Рождение богов Драматическая фантазия в двух действиях, шести картинах с прологом и эпилогом
Рождение богов
Драматическая фантазия в двух действиях, шести картинах с прологом и эпилогом
Действующие лица
Старшие боги:
Энамора, на Земле – Нина
Гинора, на Земле – Елена Васильевна
Лилиэль, на Земле – Светлана
Сафира, на Земле – Ирина
Фаэтон, на Земле – Евгений
Ариэль, на Земле – Алексей
Рафаэль, на Земле – Александр
Тиотин, на Земле – Джой
Младшие боги:
Унамор, на Земле – Владимир
Бинамор, на Земле – Борис
Нея, на Земле – Анна
Арума, на Земле – Мария
Действие происходит в вечности и во времени.
Пролог
Пир богов. В центре Энамора и Фаэтон. Слева располагаются женские божества, справа мужские. Боги беседуют, пьют вино. Звучит музыка сфер.
Ариэль
Хозяйка дорогая, Энамора,
Мы рады вновь приветствовать тебя.
И вина, превосходные на вкус,
И музыка – всё услаждает нас,
Всё веселит натруженную душу,
И я надеюсь, глядя на друзей,
С которыми сотворено немало
Забавных и возвышенных миров,
Что собрались недаром мы сегодня.
Недаром бросил я четыре мира,
Где я творец всех жизненных стихий,
И без меня они угаснуть могут!
Недаром мчался на властный зов,
Твой зов, о дорогая Энамора!
Итак, ответь, что значит этот зов?
Какая цель у нашего собранья?
Зачем мы здесь?
Лилиэль
Любезный Ариэль
Всегда летит, всегда в трудах великих!
Какая цель у нас, друзей богов,
Не знающих ни в чем своих пределов?
Лишь наслаждаться обществом своим
И отдыхать от созиданья жизни.
Нас укорять покоем не спеши,
Не хвастайся работой, Ариэль,
Никто из наших не сидит без дела.
Энамора
О нет, он прав, подруга Лилиэль.
Я позвала вас, милые собратья,
Для новости великой.
Гинора
Говори.
Признаться, я отвыкла удивляться
И радостно приму дар перемен.
Энамора
Я получила вести от Творца.
Среди богов движение.
Отец нам шлет благие пожеланья,
Он любит нас, божественных детей,
Он ценит высоко заслуги наши
И нам велит родиться на Земле.
Боги удивлены.
Лилиэль
Родиться на Земле, какая прелесть!
Я вновь хочу родиться на Земле.
О, как давно на ней я не бывала!
Друзья, скорее поиграем в жизнь.
Опасное, конечно, приключенье,
Зато потом приятно вспоминать.
Как, помню, хорошо я погуляла,
Когда была гетерою в Элладе!
Ариэль
И это всё, подруга Энамора?
Для этого прервал работу я?
Что ты сказала – я не понимаю.
Земной проект испорчен безнадежно,
Земля покрыта тьмою заблужденья,
И в ней царит тот, Первый ученик,
Который портит все созданья наши,
Которого Он допускает быть,
С которым Он встречается, быть может, —
На это намекал мне Гавриил!
И это после третьего паденья!
Чем плохи мы? Я, например, отличник.
Я выучил законы сотворенья
Куда прилежнее, чем Люцифер.
Но мне прощенья нет и быть не может,
За то, что я критиковал его.
И что критиковал? Какую малость!
Всего-то лишь закон свободы воли,
Который мы внедряли на Земле,
Чтобы погубить ее бесповоротно.
В материю впихнуть свободу воли!
Куда, зачем? Вот и рыдай теперь.
А я же говорил. Предупреждал.
Я видел сам, как Люцифер смеялся,
Предчувствуя великую забаву.
Гинора
Ты плохо говоришь, наш Ариэль.
Ты знаешь, мы подчинены законам,
Которые не смеем обсуждать.
Рафаэль
Друг Ариэль страдает. Вот беда!
Все знают, что его специальность – люди,
А их-то отлучили от него.
И поделом. Не спорь с Отцом, приятель,
Не вмешивайся в замысел Творца.
Ты можешь делать только то, что знаешь.
А знаешь ты немного, Ариэль.
Сафира
Мне больно. Не хочу опять рождаться.
Забыть о небе снова не хочу.
Я знаю глубину земных мучений.
Я знаю всё, что будет на Земле.
Бескрайнее, безбрежное страданье
И мука невозможности помочь,
Когда желаешь всех спасти, утешить,
Всех временных, случайных и больных,
Всех, обреченных поголовно смерти!
Но если весть Отца к тебе пришла,
Скажи ее, хозяйка Энамора,
И горечь жизни я опять приму.
Энамора
Критиковать Отца – простое дело.
Куда сложнее нам понять Отца.
Он шлет на Землю нас, опять всех вместе,
На этот раз – и с младшими богами,
Прожить с людьми их временную жизнь,
Проделать всё, что будет в наших силах,
И, возвратившись, честно рассказать,
Какую долю требуем мы людям,
Какое мненье говорим о них.
Ариэль
Я не сказал ни слова про Творца.
Критиковать Его? Я – ненормальный?
Я добровольно вниз не полечу.
На дне Вселенной слишком мало места,
Такую деятельность там развил наш друг,
Наш бывший друг, конечно. Хоть сейчас
Могу сказать я мнение о людях.
Зачем мне лезть в затею Сатаны?
Фаэтон
Когда же ты заткнешься, Ариэль?
Всё решено. Не будем суетиться
И тратить драгоценные слова.
Отец учил, что лучше помолчать,
Когда исправить дело ты не можешь.
Хозяйка дорогая, поднеси
Нам жребий.
В руках Энаморы две чаши.
Энамора
Повнимательней, друзья.
Берите. Вынимайте смело жребий
Для плана, смысл которого невнятен
Ни мне, ни высшим силам надо мной.
Родившись в мире плотных измерений,
Мы вновь должны – все —
обрести друг друга,
Обязаны мы действовать все вместе,
В одной стране, в одно и то же время,
У каждого своя должна быть роль,
И он обязан выучить ее,
На йоту от нее не отклоняться.
Движение среди младших богов.
Арума
Великая богиня Энамора,
Позволь спросить младому божеству
Тебя, хозяйку дома вечной славы,
Куда хотите взять вы нас сейчас?
Нея
Мы в первый раз и слышим о Земле,
Смерть и страданье – это что такое?
Унамор
Не знаем мы, что делать нам тогда,
Когда, о боги, понял я из ваших
Высоких и страннейших разговоров,
Нас бросите из вечности во время?
Бинамор
По крайней мере это будет долго?
Ведь скоро в школу.
Энамора
Успокойтесь, дети.
Земная жизнь – вот лучшая из школ.
Вы будете задачею моею.
Ты, Унамор, ты, Бинамор, – вы, дети,
И на Земле вы будете мои.
Ты, Нея, ты, Арума, – не волнуйтесь.
Родитесь вы от друга и сестры.
Внимательнее слушайте себя.
Что б ни случилось там – вы возвратитесь,
А опыт обретенный мы обсудим.
Фаэтон
Я не хочу обманывать детей.
Я расскажу им о земных пределах.
Когда-то там – а вас тогда на свете
И не было, младые божества,
Творец Отец в хорошем настроенье
Решил создать свободнейший, светлейший,
Да просто лучший из своих миров,
Где можно выбрать тьму, когда захочешь,
Где есть свобода и добра, и зла,
Где созиданье есть, есть разрушенье,
И каждый волен прямо от рожденья
Идти любой дорогой до конца.
Он создал мир двойных предположений,
Где на любое «я» есть властно: «ты»,
Где вечный океан рождает время,
А реки времени текут обратно в вечность,
И отпечаток жизни человечьей,
Не знача ничего, решает всё!
Он дал душе, закованной в матерью,
Свободный выбор. Лучший ученик,
Любимчик и красавчик, о котором
Столь живо говорил нам Ариэль,
Изобретатель зла и повелитель
Своих стихий, поспорил раз с Отцом,
Сказал ему, что этот мир погубит
И выберут его, а не Творца
Свободные от принужденья люди.
Он выиграл. Однако наш Отец —
С ним разве можно спорить!
Только в шутку!
Он вновь и вновь велит богам рождаться,
И понемногу, надобно признать,
Мы исправляем дело Люцифера.
Я думаю, что все пойдет на лад,
И коли в этот раз мы не погибнем…
Бинамор
Погибнем? Что такое «мы погибнем»?
Энамора
Наш Фаэтон преувеличил, дети.
Бинамор
Что, воевать? Отлично. Не беда!
Ведь мы же молодые. Нам задачи
Должны перепадать и поважней!
Нея
Но там, в Земле, хотя бы есть любовь?
Арума
Ты, Нея, право слово, глуповата.
Учили ведь тебя, давно учили.
Любовь – основа всех миров Отца.
Энамора
Итак, друзья, мы двигаемся дальше.
Для точного прямого попаданья
В наш новый план и в замысел Отца
Мы связаны должны быть непременно
Крепчайшею невидимою сетью —
То узы брака, дружбы и родства.
Чтобы выжить,
мы должны любить друг друга,
Поэтому обязаны узнать
Мы под земною грубою личиной
Наш подлинный и настоящий лик.
Не перепутать. Не пропасть. Не сбиться.
Не оттолкнуть пришедшего к тебе
Усталого замученного бога.
Не потерять себя. Давай, Гинора.
Гинора вынимает жребий.
Гинора
Я, Энамора, буду мать твоя.
И мать сестры твоей. Вот это дело!
Родить и воспитать тебя готова
И рада я такому назначенью.
Всегда я исполняла беззаветно
Все повеленья нашего Отца.
Я много раз бывала на Земле.
Я знаю искаженья темной жизни
И матерью хорошей для тебя
Надеюсь быть.
Энамора
Ты, Лилиэль, рискни.
Лилиэль
(берет жребий)
А, Энамора, я твоя сестренка,
Жена того, кто будет вечным другом
Тебе на этой брошенной Земле,
Которую всегда мне было жалко.
Нет, правда, в людях точно что-то есть!
Я искренне скажу: не понимаю
Тех вечных, кто не хочет породить
Во времени свое отображенье.
Какие жадные! Как берегут себя!
А я живу во времени свободно —
Я на Земле несчастной не была,
Жила легко и умирала просто.
Я ничего не свете не боюсь!
Энамора
Сафира, ты. Но лишь одно осталось.
Сафира
(берет жребий)
Моя душа к тебе стремиться будет
И здесь, и там. Подруга Энамора
И на Земле моей подругой будет.
Читает.
«Бери любого из земных мужей».
Опять позор. Опять уничиженье.
«Бери любого из земных мужей».
Сама бери! Что мне мужья земные?
Сейчас из ничего слеплю любого!
А там они смеялись надо мной,
Топтали душу, разбивали сердце
И смели оскорблять мою любовь!
Отец, ты, может быть, и справедлив,
Но до чего же ты немилосерден!
Энамора
Ты, Ариэль.
Ариэль
(берет жребий)
На этот раз… твой муж.
Спасибо, вот удача мне сегодня!
Так буду я тобою обладать?
Но это, знаешь, стоит воплощаться!
Энамора
Да, это план.
Ариэль
Благословен сей план.
Я умолкаю, всё – я подчиняюсь.
Энамора
Ты, Рафаэль.
Рафаэль
(берет жребий)
И, как всегда, твой друг
И муж сестры, прекрасной Лилиэль.
Лилиэль
А, Рафаэль, занятное свиданье!
Рафаэль
Зачем тебе я нужен, Лилиэль?
Я скромный исполнитель повелений,
Ты радостная вестница любви,
Нам на Земле придется нелегко.
Но буду я стараться, дорогая,
Беречь тебя и охранять всегда.
Лилиэль
Ты так серьезен, милый Рафаэль!
Но будь хоть чуточку повеселее.
И Фаэтон сидит, нахмурив брови.
А ты-то что, приятель, приуныл?
Энамора
Ты, Фаэтон.
Фаэтон
Да. Я – любовь твоя.
Скажу по чести, мало во Вселенной
Созданий, изумляющих меня,
Но ты, моя небесная жена,
Ты есть одно из них, и это вечно.
Но жребий мой ужасен на Земле.
Энамора
Как, Фаэтон! Как это может быть!
И здесь ты мой. И там моим ты будешь.
Фаэтон
Предчувствия тяжелые томят
И не дают покоя. Энамора,
Твою любовь, твою судьбу и силу
Делю давно я в этом светлом царстве,
Опасностей не зная. Помнишь мир,
Который мы с тобою сотворили,
И сам Отец сказал нам: «Хорошо».
И он решил, мы связаны навеки.
Он позабыл – а он так долго не был
В земной юдоли, – что, упав отсюда
В долину страха, боли и тревог,
Мы можем потеряться, Энамора,
И я тебя забуду. Облик твой,
Из порченной материи рожденный,
Мне ничего не будет говорить.
А мой извечный враг, владыка ада,
Начнет сбивать, кружить, мутить и путать
Меня, чтобы я тебя не отыскал.
Ты знаешь, создан я в минуту страсти,
Ни удержу, ни меры, ни покоя
Не ведаю. И я… могу погибнуть.
Покинуть ваше общество, друзья,
И заплатить за грустные ошибки
Земли – своим законным вечным местом.
Энамора
Но как меня ты мог бы не узнать?
Смотри, запоминай мое лицо.
Запомни голос. Я тебе не дам
Забыть меня, бродяга Фаэтон!
Здесь не ушел – и там ты не уйдешь.
Боги смеются.
Гинора
Я, матерь долга, вечная Гинора,
Вас спрашиваю: вы готовы, дети?
Тиотин
Я самый несчастливый из богов!
И это о себе давно я знаю!
Я выкидыш на празднике Отца,
Я неудачный бог, я бог-калека!
Опять вы мне не дали жалкой роли.
В твоей руке, любовь моя и мука,
Нет жизни Тиотину. Почему?
Отец, зачем ты наградил меня
Любовью к той, которая не знает
О жалости? Ты пощади меня.
Когда пою – она проходит мимо.
Когда в честь драгоценной Энаморы
Слагаю я нежнейшие миры —
Она лишь улыбается лукаво.
Я не останусь. Лучше я погибну.
Мне без тебя и вечность не нужна.
Рафаэль
Да мы же бережем тебя, дружок.
С твоим здоровьем можно ли на Землю?
Да ты и часу там не проживешь.
Лилиэль
Какой он милый. Полюби меня!
Я добрая.
Энамора
Голубчик Тиотин,
Что делать, не имею больше роли.
Но если хочешь – то бери себе
По силам что-нибудь.
Тиотин
Ах, Энамора!
Сидишь ты вместе с другом Ариэлем,
Твой муж – пресветлый гений Фаэтон,
Зачем тебе бедняга Тиотин,
Который, между прочим, знает точно,
Что на Земле они тебя покинут,
Забудут план, замучат, оскорбят,
Да так, что ты в ужасную минуту
Задумаешь с собой покончить вовсе!
Тогда приду. Приду твоей собакой.
Собакой, Энамора! И спасу
Тебя от необдуманных решений.
Энамора
Собакой так собакой. Хорошо.
Итак, друзья, вперед! Пора рождаться!
Боги сходятся все вместе.
Энамора
О мир слепого случая! Внемли!
Гинора
Приди сюда и нами овладей.
Лилиэль
Мы отдаемся океану судеб.
Сафира
Мы беззащитны пред тобою, Рок.
Фаэтон
Сверни меня в ничто, о Повелитель.
Ариэль
Тебе я покоряюсь беззаветно.
Рафаэль
Я растворяюсь, чтобы возродиться.
Тиотин
Родиться на Земле желаю я.
Унамор
Для радости и горя.
Бинамор
Для работы.
Нея
Для счастья и страданья.
Арума
Для любви.
Боги исчезают. Первой Гинора, затем Энамора, Фаэтон и Ариэль, потом Рафаэль, Лилиэль, Сафира, потом Унамор, Бинамор, Нея и Арума. Тиотин, оставшись в одиночестве, воет громко, по-собачьи. Все погружается в темноту. И это конец пролога.
Действие 1
Картина 1
Квартира Нины (Энаморы). Она входит, нагруженная сумками. Дома Елена Васильевна (Гинора).
Елена Васильевна. Масло купила?
Нина. Мам, ты хоть бы здрасьте мне сказала.
Елена Васильевна. Здрасьте. Масло купила?
Нина. Купила. Хорошее, эстонское.
Елена Васильевна (в ужасе). Как эстонское? Разве можно покупать эстонское масло?
Нина. А почему нельзя?
Елена Васильевна. Да кто их знает, что они туда могут положить. Они ж нас ненавидят.
Нина. Мам, глупости.
Елена Васильевна. Тебе всё глупости. Вот потом будет живот болеть от этого масла, вспомнишь меня.
Нина. Мам, мне уже тридцать два года, а ты меня отчитываешь как девчонку.
Елена Васильевна. А толку, что тебе тридцать два года? Ума-то не нажила.
Нина. Знаешь, мама, про меня в больнице говорят, что я гений и в диагностике мне равных нет.
Елена Васильевна. А ты не верь.
Нина. Разве я плохой врач?
Елена Васильевна. Плохой, хороший, какая разница? И смерть не залечишь, и раньше смерти не помрешь.
Нина. Как говорил про тебя принц датский Гамлет, «в этом безумии есть своя система».
Елена Васильевна. Есть будешь?
Нина. А что?
Елена Васильевна. Не что, а есть будешь? То, что дам?
Нина. А что дашь?
Елена Васильевна. Блинчиков с капустой уже нет. Твой муженек утром съел шесть штук. Нет, это куда в него лезет!
Нина. Пусть ест. У него неприятности в газете. Деньги не перевели, может, вообще закроется всё.
Елена Васильевна. Ну и слава богу. Одной пакостью на свете станет меньше.
Нина. Мама!
Елена Васильевна. А что мама? Разве это газета? Голые жопы на каждой странице.
Нина. Это чтоб читатели обратили внимание. Это форма, а еще есть содержание.
Елена Васильевна. Содержание еще хуже формы. Жопа – она по крайней мере просто жопа. А вот людей мутить всякими статьями про извращение – это надо уметь, как твой супруг. Зря ты развелась с Алешкой. Как говорится, ботинок сняла, лапоть надела.
Нина. Нет, мама, есть вещи, которые прощать нельзя. Когда я вернулась еле живая с аборта, на который он меня послал, открываю дверь, а они с Иркой… Он встает, стоит голый и улыбается, улыбается! Я не вынесла этой улыбки… И она, лучшая подруга… Ох не могу, даже вспоминать больно.
Елена Васильевна. Подумаешь. Все мужья трахаются с подругами своих жен. Это старинное мужское занятие. Ты в больнице, а ему что, на панель идти за бабой? Ерунда. Семью надо было хранить. Теперь он телезвезда, у них двое детей, а ты ни при чем.
Нина. Дети у них славные, говорят. Что ж, мама, может, я еще рожу.
Елена Васильевна. В тридцать два года? Ты уже перестарок. И от кого рожать-то? От Сашки? Вот интересно, все специалисты по сексуальным вопросам полные импотенты или через одного?
Нина. Он писатель, а не специалист по сексуальным вопросам. Ты сама знаешь это прекрасно. Что делать, книжками не заработаешь. И он совсем не импотент.
Елена Васильевна. Да? А почему у вас в спальне так тихо по ночам?
Нина. Устаем оба.
Елена Васильевна. В тридцать два года? Да я в твои лета каждую ночь мужа теребила.
Нина. Что ж я могу поделать! Саша милый, добрый, чудесный. Он лучше Лешки-мерзавца в тысячу раз. Но ты же помнишь, что со мной было, когда я с Лешкой… Как меня трясло! Ни есть, ни пить не могла.
Елена Васильевна. Да уж, помню. Ничего не скажешь, страсть.
Нина. А он взял и предал меня.
Елена Васильевна. Опять за рыбу деньги. В чем предательство-то? Помылся да ушел.
Нина. Ох мама, мама, ты не понимаешь.
Пауза. Музыка сфер, но она искажена.
Елена Васильевна. Ты что это белыми стихами заговорила?
Нина. Я случайно.
Елена Васильевна. Стихов-то не пишешь больше?
Нина. Нет.
Елена Васильевна. Врешь.
Нина. А тебе какое дело?
Елена Васильевна. Такое дело, что у меня дочь сумасшедшая. Обе сумасшедшие вы со Светкой. Та по-своему, на мужиках рехнулась, а ты? Ведь это мираж, фикция, фантазия одна твоя!
Нина. Ты о чем?
Елена Васильевна. Убирала я тут твою комнату.
Нина. Мама!
Елена Васильевна. Господи! Ей тридцать два года, замужем второй раз, терапевт, специалист, две книги, а она письма пишет – кому? Артисту! Как девчонка, как идиотка, в актера влюбилась.
Нина. Замолчи наконец, гадина. Заткни свою пасть. Если я еще услышу хоть слово, я тебя на куски разорву. Не лезь в мою душу! Не лезь! Своей души нет, так мою не трогай! (Плачет.)
Елена Васильевна. У меня нет души? У меня сколько хочешь души.
Нина плачет.
Елена Васильевна. Да я тебе добра желаю всю жизнь. А если ты всё не то делаешь, что мне, молчать?
Нина плачет.
Елена Васильевна. Доченька, родная, перестань. Прости меня. Господи Боже мой. Да пиши ты кому хочешь. Ну любишь, так люби. Может, вам познакомиться как-то? Правда, говорят, он беспутный совсем, Евгений твой… Светозаров. Экая фамилия-то.
Нина. Это псевдоним.
Елена Васильевна. Господи, а настоящая фамилия как? Неужели Шапиро?
Нина. Хоть бы и Шапиро, какая разница.
Елена Васильевна. Тебе, конечно, никакой нет разницы…
Входит Александр (Рафаэль).
Александр. Нина, мама, привет!
Елена Васильевна. О, явился не запылился. Давай ужинать, герой.
Уходят в кухню.
Нина. Добрый вечер, Саша.
Александр. Ты плакала? Почему? (Кричит.) Мама, вы опять Нину обидели?
Елена Васильевна (Кричит). Она сама себя обидела.
Александр. Ох, эти ваши вечные сцены. Неужели нельзя хоть немного беречь друг друга.
Нина. Хорошая фраза. Ты ее вставь в свою новую книгу.
Саша. Ты опять…
Нина молчит.
Саша. Скоро футбол по телевизору.
Нина. Иди смотри свой футбол.
Саша. А знаешь, деньги все-таки перевели. Так что на той неделе снова мы выходим.
Нина. Какая радость.
Саша. Радость небольшая – деньги хорошие.
Нина. И то хлеб.
Саша. А что, когда я написал про кота-людоеда, знаешь, сколько было звонков от читателей!
Нина. Интересовались психическим здоровьем автора?
Саша (смеется). И это тоже.
Входит Елена Васильевна.
Елена Васильевна. Ешь да помалкивай.
Саша. С вашими котлетами, мама, я на всё готов. Да, Нина, не помню, говорил тебе, нет – мою книгу «Тихое счастье» взял читать один издатель.
Елена Васильевна. Тихо прочтет и тихо выбросит в тихую корзину.
Саша. А может, напечатают.
Елена Васильевна. Может, и напечатают. Мало ли всякого вздора печатают.
Саша. Ничего не вздор, Елена Васильевна. Вы совершенно не разбираетесь в литературе, а говорите.
Нина. Правда, мама. Саша неплохо пишет.
Елена Васильевна. Неплохо, а надо хо-ро-шо. Ты слишком добрый. Знаешь, что говорил Фолкнер? «Убей своих любимцев» – вот девиз настоящего писателя. Лев Толстой какую женщину бросил под поезд! Не пощадил! А у тебя герои слоняются-слоняются, болтают-болтают, никто не умирает, не стреляется… Все детей каких-то рожают. Что это за литература?
Саша. А я не люблю ни писать, ни читать про насилие. Приходится, а не люблю. В книгах я отдыхаю душой от своей газеты.
Нина. Понятно, мама?
Звонок.
Елена Васильевна. Кого еще черт несет?
Входит Светлана (Лилиэль).
Света. Родственники, привет!
Нина. Сестренка, вот так сюрприз! Ты же в Париже!
Саша. Светочка, счастье мое, какая умница, что пришла. Дай я тебя поцелую.
Целуются.
Елена Васильевна. Принесло нашу кралю западным ветром.
Света. Сбежала я с вашего Парижу. Утерла нос своему королю бубновому.
Елена Васильевна. Чего же так?
Света. А, остоебенило.
Саша. Света! Как можно! Что ты выражаешься, как пьяный матрос!
Света. Я и есть пьяный матрос. То есть пьяная матроска. А! Костюмчик! А! Туфельки! Все дареное. Отродясь своих денег не бывало.
Саша. Еще хвастается.
Света. А что? Платят мужчины. Женщины тратят!
Елена Васильевна. Раскрутила короля?
Света. По полной то есть программе. Он оказался хорошей зверушкой. Совсем почти бессловесный. Я вообще не люблю болтливых мужиков.
Саша. А я болтливый?
Света. Ты, Саша, положительно прекрасный человек. Как идиот Достоевского. Не будь Нинки, я бы тебя схватила и унесла. Насовсем и навсегда.
Саша. Да… Что уж тут поделаешь. Теперь разве что на том свете.
Света. На том свете обязательно поженимся.
Елена Васильевна. Пара гнедых, запряженных зарею.
Пауза, музыка.
Света. Я что-то забыла…
Нина. Вспомни.
Саша. Я… а мне показалось… странное чувство… что все уже было однажды.
Пауза.
Елена Васильевна. Я спать пошла. Надоели вы мне.
Нина. Да, Саша, футбол!
Саша. Ладно, пропущу.
Нина. Футбол, Саша! Опомнись.
Саша. А. Хорошо. Светочка, ты еще не уходишь?
Света. Нет, не ухожу. Куда мне, вообще, идти?
Саша. Ладно. Пока тогда.
Света. Пока, миленький.
Саша уходит.
Нина. Как дела, сестренка?
Света. Сама знаешь.
Нина. Не надоело романы крутить?
Света. Не то чтобы надоело. Просто возраст уже. Двадцать девять лет, пора вить гнездо. А с кем?
Закуривает.
Нина. Брось курить.
Света. Отвали, сестра. Я безнадежна. Вот забеременею когда, сразу брошу.
Нина. Так давай. Мы поможем.
Света (смеется). Что – поможете? Забеременеть? Ты мне своего Сашу дашь напрокат?
Нина. А бери.
Света. Ты что – серьезно?
Нина. А серьезно.
Света. Ты рехнулась, сестра?
Нина. А не рехнулась. Пускай. Ему нужны дети. Я же вижу, как он страдает.
Света. Сама рожай.
Нина. Я… не могу.
Света. Это точно?
Нина. Да. Зачем мне его мучить, а? Пусть хоть племянники будут. А то весь наш род переведется.
Света. Ты слишком добрая. Так не бывает.
Нина. Это не доброта. Как тебе объяснить? Я знаю, что так надо сделать. Это необходимо. Это план.
Света. Какой план?
Нина. Чей-то план.
Света. Хорошо. Это безумие, но… Знаешь, раз ты не возражаешь, я с ним трахнусь. И давай так: если я с одного раза залетаю – всё. Рожаем и молчим обе как убитые – никому не говорим – ни ему, ни маме. Кто отец? Царь небесный.
Нина. Я согласна.
Нина и Света обнимаются. Пауза.
Света. А что твой артист?
Нина. Играет.
Света. Он в форме?
Нина. Когда как. Позавчера напился, еле роль протащил до конца.
Света. Да что ж это за ним никто не смотрит!
Нина. Ты белыми стихами говоришь?
Света. Я случайно.
Нина. А кто за ним будет смотреть? Мальчики его разлюбезные? Так им плевать.
Света. Он безнадежный, да? Совсем не по теме?
Нина. Скажем так – по другой теме.
Смеются.
Нина. Мне это всё равно. Я его люблю… абсолютно. Мне от него ничего не надо. А я готова отдать всё. Сказал бы: утопись, пошла бы и утопилась. Всё равно. С этим надо жить. Это не пройдет. Никогда не пройдет.
Света. Нет, а давай я тебя познакомлю с ним, а? У нас есть общие друзья. Мой приятель по Академии художеств был его бойфрендом одно время.
Нина. И что я скажу?
Света. Чего-нибудь наплетешь. Нет, ну а попробуем, Нин, а? Может, он мечтает вообще, что вот полюбит его русская женщина Нина и, например, взявшись за руки, короче говоря, они пойдут, скажем, прямо к солнцу. Ну, не выйдет ничего, будете просто дружить. Ты его вылечишь от алкоголизма. Он тебе Блока будет читать. Чем плохо?
Нина. Очень хорошо.
Света. Заметано, сестра! Будем работать, будем учиться, светлое завтра в двери стучится!
Нина. Ты-то хоть работаешь? Хоть полкартинки написала?
Света. Целых две. Одна называется «Мадонна с сигаретой», а другая «Зимнее утро в вытрезвителе».
Нина. Правда, что ли?
Света. Клянусь Провидением!
Они смеются, и это конец 1 картины.
Картина 2
Квартира Евгения Светозарова (Фаэтон). Утро. Евгений и Нина спят. Евгений кашляет. Просыпается. Долго кашляет, до хрипоты.
Евгений. О боже мой, царица мать небесная. Ох, заступница, прости, помилуй, пощади (кашляет). Сколько ж я выпил, мамочки мои! А сколько выкурил! Другой бы умер на моем месте. Есть же на свете счастливые люди – пьют, но не курят. Что это я в чем мать родила? (Смотрит на Нину.) Женщина какая-то лежит. Это еще что? Как меня угораздило. А что, красивая. На кого-то похожа. Я что, интересно, трахался с ней, что ли? Нет, ну вряд ли. Я и трезвый на такие подвиги не хожу, а уж какой я вчера был… Да, красивая. Не очень молодая, правда. В моем, наверное, возрасте. А, точно, ее Ванька привел! Говорит, твоя поклонница. Ну, поклонница так поклонница. Молчала весь вечер. Про большую любовь не говорила. Не идиотка, значит. А как зовут, убей меня создатель, не помню. Эй, подруга, просыпайся!
Нина (просыпаясь). Здравствуй. Здравствуй, мой дорогой.
Евгений. Дорогой, это точно. Я очень дорогой. А ты кто?
Нина. Кто я?
Евгений. Кто я, мне известно. А кто ты – нет.
Нина. Я – Нина.
Евгений. Нина – это хорошо. Как в «Маскараде» Лермонтова. Нина и Евгений. Я играл в «Маскараде», правда, в школе. (Читает.)
Послушай, Нина, я рожден
С душой кипучею, как лава…
Нина. Я была у тебя вчера. Мы всю ночь говорили. А потом…
Евгений. Что – потом?
Нина. Ну как… Ты разве не помнишь?
Евгений. Честно говоря, смутно.
Нина. Как это – смутно?
Евгений. Нина, я алкоголик. Понимаешь? Ал-ко-голик. У меня провалы в памяти. После двух литров я в автопилоте.
Нина. Значит, я имела дело с твоим автопилотом? Автопилот был на высоте.
Евгений. Дело? Какое дело? Что, это самое дело? Что-то плохо верится. У меня с этим делом перебои. Ты выпей с мое, вообще говоря!
Нина. Зачем ты пьешь?
Евгений. Хороший вопрос. Видно, что его задавал умный человек.
Нина. Так отвечай.
Евгений. Как говорят в одной пьесе Петрушевской, «мы пьем потому, что нам нравится пить». Нравится, да! В быту мне скучно. Скучно, Нина, скучно! Я рожден с великой силою в душе! Вот так взять, полетать, сгореть, и всё! И ничего не нужно больше!
Нина. Зачем сгорать?
Евгений. Для собственного удовольствия!
Нина. А жизнь нам дана не для удовольствия. Жизнь – это цепь задач. Ты – гениальный артист.
Евгений. Я знаю.
Нина. Значит, надо работать.
Евгений. А я что, не работаю?
Нина. Ты на прошлой неделе спектакль сорвал.
Евгений. Увлекся. Старые друзья подкатили.
Нина. Знаю я твоих старых друзей.
Евгений. Что ты можешь знать!
Нина. Да я всё про тебя знаю. И про друзей старых, и про друзей совсем-совсем молоденьких.
Евгений. А я и не скрываю ничего. А если мне нравится? Если я, например, не хочу ни плодиться, ни размножаться? Ты, что ли, меня заставишь?
Нина. Возьму и заставлю.
Евгений. Ну что, подруга, разбегаемся? Мне на репетицию в двенадцать. Сейчас сколько?
Нина. Я не знаю.
Евгений. Вот ты не знаешь, а я опаздываю.
Нина. Подожди еще. Подожди.
Евгений. Еды всё равно нет, так что на завтрак не рассчитывай.
Нина. Я не хочу есть. Я хочу поговорить с тобой.
Евгений. Ладно. Я сегодня добрый. Что-то хорошее настроение у меня.
Нина. Когда я впервые увидела тебя, мне было двадцать три года…
Евгений. В какой пьесе?
Нина. «Пять вечеров» Володина.
Евгений. А, точно, это было хорошо, я помню. Мне ж было… а, тоже было двадцать три. Первая роль, мамочки мои! Я ж был здоров, как зеленый огурец. Носился по сцене, ничего не соображал. Критики писали о моем лучезарном обаянии. Лучезарное обаяние, а? Женского рода критики, конечно. Любите вы меня, надо отдать вам должное. И правильно делаете. И надо меня любить. Чего вам ваши плешивые мужья в тренировочных штанах? На что они вам сдались? Вот у тебя есть муж?
Нина. Уже второй.
Евгений. Плешивый?
Нина. Ну, совсем немножечко.
Евгений. А у меня смотри какая шевелюра! Ни одного седого волоска нет. И вообще все на месте. А глаза! Ты где-нибудь видела такие глаза?
Нина. Нигде.
Евгений. Конечно. И не увидишь. На заказ сделано. А зубы посмотри, а? Я и у дантистов-то не бываю. Всё от Бога!
Нина. Любишь ты себя.
Евгений. Люблю! А которые люди себя не любят, те люди мне вообще подозрительны. Они и зарезать могут. Вот я тут по телевизору видел мужика. Он двух человек зарезал, отца и дочку, они черешню рвали на его территории, понимаешь ли! Его спрашивают: как вы считаете, что с вами надо за это сделать? А он преспокойным образом отвечает: а расстреляйте, говорит. Все равно я не человек. Смотри, как обнаглели силы зла! (Пауза.) Я что-то прямо белыми стихами…
Нина. Я иногда тоже.
Евгений. Я, наверное, от Шекспира заразился, пока репетировал.
Нина. А что репетировал?
Евгений. Макбета.
Нина. Не очень твоя роль.
Евгений. Ну да, не моя! Совершенно моя!
Читает из «Макбета».
Мы дни за днями шепчем: «Завтра, завтра».
Так тихими шагами жизнь ползет
К последней недописанной странице,
Оказывается, что все «вчера»
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел!
Жизнь – только тень, она – актер на сцене,
Сыграл свой час, побегал, пошумел —
И был таков. Жизнь – сказка в пересказе
Глупца. Она полна трескучих слов
И ничего не значит!
Пауза.
Нина
Но отпечаток жизни человечьей
Не знача ничего, решает всё!
Пауза.
Нина. Ты слишком обаятельный для Макбета.
Евгений. А он и должен быть душка-милашка. Он убивает с отвращением. Он не хочет убивать. Но что делать, времена стоят недемократические, до власти без крови не доползешь. Сейчас его выбрали бы где-нибудь мэром или губернатором за милую душу. Чисто, хорошо, без крови, на одной лжи доехал бы до власти до своей.
Нина. Ложь лучше, чем кровь.
Евгений. Мне все отвратительно. Я думаю, была бы у меня волшебная палочка, я бы взмахнул ею и сказал: политики всего ми-pa! Идите к чертовой ма-те-ри! Оп! И они бы пропали. А мы начали жить наконец.
Нина. Это наивное рассуждение.
Евгений. Ты прямо как учительница. «Наивное рассуждение. Тройка, Женя». Наивное, да верное.
Нина. Нет. Неверное.
Евгений. Ну, ладно. А ты сама-то работаешь где-нибудь?
Нина. В Первой больнице. Я врач-терапевт. Кандидат наук. У меня две книги…
Евгений. Слушай. Так это здорово. Давай я запишу твой телефон.
Нина. Запиши. Один два три четыре пять шесть семь.
Евгений. Отлично. Так. Подруга, пора идти.
Нина. Но я тебе не сказала…
Евгений. Так я понял. Ты меня любишь всю свою сознательную жизнь. Я тебе искренне верю. Я тоже себя люблю с такой же силой и с такого же возраста.
Нина. Я писала тебе. Ты не получал моих писем?
Евгений. Слушай, я получаю сто писем в день. Я читаю иногда, так, наугад. Всё одно и то же. Если у женщин развито воображение, пусть трахаются со мной мысленно сколько хотят. Я разрешаю. Я добрый. Мне не жалко. Не убили бы только ненароком. Совершенно не хочу умирать зря.
Нина. Если будешь со мной, не умрешь.
Евгений. С тобой? Как это? Слушай, а мне сначала показалось, ты нормальная.
Нина. Я нормальная.
Евгений. Ну где ж нормальная. Нина, я не могу сказать: я хочу быть с тобой, как поет рок-группа «Наутилус». Я не могу сказать: иди ко мне, как поет рок-группа «Алиса». Я ни с кем не могу быть. Я никого не хочу звать. Я так создан.
Нина. Не верю…
Евгений. Ой, только не плачь. Славная такая женщина, добрая. Ей-богу, ну что я тебе могу предложить? Вот, возьми фотографию. На память. Видишь, я пишу: Евгений Светозаров. Бери, мужу покажешь. Пусть он тебя уважает! Нет, плачет. Господи. Вот горе-то с утра пораньше. А хочешь, я тебе Блока почитаю? Я тут делаю композицию. Беру самые известные стихи и все стираю, весь глянец. Как будто сам их сочиняю, вот здесь, вот сейчас. Казалось бы, совсем опошлили «Незнакомку», да? А я что сделал! Какой я молодец! Я представил себе, что это несчастный, больной, спившийся человек сидит в гадком ресторане. Он медленно напивается. И видит ее. Вот слушай…
По вечерам над ресторанами…
(Читает «Незнакомку» Блока.
Пауза.
Здесь товарищ артист, играющий Фаэтона, обязан заслужить овацию.)
Нина (встает на колени). Дорогой мой. Любимый мой. Я прошу тебя…
Евгений. Ой, встань, пожалуйста! Я сам сейчас заплачу! Не мучай ты меня, женщина. Иди себе с миром. Я вас всех люблю, честное слово. Обожаю. Души не чаю. Но не могу же я на всех жениться-то, ей-богу, не могу. Оставь меня. Я хочу побыть один наконец.
Нина. Я ухожу. Прощай. Я все равно буду любить тебя.
Евгений. Люби меня сколько влезет, только не убивай. И вены себе резать не надо, я этого не стою, Нин, честное слово, ты уж мне поверь! Прощай! Если будут проблемы со здоровьем, я обязательно позвоню!
Нина уходит.
Евгений (один). Опять опоздаю. Опять эта зараза скажет: что, звездная болезнь разыгралась, Евгений Ильич? Конечно, две бутылки по пять звездочек – и готова звездная болезнь. (Пауза, музыка.) Смешная какая женщина. Хорошая. Ушла тихо. «Прощай. Я все равно буду любить тебя». Эх, мне бы так влюбиться, как меня любят! Да видно не судьба. (Пауза.) Кого-то она мне напоминает. Актрису, что ли, какую-то. (Пауза.) А может, мы и впрямь трахнулись? Чем черт не шутит, когда Бог спит. (Пауза.) Может, позвонить ей? Врач все-таки. Полезное знакомство. Да нет, зачем. Чушь какая-то лезет в голову. Всё, я готов. (Смеется.) Как говорил Эдмунд Кин, он же гений и беспутство, «ну что, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира?» (Смеется.)
Конец 1 действия.
Действие 2
Картина 3
Квартира, где живут Алексей (Ариэль) и Ирина (Сафира). Ночь.
Ирина (одна, пьет). Где он может шляться? Где? Опять туда пошел или… не знаю. Может, новую пассию завел. Дети спят, а отец шляется. Чего он ищет-то? Чем дома ему плохо? Вот придет – всю рожу расцарапаю. Нет, нельзя. Он же ею деньги зарабатывает, телезвезда проклятая. Господи, как я его ненавижу, когда он вот так приходит домой с блядок, улыбается и говорит: «Птичка моя!»
Входит Алексей.
Алексей. Птичка моя!
Ирина молчит.
Алексей
Тебя аж передернуло от злости.
Ты знаешь ведь, что я пришел с работы.
Что так невесело встречаешь мужа?
Хоть улыбнись, Ирина дорогая,
От холода несчастной этой жизни
Беднягу мужа отогрей скорей,
И… э… сейчас…
Ирина. Знаю я твои способности говорить белыми стихами. Ты меня этим и улестил, мне на горе.
Алексей. Я тебя улестил? Да ты меня взяла с бою, как трофей, по всем правилам военной науки!
Ирина. Да уж точно. Я думаю, самая блестящая женская кампания XX века – это моя кампания по соблазнению тебя. Боже, сколько на это ушло таланта, сил, терпения, ума! А хитрости сколько! Один Бог знает. Ладно, давай ужинать. Я не ела, тебя ждала.
Алексей. А интересно, что было самым сложным в соблазнении меня?
Ирина. Ты любишь сам выбирать. Ты терпеть не можешь женской сексуальной агрессии. Но при этом ты любишь, когда тебя соблазняют. Так, знаешь, легко и ненавязчиво. Вот и танцуй на острие бритвы!
Алексей. Ну, ты и станцевала. Правда, с Нинкой получилось нехорошо. Меня до сих пор совесть мучает. Как она нас застукала, а я от растерянности и ужаса не знал, что делать. Стоял голый и улыбался, как дурак. Кошмар!
Ирина. Все от Бога, я считаю. Если бы любила, так простила бы. Подумаешь, какая важность! Так нет, мы гордые!
Алексей. Молодая была, теперь, может быть, и простила бы.
Ирина. Теперь это моя задача – тебя прощать.
Алексей. А что прощать? Я верен своей женушке.
Ирина. Ты? Верен? Да у тебя все карманы забиты презервативами.
Алексей. Да это так, на всякий случай.
Ирина. На какой-такой случай, старая ты блядь?
Алексей. Ира, ну куда я от тебя денусь? У нас двое детей. Я вас люблю всей душой. Я смотри, вот деньги стал понемножку зарабатывать. Для кого, для себя, что ли? Мне ничего не нужно, правда. Ты сама знаешь, ем я мало, одеваюсь во что режиссер скажет, а мне без разницы. Мне бы и на деньги было плевать, если бы можно было без них обойтись. А вот нельзя. Странно вообще. Настригли каких-то бумажек, передают их туда-сюда. А вот работу я люблю. Страшная и прекрасная штука это телевидение. Нинка мне сразу сказала: Лёша, это твое.
Ирина. Подумаешь, сказала! А я с тобой жила все эти годы, профессию потеряла, голос пропал, растила тебя как маленького. Это ведь посудомойки мечтают о прекрасных принцах. Царица любит сама!
Алексей. Царица ты моя. Жаль голос. Ах, как ты пела. Спой мне.
Ирина. Нет.
Алексей. Птичка, спой.
Ирина. Спою, хорошо. Осталось ведь немножко, а? А какое было меццо! Что там твоя Образцова! Спою. Только ты не подпевай. Ты ужасно поёшь. Ты поёшь хуже Никиты Михалкова.
Алексей. А мне нравится, как Никита Сергеевич поет. Он поет с чувством!
Ирина. Вот я тебе сейчас покажу чувство. Я спою свою любимую арию. Из «Пиковой дамы», графиня поет, но вообще это романс Гретри из оперы «Ричард – Львиное Сердце». Итак, краткое содержание. Девушка влюблена. Девушка поет. Ах, я боюсь говорить с ним ночью. Я боюсь поверить тому, что он скажет. Он говорит, что любит меня. И-ах! Мое сердце бьется! Кто его знает, почему?
Поет арию Гретри.
Алексей. Ты гениальна!
Ирина. Когда училась в Консерватории, знаешь, сколько поклонников было? Выбирай любого.
Пауза. Музыка.
Алексей. «Бери любого из земных мужей…»
Ирина. Сама бери! Что мне мужья земные?
Алексей. Что ты сказала?
Ирина. А ты что сказал?
Алексей. Я как-то отключился.
Ирина. Я тоже.
Алексей. А вдруг душа действительно бессмертна? Вот ужас-то.
Ирина. Ты всегда так. Мелешь-мелешь, а вдруг как скажешь! И всё. Я потом сижу и думаю. Одна. Я всё время одна.
Алексей. Но, кошечка моя, работа…
Ирина. Все работают, не в этом дело. Ты меня никуда не берешь: ни на вечеринки, никуда! С кем ты ходишь, я знаю. А я тебе мешаю! У меня плохой характер.
Алексей. Ты слишком быстро напиваешься. Я не хочу, чтобы люди видели, что моя жена пьяница.
Ирина. Я? Пьяница? Да как ты смеешь? Я самый близкий тебе человек, если со мной что-то происходит, ты должен понять! Какая же ты гадина! Ты мне изменяешь налево и направо! Каждая блядь может торжествовать надо мной. Надо мной! Ненавижу этот мир! У тебя нет души, у тебя там черная дыра вместо души! Я с тобой замерзла совсем, я, горячая, страстная женщина! Мне что – на панель идти? Так поздно, а то пошла бы! А как ты меня трахаешь! Ты меня не трахаешь и то две минуты! Ненавижу! Ненавижу!
Алексей хватает бутылку со стола, разбивает.
Ирина. А! Помогите! Он меня убьет!
Голоса детей. Мама! Мама! Что-то разбилось?
Алексей. Остановись, женщина. Остановись. (Пауза.) Дети, спать! Это я случайно бутылку разбил.
Ирина. Ты не бутылку разбил. Ты мое сердце разбил.
Пауза, музыка.
Алексей. Прости. Прости, если можешь.
Картина 4
Телевизионная студия. Алексей и Евгений. (Интермедия. Евгений Светозаров танцует и поет.)
Алексей. Итак, дорогие телезрители, у нас в гостях был сам Евгений Светозаров, наш любимый артист. Завтра в это же время в нашей программе «Короткие встречи» десять минут с вами будет сам Матвей Карамур! До новых коротких встреч! С вами был Алексей Елисеев! (Пауза.) Снято.
Снимают микрофоны.
Алексей. Ну что, Женя, по-моему, отлично. Теперь по рюмочке? Ты что пьешь?
Евгений. Водку пью.
Алексей. А я уже водки не пью. Тяжело.
Евгений. У меня, знаешь, за плечами пять поколений алкоголиков. Что значит – тяжело? Надо, Леша, через не хочу. Как лекарство.
Пьют.
Евгений. Слушай, а кто такой Матвей Карамур?
Алексей. Ты совсем, Жень, на небо отлетел. Это губернатор Верхнего Средиземья!
Евгений. А. Я думал, путное что. Актер какой, а я не знаю.
Алексей. Как ты быстро пьешь. Так и спиться можно.
Евгений. Ну, и сопьюсь, так что? Судьба, значит.
Алексей. Ты же наша гордость. Национальное достояние. Если ты сопьешься, за тобой вся нация пойдет вразнос.
Евгений. И пускай. Пусть идет.
Алексей. Не любишь Родину?
Евгений. Почему не люблю? Может, и люблю. Я ишшо не разобрался!
Алексей. А я давно разобрался. Если я завел русских детей, значит, приходится любить Родину. Завел бы еврейских, любил бы историческую родину.
Евгений. У тебя дети?
Алексей. Двое, мальчики.
Евгений. Наверное, это хорошо.
Алексей. Заведи.
Евгений. Откуда, что ты.
Алексей. Да это нетрудно.
Евгений. Я не могу ни с кем жить. Через неделю начинает всё раздражать. Вот всё!
Алексей. Ты один живешь?
Евгений. Да.
Алексей. Что, в кровати один спишь?
Евгений. Нет, время от времени очень даже не один. Время от времени.
Алексей. А я все время с кем-нибудь сплю. Нет, в смысле рядом лежу. Совершенно не могу быть один. Я сразу повешусь.
Евгений. Ты общительный.
Алексей. А ты разве нет?
Евгений. Не знаю. И да, и нет. Я сложный и нежный.
Алексей. Ага. А я простой и грубый.
Смеются.
Евгений. Такая дорога. Такая моя дорога.
Алексей. Не знаю, не знаю. Дороги мы выбираем сами.
Евгений. Нет. Все фатально. Все идет по плану.
Пауза. Музыка.
Алексей. Уверен ты в пути своем, дружок?
Евгений
Конечно, я в пути своем уверен.
Но что-то странно мучает меня.
Мне кажется, что где-то я ошибся,
Кого-то на пути я не узнал.
И это плохо. Безнадежно плохо.
Ну что, так будем плакать, петь, идти
И ждать расплаты.
Алексей
Белыми стихами
Ты говоришь?
Евгений
Случайно. Иногда.
Алексей
А я умею это делать с детства.
Евгений
Так что ж не пишешь пьес?
Алексей
А не хочу.
Прекрасное должно быть несказанно.
Не надо слишком много обещать,
Заманивать людей в такие дали,
Каких они и видеть не хотят.
Вот наш треклятый бесподобный «ящик»
В народе так зовется телевизор, —
Он им вполне хорош и по плечу.
Мелькают дни, как быстрые картинки,
И кажется – всё в жизни вероятно,
Возможно всё. Наскучила программа —
Давай смотри другую. Подберешь
По вкусу. А когда наскучит жизнь,
Так выключится просто телевизор,
И будет темнота и тишина,
И мы сыграем в наш последний ящик,
Что, в сущности, неплохо.
Евгений
Алексей,
Не любит шуток жизнь. Ты не шути
С материей всевластной так беспечно.
Жестоко отомстит тебе она.
Я, может быть, пропащий человек,
Частенько я бываю легкомыслен,
Но там, на сцене, я живу всерьез,
И я хотел бы умереть на сцене.
Быть может, я рожден не для того,
Чтоб мазать рожу гримом вечерами.
Быть может, я когда-то был с богами,
Был богом сам! Теперь я человек.
Я подчиненный всех земных законов,
Но память не дает покоя мне!
Я помню: я летел через миры,
Я подбирал осколки сотворенья
И бережно их нес к Лицу Отца.
Я воевал! Я знаю Люцифера!
Да мы же за одной с ним партой в школе
Сидели, и он, гадина, бывало,
Так говорил: «Послушай, Фаэтон!
Я первый ученик, а ты последний!
Тебе меня ни в жизнь не обыграть.
Ты гениален, но горяч, приятель,
А для игры со мной потребен холод.
Ты хвалишься великою любовью,
А самолюбье посильней любви!»
Пауза.
Алексей
Он выиграл, бедняга Фаэтон.
Пауза.
Слушай, Женя, ты что-то сказал?
Евгений. Когда?
Алексей. Сейчас.
Евгений. Кажется, я сказал, что все фатально. Когда ты сказал о дорогах, которые мы якобы выбираем.
Алексей. Может, ты и прав. Некогда мне тут думать. Сам видишь, какая машина закручена. Жену забыл как звать.
Евгений хватается за сердце.
Алексей. Женя, что? Что такое? Тебе плохо с сердцем? Эй, у кого есть что-то от сердца?
Евгений
От сердца ничего не может быть.
От сердца может быть дорога к сердцу.
Прощай. Я умираю… Ариэль!
Хоть перед смертью повидал тебя,
Узнал тебя. Ее я не узнал.
Но ты найди ее, ты объясни…
Меня запутал черт, черт, черт! Я умираю
Здесь! Я хотел на сцене, боже мой!
Ты помнишь план, ведь у тебя должны
Родиться дети, младшенькие боги…
Да у тебя есть дети! Ты нашел!
Вы всё-таки сумели жить по плану,
Вы молодцы. А я иду домой.
Прощай. Привет друзьям.
Держись, товарищ.
Умирает.
Алексей. Женя, Женя, Женя! Врача, скорее, скорее! Врача! О, Боже мой. О, Боже мой. Какой ужас. Какой ужас. Женя… Что он сказал? Дети? Ариэль? Кто такой Ариэль? О Господи!..
Картина 5
Квартира Нины.
За столом сидят Нина, Алексей, Света, Александр.
Нина. Помянем еще раз мамочку. Царство ей небесное.
Алексей. Упокой ее душу, Господи.
Света. Вот была женщина! Как огонь!
Александр. Да ты вся в нее.
Алексей. Воевала со мной. А развелись – полюбила странною любовью. Звала меня «мой первый зять, мой зять бесценный».
Саша. Да, она любила тебя.
Алексей. Как детишки? Как их там зовут?
Света. Анна и Мария.
Алексей. Ну вот, моим сорванцам невесты растут.
Света. Обе хорошенькие – страсть.
Алексей. Сколько им?
Света. Три года уже. И вот странно: близняшки, а не очень-то похожи.
Алексей. Может, от разных отцов?
Нина. Леша, помолчи.
Саша. А мне что, пусть хоть от разных, ничего. Я сам счастлив, как ребенок. У меня теперь даже вдохновение бывает. Все спят, а я сижу сочиняю.
Алексей. Тихое счастье.
Саша. Нет, я теперь совсем другое пишу. Про реальных, живых людей. Очерки такие. Конечно, ты ничего не читаешь.
Нина. Я читала.
Саша. Правда? Правда? Ну и как?
Нина. Очень хорошо, Саша. Очень. Я рада за тебя.
Саша. Спасибо, Нинка. Ты знаешь, я на все готов ради тебя. Я за тебя… умру.
Света. Куда умирать, ты что! Детей выкорми, потом умирай. Нет, я от себя балдею: в тридцать лет – двойню! А! И как ходила беременная-то, как в двадцать не ходят. Без сучка, без задоринки. Даже не тошнило. Ох, сестра, сестра. Спасибо тебе.
Алексей. Картинка семейного счастья. Одна у другой мужа отбила, сидят, воркуют, как голуби. Это только с Нинкой такое может быть.
Нина. Никто никого не отбивал. Я сама так решила.
Алексей. Завидно широка твоя душа!
Света. Опять пошел стихами говорить!
Алексей. А ты знаешь, как Женька Светозаров перед смертью меня назвал? Ариэль. О! Звучит!
Света. Кадрился, что ли, к тебе?
Нина. Света, хватит.
Алексей. Жаль его безумно.
Саша. Да, был артист! Сколько народу пришло на похороны!
Алексей. Э, что похороны. Знаешь, как говорится: «Подари ты мне розы живому, на могилу их мне не клади».
Света. У него и при жизни были розы. Вон, Нинка дарила, по-моему, лет десять.
Нина. Я и сейчас… (Плачет.)… не надо больше об этом говорить, я вас прошу.
Саша. Если бы меня так любили, я не знаю, что бы я сделал.
Света. А что она дает, чужая любовь? Мне вот восемьдесят пять раз объяснялись в любви. Ну, думаю, хорошо. Ты меня любишь, у тебя в крови образуются… эти… эндорфины. Это наркотики такие. Ты под кайфом. А мне что? На тебя смотреть? Так я тебя не люблю! У меня в крови нет эндорфинов. И вообще, взаимная любовь математически невероятна.
Саша. Как невероятна?
Света. Математически. Мне это еще в седьмом классе моя подружка сказала. А она была отличница, я у нее списывала. Как она рассуждала? Вот ты из великого множества людей выбираешь одного. Ладно. А теперь какая вероятность того, что из великого множества людей он, избранный тобой, выберет тебя?
Саша. Какая?
Света. Стремящаяся к нулю!
Саша. Ну… все-таки не сам ноль. Есть надежда.
Света. Надежда – наш компас земной.
Алексей. Саша, не верь. Математики ошибаются. Ох, ребята. Хорошо с вами, да надо идти. Пора. Ирка ждет. Нина, не грусти. Позови меня в ночи – приду.
Света. Позовет.
Алексей. Пока.
Света. Да и мы пойдем. Пошли, Саша. Няньку надо отпустить.
Нина. Не уходите все так сразу.
Саша. Хорошо, посидим еще.
Света. Какое посидим! Какое посидим! Давай, вперед. Нина, целую. Не унывай. Приходи, когда хочешь.
Уходят. Нина одна.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.