5

5

Читатель, допускаю, еще помнит, что эта статья начиналась с шаржированной характеристики трех дискурсов, соперничающих в нашей критике. А затем разговор ушел куда-то в сторону, и оказалось — если мне, разумеется, верить, — что не только человек красит место, но и место — например, позиция фрилансера или должность штатного обозревателя — красит человека, меняя и конфигурацию его высказываний, и их тональность, и их ролевое предназначение.

Что ж, коммуникативная функция и тут деформирует эстетическую, вопрос о том, как и кому сказать, действительно не менее важен, чем что сказать. И — простите мне аналогию с мобильной телефонией — не выбор тарифа становится тут определяющим, а выбор сети, принадлежность либо к Билайну, либо к МТС, либо к Мегафону.

Либо — это я говорю уже о милой моему сердцу толстожурнальной критике — принадлежность к старомодно надежной, но старомодно неразворотливой МГТС, стационарной телефоннной сети от Александра Белла.

Опоминаясь после публицистической ажитации десяти-пятнадцатилетней давности, когда мнение критиков востребовалось и «Гудком» и «Огоньком», приходя в себя после наступивших вслед за этим томительно долгих лет неприсутствия в мобильных средствах массовой информации, наши спецы по литературе вновь хотят быть услышанными, и не их вина, что в стране предельно низок спрос на аналитику и дискуссии, зато предельно высок — на новости, предпочтительно скандальные, и на практические рекомендации — из тех, что хозяйке на заметку, покупателю на карандаш.

Эти рекомендации у нас сейчас называют экспертными. И я бы не возражал против такого корпоративного позиционирования критики в нулевые годы. Но…

Простите великодушно, а все-таки, восхищаясь красотой и провокативностью мысли, изяществом слога, бездною других достоинств, свойственных моим коллегам, я лично не готов именно как на экспертное слепо положиться ни на мнение забавляющего меня Льва Данилкина[69], ни на мнение любимого мною Станислава Рассадина[70], ни даже на мнение наиболее близкого мне Андрея Немзера[71].

Это во-первых. А во-вторых, самоназвавшись экспертами, уж не заявили ли тем самым славные наши критики, что они несут ответственность лишь за конкретные оценки конкретных текстов и ни за что кроме?

Боюсь, что заявили.

У нас сейчас, если говорить суммарно, все в относительном порядке с рецензионной практикой, с откликами на книги, события, литературные поступки.

У нас похуже, но тоже более или менее в порядке с общими, что называется, панорамными взглядами — это когда, будто «Буран» пролетая над 90-ми годами, одни критики гадливо цедят сквозь зубы: «сумерки литературы» (А. Латынина), «проклятые 90-е» (Д. Ольшанский), а другие, напротив, честью клянутся: «замечательное десятилетие» (А. Немзер).

И у нас, за вычетом редких толстожурнальных публикаций, совсем провалилось, исчезло то, что по русской традиции как раз и составляет сердцевину, основное содержание литературно-критической деятельности, а именно — понимание литературы как процесса, внимание к его живой динамике, к тому особенному, что отличает тот или иной год, состояние того или иного жанра, набухание либо, наоборот, затухание тех или иных мировоззренческих, стилевых тенденций.

В конце концов, сказать: у нас есть литература или у нас нет литературы — способен любой человек, даже и не берущий книжек в руки. Дать оценку произведению, случайно купленному, полученному в подарок или взятому в библиотеке, сумеет тоже почти любой, и недаром ведь превосходные рецензии или «литературные портреты» получаются не у одних профессионалов, а и у балующихся этим делом прозаиков да поэтов.

Но только критики и именно критики могут предложить целостный «взгляд на русскую литературу» такого-то года, проследить тонкие внутри— и междужанровые взаимодействия таких-то и таких-то творческих инициатив, обрисовать контекст, необходимый для верной интерпретации того или иного произведения, увидеть стилевые, смысловые, идеологические, любые иные оппозиции современной литературе в их живом родстве и живом противоборстве.

И вот как раз этого-то мы теперь и не делаем. Или почти не делаем. Годовые обзоры — высший, если кто помнит, жанр в литературно-критической иерархии со времен, простите, Белинского — свелись к рейтинговым замерам да опросам, к анкетированию или к коллажам литературных событий — на манер тех, что, спасибо ему, конструирует Андрей Немзер. Да что престижные взгляды на русскую литературу? Если и обычные-то аналитические статьи никем, кроме толстых журналов, не востребованы, поэтому и писать их почти все из нас — хоть из «академиков», хоть из «колумнистов», хоть из «младофилологов» — либо уже разучились, либо еще не научились и научатся ли? Днем с огнем не сыщешь автора, который взялся бы сосредоточенно и ответственно объяснить, что происходит, допустим, в современной поэзии и как там сегодня обстоит дело с табелью о рангах, с соперничеством дарований, с соотношением прозаизмов и поэтизмов, с традициями и новаторством да мало ли еще с чем. Внятных высказываний о стилевых тенденциях и жанровых трансформациях я что-то давно не слышал, орудия и трофеи мировоззренческих дискуссий сданы в музеи боевой славы, да и само словочетание литературный процесс стало выходить из повседневного употребления…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.