10

10

Но если автопортрет мы знали хотя бы в копии, а об «испанской монахине» слышали, то картина из замка Хохберг — совершенная новость.

К переправе через шумную горную речку съезжает арба. С трудом удерживая ее напор, пригибаясь под нарастающей тяжестью ярма, с крутого берега сбегают волы. Ухватившись за ярмо, помогая волам, бородатый мужчина в заломленной назад барашковой шапке обернулся, чтобы успокоить сидящую в арбе молодую женщину, окутанную с головы до ног белым покрывалом. Скрытые от их глаз растущими возле поворота дороги деревьями и кустами, у реки притаились два всадника и договариваются, как лучше напасть на ничего не подозревающих путников. События еще нет — оно вот-вот совершится!.. Справа и слева, замыкая долину, уходят вдаль два горных хребта.

Полотно не подписано. Однако принадлежность его кисти Лермонтова не вызывает сомнений. И не только потому, что оно было куплено профессором Винклером в замке Хохберг. Но потому прежде всего, что и сюжет, и живописная манера, начиная от изображения лошадей и кончая кустами в правом углу картины, горы, вода, всадники, грузин в барашковой шапке отчетливо обнаруживают руку Лермонтова, вызывая в памяти другие, известные нам его полотна, его акварели и наброски пером и карандашом.

Мы знаем, что некоторые рисунки Лермонтова завершал и раскрашивал художник Григорий Гагарин: есть даже такие, на которых рукою Гагарина сделаны подписи: «D’apr?s Lermontoff», то есть «По Лермонтову». Другими словами, Гагарин перерисовывал для себя некоторые лермонтовские наброски. И привлекала Гагарина в них прежде всего динамика, умение передать движение, бой, скачку, преследование.

Картина, составлявшая собственность Верещагиной, подтверждает эти высокие динамические свойства лермонтовских работ: бегущие волы, один из которых выгнул от напряжения голову, откинутый корпус погонщика, напряженная поза женщины, упершейся рукою в подостланное для нее сиденье, горец, склонившийся к своему собеседнику, конь горца в черной черкеске, словно беседующий с белым конем, — эти позы и положения как бы предвосхищают то, что должно случиться. Возникает «двухмоментная» композиция, то, что так характерно для Лермонтова и что побуждало такого великолепного рисовальщика, как Григорий Гагарин выступать в соавторстве с ним. Ибо при всех своих великолепных достоинствах рисунки Гагарина по природе своей статичны.

Когда и где написана картина, доставленная из Мюнхена, положительно утверждать невозможно. Ясно только одно: что Лермонтов соединил в ней впечатления, полученные во время путешествия по Кавказу и Закавказью в 1837 году. Это становится очевидным, если сравнить аробщика на этой картине со всадником и с проводником на картине «Развалины близ селения Караагач в Кахетии» или женщину в арбе с той, что едет верхом на ослике на другой картине поэта, изображающей Военно-Грузинскую дорогу близ Мцхета[483].

«Узнать» место, изображенное на картине, как это удалось сделать со всеми остальными кавказскими пейзажами Лермонтова, затруднительно: на ней нот ни одного безусловного ориентира — ни башни, ни крепости, ни селения. Но, зная, что Лермонтов почти во всех случаях использовал в своих полотнах натуру, мне кажется несомненным, что и здесь изображено какое-то совершенно конкретное место. Что это — Терек? Но Терек переехать вброд невозможно. Арагва? Может быть, Алазанская долина в Кахетии? С уверенностью можно сказать только одно: в арбе едет грузинка, потому что у этой женщины не закрыто лицо, — мусульманка в прежнее время выйти за порог своего дома, не закрыв лица чадрой, не могла. В Армении, где ходили с открытым лицом, Лермонтов не бывал.

Надо думать, что кроки местности Лермонтов сделал с натуры, «на скорую руку», карандашом. А «действие» — фигуры, кони, волы вписаны в пейзаж потом, в процессе создания картины. Вероятнее всего, что картина исполнена в 1838 году, в Петербурге, по возвращении из ссылки. И послана Верещагиной уже после отъезда ее из России. В подарок. На память. В знак старой дружбы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.