следователь Андрей Усков проходит славный путь от председателя сельсовета до столичного сыщика. И если в первой части книги ему приходится бороться с директором металлопрокатного завода Геннадием Геннадьевичем как со злостным погубителем природной среды (вырубка деревьев под коттедж, сброс сточных вод в реку и т. п.), то в третьей, заключительной части романа тот же директор предстает перед читателем в одной компании с теми, кто «примкнул к лагерю организованной преступности, вышел на связь с иностранной фирмой». Сам Усков вполне отвечает всем мыслимым канонам «производственной прозы». Занимая должность председателя сельсовета, герой может явиться на любое собрание и на вопрос: «Вы где находитесь, товарищ Усков?» смело ответить: «Я, как и все мы, нахожусь сейчас на очень ответственном этапе перестройки нашего общества. И не могу быть в стороне, когда всякие бурбоны и хапуги разворовывают народное добро». Соответственно все попытки экс-наложницы крупного мафиози заполучить к себе Андрея заканчиваются провалом, ибо Андрея «любила молодая, не испорченная современными нравами Глаша». Правда, дела общественные наш герой по традиции ставит много выше личных: «Не жаль было единственной куртки, разорванной, когда он перелезал через сетку... А вот радость от сознания выполненного долга не проходила».

Ограниченность возможностей жанра обусловлена, таким образом, его генезисом. В мире, где сыщик произрастает из председателей сельсовета, мафия обязана состоять из подлеца-директора и хапуги-предгорисполкома. Само собой, заурядные расхитители постсоциалистической собственности не вытягивают даже на самых мелких «крестных отцов». Автор, возможно, и сам сознает, что всего три покойника и пара раненых – недопустимо мало для полноценного романа о мафии. Однако законы жанра требуют маниакально-бережного отношения к кадрам, которые решают все и которых по привычке жаль растрачивать даже на пользу сюжета.

Приведенные выше цитаты и упомянутые элементы фабулы дают основание полагать, что у «милицейско-производственной» прозы вообще и у романа Валерия Маслова в особенности существует еще один источник, возникший в незапамятные времена. Был в истории литературы некий персонаж, который явно претендовал на роль крестного отца всего Тридевятого Царства. Но данный персонаж не удосужился оставить потомство и обзавестись семейством. А потому его личные претензии называться бессмертным стоит отмести как неосновательные.

1994

Данный текст является ознакомительным фрагментом.