На Марс с арахисом и мягкой карамелью
На Марс с арахисом и мягкой карамелью
Джеймс Маккимми. Посмотрите мне в глаза! Журнал «Если»
Герберт Дж. Уэллс, как известно, оказался в обидном меньшинстве тех фантастов, которые рискнули поселить на Марсе разумных спрутов, ракопауков, жукоглазых чудищ и прочую мыслящую плесень. Остальное большинство сделало население красной планеты антропоморфным – и ничуть не пожалело об этом. Легион писателей-оптимистов исторически разделился на две части. Одни фантасты, подобно незабвенному А. Н. Толстому (роман «Аэлита»), полагали при этом, будто марсиане с воодушевлением воспримут наш опыт и наши достижения. Другие же авторы, типа Рэя Брэдбери («Марсианские хроники»), воображали, что марсианские аборигены без энтузиазма встретят попытки привнести в чужой монастырь наш устав гарнизонной и караульной служб. Более того: в «Хрониках» герою удается наладить торговлю хот-догами близ марсианских достопримечательностей лишь после того, как коренные марсиане все как один вымирают.
В рассказе Джеймса Маккимми до исчезновения аборигенов, к счастью, дело не доходит. Наоборот, марсианская братия при помощи разнообразных ухищрений (включая членовредительство) препятствует проникновению на свою планету достижений земной цивилизации. Миссионеры с Земли, несущие в народ самое передовое в мире христианское учение, побиваются камнями. Та же участь постигает наших сопланетников, пытающихся явочным порядком внедрить на Марсе институт законного брака (взамен богопротивного промискуитета). Терпят поражение попытки «ввести свободную прессу, учредить галерею изящных искусств, День марсианина, соревнования по вольной борьбе и так далее». В конце концов неблагодарные аборигены, замаскировавшись под чиновников оккупационной земной администрации, проникают к самому гауляйтеру Марса мистеру Джозефу Хейделу и поступают с ним, как с Гейдрихом. А убив, поднимают бокалы с портвейном под дружное «Ура!». The End. Рассказ окончен, однако проблема, затронутая Джеймсом Маккимми, осталась.
Вернемся на время с Марса на Землю и от фантастики – к реальности. Дело в том, что разумный изоляционизм – политический, культурный и т. д.– издавна служил залогом нормального поступательного развития социумов, существующих на нашей планете. Процесс конвергенции, искусственно сдерживаемый многочисленными табу со всех сторон, все равно происходил. Однако, во-первых, медленно, а во-вторых, довольно-таки гармонично: сладость запретного плода многократно возрастала от того, что плод внедрялся небольшими ломтиками, исподволь и контрабандно. Иными словами, препоны способствовали только лучшей усвояемости этого самого запретного продукта. (Широкое распространение хотя бы в нашей стране рока и чуингама – убедительное тому подтверждение.) Таким образом, мессианские устремления, свойственные любому обществу, полагающему себя цивилизованным, сдерживались до необходимой кондиции статьями законов и внешними границами. Электрический ток прогресса мыслим был лишь при условии непременной «разности потенциалов»; факт виртуального присутствия в мире этакого всепланетного ГОЭЛРО придавал особый смысл исторической особости каждой из цивилизаций, взятой в отдельности.
Стирание граней между Востоком и Западом и неизбежный переход к открытому обществу во многом свели на нет каждое локальное мессианство. Все, что быстро копилось, пригодилось и рассосалось по свету так быстро, что на гордость от внедрения соседями собственного опыта времени почти не осталось. Обвальный процесс взаимоузнавания стал всеобщей победой и всеобщей же катастрофой: мессианство из локальных форм перешло в ранг всепланетного, но в этом качестве точки его приложения уже не было. Самое лучшее в мире всеобщее достояние – танки и рок, кукуруза и Коран, хот-доги и лампочка Эдисона-Ильича, Кинг и Шолохов – все ныне готово на экспорт, готово осчастливить тех, кто не вкусил этого богатства. Но таковых, похоже, на нашей планете уже не осталось, и это обстоятельство лишает землян сверхзадачи. На этом фоне черное пророчество Фукуямы выглядит и всесильным, и верным: действительно конец.
Пожалуй, только обитаемость Марса, предсказанная писателями-фантастами, может спасти положение. Мы обрушим на них – вполне безвозмездно – все то, что уже описано в рассказе Джеймса Маккимми, и еще тысячу раз по стольку. Мы обогатим их всем тем, что успело накопить любвеобильное человечество. И чем сильнее марсиане будут сопротивляться нашей любви (как в упомянутом рассказе), тем дольше продлится новая гармония – теперь уже межпланетная. На месте марсиан я бы не стал сопротивляться, поскорее обогатился бы и оставил в скором времени землян перед той же злополучной проблемой.
Впрочем, на месте марсиан я при таком раскладе почел бы самым лучшим выходом вообще не существовать. Судя по выкладкам астрономов, НАСА и «Маринеров», марсиане так и поступили.
1995
Данный текст является ознакомительным фрагментом.