V

V

Заметное место в мемуарах Т. Л. Сухотиной-Толстой занимают ее воспоминания «Друзья и гости Ясной Поляны» — о встречах с Тургеневым, Ге, Сулержицким и другими выдающимися современниками.

И. С. Тургенева автор мемуаров видела в Ясной Поляне уже тогда, когда, изжив прежнюю неприязнь, оба писателя стремились восстановить былую дружбу. Тургенев в эти годы трижды бывал здесь наездами, недолго, и все же в памяти Татьяны Львовны, тогда еще совсем юной, отложились многие его характерные черты.

Как известно, личные отношения между Тургеневым и Толстым были нелегкими. Едва познакомившись и подружившись, они часто оказывались на противоположных краях глубокого «оврага» (выражение Тургенева), который в течение многих лет, при всем взаимном тяготении, им не всегда удавалось перешагнуть. Причин было много — противоположность натур, несходство характеров и, особенно, различие взглядов, которое с годами становилось все больше и закончилось в 1861 году разрывом.

Дочь Толстого не застала этих острых столкновений. На ее долю выпал счастливый период их примирения, когда Тургенев приезжал в Ясную Поляну с искренним намерением засыпать «овраг» былых расхождений. Тем ценнее ее наблюдения над последней фазой этой многолетней дружбы–вражды. В записях Татьяны Львовны чутко уловлена атмосфера последних встреч Толстого и Тургенева — искренняя теплота и сердечность, глубокое уважение друг к другу и одновременно взаимная неловкость, настороженность, стремление избежать всего, что могло бы вспугнуть или омрачить вновь затеплившуюся дружбу. Тонко подмечены в мемуарах и характерные черты поэтической натуры Тургенева — его жизнелюбие, душевная открытость, тяготение к молодежи, его возвышенное представление о любви, о женщинах, его любовь к природе, тонкая деликатность в обращении с окружающими. Наблюдения Татьяны Львовны дополняют знакомый нам облик позднего Тургенева новыми ценными штрихами.

Еще более ярок в описании Татьяны Львовны портрет Н. Н. Ге — художника и человека, портрет, написанный с большой и искренней любовью. Н. Н. Ге в последние годы жизни находился под большим идейным влиянием Толстого. Именно Толстой поддерживал художника в его тяготении к евангельским темам, к большим философским обобщениям, а порою и сам подсказывал ему сюжеты будущих картин. Трактовка религиозных замыслов Ге также во многом исходила от Толстого, — к некоторым его картинам он писал пояснительные тексты.

Как мы узнаем из публикуемых мемуаров, Н. Н. Ге был в Ясной Поляне желанным гостем. В большой дружбе с ним находилась и Татьяна Львовна, которой импонировали его щедрый художественный талант, душевная молодость, а главное, необычайная скромность и простота в обыденной жизни. И все же она избежала опасности иконописного изображения художника. Н. Н. Ге вышел из–под ее пера удивительно живым, полнокровным, веселым, озорным и даже чуть–чуть «грешным» человеком. «Надо жить, надо любить, надо обмирать при виде красоты», — вот символ веры старика Ге, мироощущение которого Татьяна Львовна полностью разделяет. В ее мемуарах мы видим художника то сосредоточенно–углубленным в свои замыслы, то негодующим против «сильных мира сего», а то и просто веселым, перепачканным краской мастеровым, который «сидит далеко от своего рисунка, глаза его улыбаются, торчат его седые волосы, и он кричит во всю глотку: «Voila un tableau!» («Вот это картина!»).

Воспринимая творчество Ге сквозь призму собственных воззрений на искусство, Т. Л. Толстая высказывает и критические суждения о нем. По ее мнению, религиозная символика картин Ге не всегда убедительна, а их формальная незавершенность вредит впечатлению от них. Вместе с тем автор мемуаров восхищен стихийной мощью таланта старого мастера. «Он — один из редких художников, — пишет она, — в произведениях которых видно вдохновение. Форма иногда немного груба и не отделана, но это оттого, что он перестал хорошо видеть, а содержание в его вещах всегда удивительно сильно и трогательно». И далее о своем восприятии его картин: «Когда он развесил свои эскизы углем… и рассказывал нам смысл их, то что-то мне подступило к горлу, — мне плакать хотелось от восторга…»

Портрет Н. Н. Ге в воспоминаниях Татьяны Львовны — один из самых ярких и достоверных в литературе об этом художнике.

Многолетняя искренняя дружба связывала Татьяну Львовну с Л. А. Сулержицким — странным, беспокойным, богато одаренным человеком. Ему посвящены лучшие страницы ее воспоминаний.

Соученик Татьяны Львовны по Школе живописи, молодой друг Льва Николаевича Л. А. Сулержицкий оставил заметный след в различных областях русского искусства. С его именем связаны эстетические искания молодых художников начала века, а затем и многие страницы истории МХАТа. В описании Татьяны Львовны Сулержицкий прежде всего яркий, «солнечный» человек, девиз которого: «Жизнь должна быть прекрасна. Люди должны быть счастливы». Этот свой девиз Сулержицкий пронес через многие тяжкие испытания и остался верен ему до конца. Татьяне Львовне, как и Льву Николаевичу, импонировали разносторонние дарования «Сулера» — его яркий талант художника и актера, феноменальная жизнестойкость, никогда не покидавшие его бодрость и энергия. В свою очередь, и Сулержицкий относился к семье Толстых с большой нежностью и благоговением.

В воспоминаниях Татьяны Львовны упоминаются также В. В. Стасов, Н. Н. Страхов, Д. В. Григорович, А. А. Фет, Н. С. Лесков, А. П. Чехов, А. Ф. Кони и многие другие деятели русской культуры. Не обо всех из них автор рассказывает обстоятельно, некоторые упоминаются лишь мимоходом, но даже и краткие упоминания о них обогащают наши представления о Толстом и его окружении.