О чубаровских певцах и идеологах

О чубаровских певцах и идеологах

В настоящее время критика уже спохватилась в отношении Есенина и есенщины. Одна за другой появляются статьи о гибельном влиянии Есенинских «хулиганских» произведений на современную молодежь. Но, захлопотавшись с Есениным, критики еще не добрались до других идеологов чубаровщины. А их не так уж мало, и занимают они достаточно видные литературные и общественные посты.

В частности, Илья Садофьев, о котором я хочу поговорить особо, до последнего времени числился «пролетарским поэтом» и состоит председателем Ленинградского союза поэтов…

Скажите, пожалуйста, какой «чубаровец» откажется подписаться под следующими выразительнейшими строчками: (из книги И. Садофьева «Простей простого», изд. «Недра» 1926 г.)

Не гляди так больно грозно,

Не подначивай, прохвост!

Утекай, пока не поздно,

Коль не хочешь на погост.

…Только знают жирные затылки

Где пропью последние гроши,

Не за то ль вчера бутылкой

Кровососу голову расшиб?

Что ты бельмы пялишь строго?

Или думаешь боюсь!

Не теперь пугать острогом

Разухабистую Русь…

Кто о чем, а Садофьев поет хулигана, выкинув флаг: шпана — до кучи!

Угадать бы, с кем мне по дороге,

Да бродяжью шайку сколотить,

Насмотрелся б месяц круторогий

На проказы на моем пути!

И это «всемирный товарищ — вестник мировой красоты», «лучший цветок труда» — как уверяет критика (см. Борис Гусман «Сто поэтов»).

Хоть бы шла босяцкая орава

Вызволять заплеванную Русь,

А не то я горькою отравой

В кабаке до света захлебнусь.

По забору тени колыхаются

У забора — перекрестный крик:

— Ну, доколе же я буду маяться…

— Будешь хныкать, размалюю лик!

Не всегда же тренькать на гитаре

И гулять пропойцам до зари…

Есть народ отчаянный и грубый,

Есть надежные большевики (!!)

Мне с такими будет по дороге

Я охочь по шеям колотить,

Чтобы вечно месяц круторогий

Веселился на моем пути…

«Босяцкую ораву» Садофьев приравнивает к «грубым» большевикам, считая главным признаком последних, очевидно, «охоту колотить по шеям» и «размалевывать лики». Даже в белогвардейской прессе теперь пишут умнее о «надежных большевиках», а «цветок труда» не стесняется. Вот его «лозунги» по женскому вопросу:

Только место мокрое останется

Коли стукну курву по башке!

(См. о том же у «мэтра» Есенина:

«Пей со мной, паршивая сука!»)

Садофьев даже решил написать «историю большевика».

Вот как рождается он:

Жизнь глупа и неказиста…

Рассказать и ты поймешь

Как плодятся сицилисты.

А вот он подробно рассказывает:

Голоси протяжнее, гармонийка.

Озорней орите, босяки!

Не смотрю на жизнь я с подоконника,

Не таюсь в потемках воровски.

Садофьев зовет в самую «гущу жизни»:

Побывать у чорта на куличках

Песни петь, озоровать…

Мне в бою сворачивать бы скулы…

Че с того ль мне так понятна вечером

Поножовщина у кабаков.

Под гармонику ребятам с девками

Веселей валандаться в ночи.

Матерщиной, песнями с припевками

Людная окраина звучит.

По мнению Садофьева — такими путями приходят люди к «сицилизму» (стр. 27). По нашему мнению, такие пути ведут прямо в отделение милиции!..

Но вот уже совсем точное указание «чубаровцам».

В стихотворении «Слушан» (стр. 80 «Антология — поэты наших дней» В. С. П. 1924 г.), черным по белому, напечатан следующий «наказ» Садофьева красноармейцу. (Идут красноармейцы в походе. Какой-то «веселый малый» предлагает им зайти отдохнуть, выпить и резвлечься с «девочками». В ответ на это, Садофьев дает следующий «гигиенический совет»):

Людская слабость всем знакома,

Магнитно тянет торный путь…

— Эй, слушай голос военкома,

Чтобы с дороги не свернуть!

А если жгуч избыток силы

И ждать возлюбленной не в мочь,

То всенародно изнасилуй

Его изнеженную дочь!

Тогда поймет веселый малый,

Крепка ль железная узда

И горячо ль заполыхала

Пятиконечная звезда.

Кажется — комментарии излишни! Все ясно! Впрочем, не все, конечно, ибо из текста получается, что изнасиловать поэт приглашает дочь военкома, а не «веселого малого», ну да это уж от малограмотности!

Во всяком случае способ утверждения пятиконечной звезды воистину чубаровский. И нет ничего удивительного в том, что в сборнике «Простей простого», из которого взяты все первые цитаты, приглашение к изнасилованию в стихотворении «Слушай» выкинуто. Правда, в таком виде стихотворение совершенно бессмысленно и выпущенные строчки зияют дырой — но хорошо хоть и то, что цензура, повидимому, слегка приоткрыла глаза!

Весь первый отдел книжки Садофьева может послужить справочником любому хулигану на предмет самооправдания перед нарсудом во всяких сотворенных дебошах.

Правда, дальше в отделе «Индустриальная свирель», Садофьев пылко объясняется заводу в любви, но из песни слова не выкинешь, и начинается книжка такой ухарской хулиганщиной, что меркнут перед ней не только все последующие строки, но даже стыдливо переворачивается в гробу сам

…разбойник и хам

И по крови степной конокрад

Есенин. Несомненно, Садофьев в этом смысле с истинно хулиганской наглостью переплюнул своего «мэтра», ибо даже Есенин скромно констатировал, что

Много девушек я перещупал

Много женщин в углах прижимал.

Но к изнасилованию, да еще «всенародному», не отважился призывать.

А Садофьев докатился!

Ничего удивительного в том, что после подобных «агиток», хулиганство растет и множится.

Интересует нас только один вопрос — о чем именно думали издатели Садофьевских перлов, выпуская подобные «руководства для начинающих хулиганов» в 1926 г. ценою 1 р. 25 к. за экземпляр?

Впрочем, «наплевательство» и разгильдяйство в очень близком родстве с хулиганством искони состоит, и вопрос наш, может быть, наивен?!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.