«На кладбище уже почти весна…» Памяти Д. Л. Гликберга На кладбище уже почти весна, а на земле у вырытой могилы лежат венки из жарких зимних роз, и странная – как ночью – тишина. Мы, отзываясь на чужое горе, хороним мир отцов, родной и милый, доверчиво не сдерживая слез. О
РАЗ НОЧЬЮ J’ai besoin de prier pour vivre jusqu’au jour, Mais je n’ai pas de Dieu et la nuit est longue… Musset[5] Снова ночь, — и опять я с тоской на душе Разметавшись на жаркой подушке лежу, Злые мысли меня в этой тьме стерегут, И, я слышу — как крадутся тихо ко мне… Надо думать о ясных, далеких вещах… Надо
НОЧЬЮ Ты не спишь? Разомкни Свой закованный взор, Там за гранью земли Есть престол лунных гор, И затеплился мир, Как уснувший сапфир… Что мне делать с тобой! Многожалой змеей Все пути заплелись… Помнишь, в южной стране Есть седой
«Ночью глухой, бессонною…» Ночью глухой, бессонною, Беззащитно молитвы лепеча, В жребий чужой влюбленная — Я сгораю, как тихая свеча. Болью томясь неплодною, Среди звезд возлюбя только одну, В небо гляжусь холодное, На себя принимая всю вину. Мукой своей плененная, Не
«За домом моим есть кладбище…» За домом моим есть кладбище На высокой горе, где храм. Тропинкой крутой обрывистой Я хожу туда по утрам. Там пахнет прелыми листьями И весенней, сырой землей, Чернеют ряды кипарисные И глубок священный покой. Над каждой истертой
НОЧЬЮ А душа поет, поет, Вопреки всему, в боевом дыму. Словно прах, стряхнет непосильный гнет и поет. На пустынном юру затевает игру, С одного бугра на другой мост перекинет, Раскачается над бездной седой и застынет. Пусть рухнет, коль хочет
115. «Чем темней, чем глуше на кладбище…» Чем темней, чем глуше на кладбище, Тем тревожней поступь тишины. То не птица мечется и свищет, То не певчих голоса слышны. То молчанье медленно роняет Не росу, не слезы… Канет и звенит… Вспомни! Вспомни! Смерть не всё
На кладбище [14] Я лежу себе на гробовой плите, Я смотрю, как ходят тучи в высоте, Как под ними быстро ласточки летят И на солнце ярко крыльями блестят. Я смотрю, как в ясном небе надо мной Обнимается зеленый клен с сосной, Как рисуется по дымке облаков Подвижной узор
В киеве ночью Спит пращур городов! А я с горы высокой Смотрю на очерки блестящих куполов, Стремящихся к звездам над уровнем домов, Под сенью темною, лазурной и стоокой. И Днепр уносится… Его не слышу я, — За далью не шумит блестящая струя. О нет! Не месяц здесь живой красе
I. КЛАДБИЩЕ Кладбище 1. «Прошлой ночью злобно пела вьюга…» Прошлой ночью злобно пела вьюга, Снег сковал густую зелень елей. Поутру пришла моя подруга, Принесла венок из иммортелей. Вся в снегу железная решетка, Вся в снегу встречает солнце утра, На морозе ласково и
Кладбище 1. «Прошлой ночью злобно пела вьюга…» Прошлой ночью злобно пела вьюга, Снег сковал густую зелень елей. Поутру пришла моя подруга, Принесла венок из иммортелей. Вся в снегу железная решетка, Вся в снегу встречает солнце утра, На морозе ласково и четко Расцветают
А на кладбище все спокойненько К концу 2005 года еще одна попытка встроить нас в цивилизованный рынок ужасов потерпела фиаско. И издателям, и прокатчикам вновь сделалось ясно, что покамест в России покойники – товар, мягко говоря, не очень ходовой. Не пробирающий до костей.