Бытовые и традиционные истории

В узком смысле бытовые и традиционные истории являются фольклорными сказаниями. В основном они повествуют о повседневной жизни и реальных людях. В отличие от легенд в их сюжетах нет связи с реальными историческими событиями. По большей части они вымышленные. Часто в них можно встретить такие обороты, как «жил-был человек», «жили-были два брата», «жил один хозяин, у него на службе был работник» и т. д. Они носят простые названия – «Гэгэ диди» («Старший брат и младший брат»), «Ван Сяо и Чжан Да» и т. д. Часто используются фразы «в стародавние времена» или «давным-давно». Однако временные рамки не поддаются определению, так как раньше рассказчики часто для усиления эффекта говорили о событиях прошлого как о происходящих во время создания произведений.

Бытовые и традиционные истории тоже имеют тесную связь с народными легендами. Способность легенд преобразовываться очень высока, поэтому они с легкостью превращаются в бытовые истории. Многие герои легенд, утратив со временем имена, становились персонажами таких историй. Некоторые истории сложно отличить от легенд. Например, история о волопасе и ткачихе. Ее можно назвать и легендой, и мифом, в основе этого произведения лежит любовная линия. История о Лян Шаньбо и Чжу Интай рассказывает о реальных людях и реальных событиях. Однако многие детали являются выдумкой, кроме того, история так распространилась, что имена стали нарицательными. Исторический аспект для таких любовных историй вовсе не так уж важен, у разных национальных меньшинств эти повествования давно стали бытовыми. Нельзя обозначить четкое разграничение между бытовыми историями, легендами и анекдотами, все они взаимосвязаны.

Самыми распространенными героями бытовых историй являются батраки и помещики.

В старом обществе батраки были крестьянским пролетариатом. По словам Мао Цзэдуна, «к крестьянскому пролетариату относились батраки, работники на месяц, поденщики и т. д. У них не было своей земли, орудий труда, они располагали ничтожными финансовыми средствами. Все, что у них было, – это их рабочая сила. Срок их работ был дольше, зарплата ниже, вознаграждение незначительнее, режим нестабильнее, чем у других рабочих»[49]. Батраки подвергались жестокой феодальной эксплуатации и политическому давлению. Они жили в условиях, уступающих тем, которые создавали домашнему скоту. Работали как лошади, а питались как собаки. Свои горести и жалобы они изливали в песнях.

Рассказы батраков о тяготах жизни и работы у помещиков послужили еще одним мотивом к борьбе. Эти истории описывали беспощадное отношение помещиков к батракам. Землевладельцы всегда изображались как глупые, хитрые, коварные и сумасбродные злодеи. Им давались прозвища, которые всецело отображали черты их характера. Например, «Господин-обдирала» или «Искусный скупердяй», «Перечная кожура», «Яньван[50] во плоти», «Железный расчет», «Железный петух» и т. д. Многие их злодеяния современному человеку кажутся невообразимыми. Конечно, в историях немало преувеличений, но все же они глубоко отражают реальные проблемы.

В историях батраки всегда хорошо знали, кого любить, а кого ненавидеть. Они всегда спешили на помощь беднякам, были искренни и едины в борьбе со злом. К бессердечным помещикам они были беспощадны. Несмотря на то, что помещики были коварными и хитрыми, батраки всегда превосходили их в умении сражаться. У них всегда имелся хитроумный план, благодаря которому помещик попадался в капкан и падал лицом в грязь. Например, история провинции Шаньси «Цзинь мацзюй хэ хо лунъи» («Золотой жеребенок и рубашка огненного дракона», записана Ма Фэном) [31] рассказывает об искусном в спорах человеке, которого батраки избрали своим предводителем. Он стал беспощадно глумиться над алчностью помещика, его жаждой наживы, что в итоге привело к смерти злодея и очень обрадовало народ.

В образах батрака и помещика проявляются противоречия феодального классового общества. Истории о них отражают протестные настроения среди крестьян, а также первые признаки их пробуждения. Эти повествования носят обобщающий характер, они в полной мере отражают действительность, поэтому широко распространились в народе.

Стоит отметить, что, хотя истории о батраках и являются отражением социального протеста, чем заслуживают уважение, это были лишь первые шаги, только зарождение борьбы. Борьба была в основном экономическая, без оружия и соответствовала закону. В этом заключается историческое ограничение таких повествований.

Истории о чиновниках и народе. С точки зрения идейного содержания и художественной композиции эти истории похожи на повествования о батраках и помещиках. Зачастую они демонстрировали злодейства феодального правления и праведную борьбу народа. Высокопоставленные чиновники злоупотребляют своей властью и угнетают простых людей, но умный народ всегда мудро и мастерски им противостоит, разоблачает зло. В этих историях часто фигурируют искусные женщины, что придает им дополнительный смысл. Ведь женщина стояла на самой низкой социальной ступени. Они подвергались угнетению со стороны религии, монарха, семьи и мужа. Но в этих историях они борются и наносят поражения правителям. Так женщины и народ давали выход своей ненависти в литературе.

Короткая история «И ли ли чжун» («Грушевое семечко») провинции Аньхой в полной мере отражает борьбу народа с действующей системой. В ней рассказывается о том, как одного бедняка поймали и посадили в тюрьму. Его обвиняли в краже лепешки. Он был очень бедным, все, что имел, – это грушевое семечко. Ситуация казалась безвыходной, но он нашел решение. Подозвал надзирателя и сказал: «У меня есть драгоценное семечко, я бы хотел лично преподнести его императору». Император, услышав о драгоценности, захотел с ним встретиться. На встрече бедняк сказал императору: «Если семечко посадит честный человек, то оно тут же прорастет, и на дереве появятся золотые груши». Император стал думать. Он совершил немало нечестных поступков и побоялся, что груши не вырастут, поэтому не осмелился сажать сам и сказал: «Как же может такая величественная особа, как я, сажать грушу?» И он поручил это первому министру, но тот был коррупционер и тоже не осмелился сажать; поручил это министру, но тот натворил и того больше, тоже не осмелился; перепоручили генералу, но тот удерживал часть солдатского жалованья, его бесчинствам тоже не было числа; позвали начальника уезда, но тот и подавно не осмелился сажать. Тогда семечко отдали тюремщику. Он был довольно скромным и не мог найти повода отказаться, сказав лишь: «Если то, что я только что повредил ваши одежды, не считается бесчинством, то я посажу». После этого начальник уезда начал обвинять его во взяточничестве, тот ему ответил. Среди чиновников началась настоящая перебранка. Бедняк сказал: «Не надо ссориться! Взгляните, кто из вас не совершал нечестных дел? А еще обвиняете меня в краже лепешки и хотите наказать за преступление. Как же это возможно?» Ничего не поделаешь, пришлось его отпустить. Политический подтекст в историях о чиновниках и народе выражен еще более ярко, чем в историях о батраках и помещиках.

Истории о труде. Труд является важной частью жизни народа, поэтому историй, связанных с ним, очень много. Эти народные истории воспевали умельцев, а также чудеса, появляющиеся благодаря их трудам.

Среди историй о труде встречаются рассказы о лодырях. Характерной является история «Шитань хуанцзинь» («Десять жертвенников с золотом»). Чтобы воспитать в своих сыновьях любовь к труду, отец сказал им, что на их земельном участке зарыто десять жертвенников с золотом. Каждый из лентяев хотел первым получить золото, поэтому они стали копать наперегонки. Золота они не нашли, но так хорошо вскопали землю, что получили очень богатый урожай, – собранного золотого проса хватило бы на десять жертвенников. Познав ценность труда, они больше никогда не ленились. Записанные Дун Цзюньлунем и другими истории «Бэй шань се» («Назад в горы»), «Ичэ даосуй» («Повозка риса»), «Ичуань гучжун» («Лодка зерна») также рассказывают о том, как старшее поколение учит младшее не лентяйничать, демонстрируют народную мудрость. Эти истории не только показывали важность труда, но и выполняли воспитательную функцию по отношению к молодому поколению.

Семейные истории. На протяжении длительного периода господства феодального строя каждая семья считалась производственно-бытовой организационной единицей. Семья – очень важная ячейка общества. Народные истории о семьях рассказывают о личных взаимоотношениях, часто о взаимоотношениях отцов и детей. Например, история «Идай шицзы» («Мешок камней», она стала основой для оперы «Цян тоу цзи» («Истории с гребня стены») китайского классика эпохи Цин Пу Сунлина). В одной семье было много братьев, но никто из них не хотел заботиться об отце. Тогда отец взял мешок камней и стал его прятать, словно это мешок золота. Это сильно переменило отношение к нему сыновей и их жен. Все стали ублажать старика, чтобы получить наследство. Перед смерью старик достал мешок с камнями и сказал с грустью: «Три сына недостойны одного мешка с камнями». Эта глубокая и философская история демонстрирует холодные отношения между людьми в феодальном обществе.

Любовные истории. Во времена феодального диктаторства вступать в брак можно было только по воле родителей, нельзя было делать самостоятельный выбор. Отсюда множество трагичных историй о любви и браке. Тема любви стала важной для народных историй, которые, однако, обязательно носили антифеодальный характер. Любовные истории обычно не описывали любовь абстрактно, они всегда были связаны с разоблачением социальных противоречий. Трагичные истории любви возникали, если один из влюбленных был из бедной, а другой из богатой семьи, так что они не могли соединиться. Это не только любовная, но и социальная трагедия. Например, «Ханьпин фуфу» («Супруги Ханьпин»), «Лян Шаньбо и Чжу Ин-тай», «Ишуан цайхун» («Двойная радуга»), «Ча хэ янь» («Чай и соль») – сюжеты этих любовных историй очень похожи. Рассмотрим историю «Лян Шаньбо и Чжу Интай».

Это древняя легенда провинции Чжэцзян. Она передавалась из уст в уста в период правления династии Восточная Цзинь. Первое письменное упоминание легенды встречается в произведении ранней эпохи Тан «Шидао сыфань чжи» («Описание четырех народов всей страны») Лян Цзайяня: «Праведница Чжу Интай похоронена рядом с Лян Шаньбо». В позднюю эпоху Тан Чжан Ду в книге «Сюаньши цзи» («Описание дворца») дал более детальное описание, которое очень похоже на современное. Интай, дочь семьи Чжу из Шанъюй, переодевшись мужчиной, училась вместе с Лян Шаньбо из Куайцзи. После окончания учебы Интай вернулась домой. На следующий год Шаньбо нанес ей визит и узнал, что она – женщина. Он разочаровался, но предложил ее родителям брак с Интай. Однако та уже была обручена с сыном семьи Ма. Впоследствии Шаньбо стал управляющим области Инь и умер от болезни. Он был захоронен к западу от города Мао. По пути к семье Ма лодка Интай проплывала мимо гробницы, но ветер и волны преградили ей движение. Узнав, что это была могила Шаньбо, Интай издала крик скорби. Вдруг земля разверзлась и похоронила Интай в своих глубинах. Се Ань, главный министр династии Цзинь, нарек то место Могилой праведницы. Эта история имела широкое хождение в эпоху Тан и носила очень яркий легендарный оттенок, но деталей истории о Лян и Чжу было еще недостаточно. В эпоху Сун с распространением конфуцианской морали история получила дальнейшее развитие. Она стала еще более популярной, добавились новые детали (например, история о превращении в бабочку из стихотворения эпохи Южная Сун). В рассказе «Ли Сюцин и цзе Хуан чжэньнюй» («Ли Сюцин женится с честью на добродетельной девушке из рода Хуан») из сборника «Гу цзинь сяошо» («Рассказы о древнем и современном») Фэн Мэнлуна эта история передана в еще более богатых красках. Ее сюжет широко использовался в театральных постановках, в китайской опере. По сей день эту историю знают в каждой семье. Во многих местах можно найти могилу и храм Лян Шаньбо, он считается богом Любви, перед его образом зажигают свечи. В одной народной песне портового городка Нинбо есть такие слова: «Если хочешь прожить со своим супругом до старости, сходи в храм Лян Шаньбо».

Среди любовных историй есть очень много фантастических, которые выражают прекрасные мечты народа о противостоянии общественному строю.

В любовных историях реальность и вымысел переплетаются. Реальная трагедия часто получает фантастическое завершение (например, превращение после смерти в неразлучных бабочек, в две звезды, две радуги, чай и соль, облако и море и другие метаморфозы, которые позволяют влюбленным больше не разлучаться). В некоторых повествованиях финал остается открытым. Например, в истории «Цисяньнюй юй Дун Юн» («Семь небожительниц и Дун Юн»), «Нюлан чжинюй» и др.

Любовные повествования рассказывают о несчастьях двух молодых людей и об их попытках сопротивляться. Злые силы настолько сильны, что любое сопротивление оказывается безуспешным, поэтому влюбленные не могут обрести семейное счастье. Эти рассказы разоблачают жестокость феодализма и помогают нам лучше понять историю Китая.

Типы в народных повествованиях. В процессе распространения и коллективной доработки персонажи и детали народных повествований могут сильно меняться, может меняться и их художественный тип. Эти метаморфозы, которые происходят с повествованиями, тесно связаны с происходящим в обществе. Все второстепенное отбрасывается. Многие произведения сходятся в общем и разнятся в частном. Так в литературе формируются типы, и это можно сравнить с условностью традиционного китайского театра[51]. В китайских народных повествованиях есть типы батрака и хозяина, искусной женщины, мужчины-змея, старшего и младшего братьев, глупого зятя, женщины с шерстяной кофтой и т. д. Иногда в повествованиях разных народностей и разных стран встречаются одинаковые типы. Почему это происходит? На это есть две причины.

1. Территориальная. Считается, что люди, живущие в одинаковых социально-бытовых условиях, сочиняют похожие истории.

2. Общий источник. Одинаковые типы в повествованиях могут возникать благодаря общему источнику – в результате культурного взаимодействия народов.

На наш взгляд, оба утверждения имеют здравый смысл, однако не стоит обобщать. Каждое отдельное произведение требует индивидуального анализа. Определив его характерные особенности, можно обнаружить черты национального характера и местного колорита, проследить путь распространения произведения, исследовать его связь с социально-бытовыми условиями. Проводя детальное сравнение, нельзя оставлять без внимания особенности художественного содержания и формы. В противном случае невозможно сделать верное заключение. Исследовав типы народных повествований, мы сможем изучить сочетание черт индивидуального и общего, особенности композиции, персонажного поля и художественное своеобразие языка. Это может стать большим вкладом в развитие межкультурных коммуникаций, а также в создание новой социалистической литературы.