«Репетитор»

Рассказ «Репетитор» о другой любви, нежели в «Басе», и о другом женском типе. Главный персонаж Мила, она добродушно глупа, и она это понимает. Медведица такая. И любит она тоже добродушно-глупо. Некого спившегося музыканта, который ходит к ней обучать игре на пианино. «А он играет, кудесник. И откуда только взялся такой, в их городке бензопахнущем? Где за музыку ропот машин неумолчный да по выходным ещё безногий дядя Ваня с баяном… Как забрёл, залетел в их болото? Милочка думает, что бежал. Возмолшо, из тюрьмы. Украл рояль. Работы… Страдивари. (И это нехорошо, конечно, но не может же он, полубог, играть на всяком барахле…) Сидел за решёткой, пальцы его грубели, костенели от холода и бездействия… И он бежал. Брёл лесами и топями, сорок посохов железных износил, сорок сапогов железных истоптал, и, наконец, оказался здесь. Обессиленный. Сама судьба его вела. К ней. Ах, Серафим шестикрылый. Садко. И за что это ей, дурёхе, такое счастье? Кто она? Дед – кузнец, и руки у неё, видно, дедовы, чтобы молот держать, а не по клавишам. А у Николая Терентьевича пальцы, каких не бывает. И пусть бы он ими сломал все её, бесполезные…» «А у Милы мысли все о нём. Пойдёт, например, на кухню, за посуду возьмётся, – ах, Николай Терентьевич, боже мой, как же это, чтобы он своими долгими красивыми пальцами мыл, например, посуду или, ах, чистил картошку. Ножом! Ему нельзя держать колюще-режущие предметы, одно неверное движение… Она, Мила, могла бы обезопасить его от этого всего. Она могла бы своими, бесталанными, руками разгребать ему дорогу к бессмертию. Он бы играл в лучших концертных залах мира. Да-да-да. Вот он. Один на огромной расцвеченной огнями сцене, как свеча на ветру, дрожит, дорожит своими звуками, и они, возносясь, витают над огромным залом, над тысячью людей во фраках. Фраки эти, не последние в общем-то люди, а все знатоки и ценители, чёрно-белые, как клавиши, замерли, стали одним огромным ухом. Но, мгновение тишины и!., зал взрывается овациями. Зал встаёт. Все до единого. На сцену выбегает концертмейстер и уговаривает, пытаясь перебить восторженный гул: садитесь, садитесь, давайте по программе, а теперь выступает… Но это бесполезно, Николая Терентьевича вызывают на бис. Маэстро, сыграйте ещё! ещё! Мы вас любим, маэстро! Но глаза маэстро устремлены на первый ряд, влево. По залу благоговейный ропот: маэстро посмотрел влево. А там, с самого краешка, сидит Мила. И только она знает, для кого он играл. Для неё…» Простота хуже воровства. Однако такая любовь самая чистая, самоотверженная и преданная, хоть и неумная: «И приходят. В трактир такой, из бывшего дома культуры переделанный. Дым коромыслом, вонь да брань. Жуткое логово. И вот внутри этого чада сидит Николай Терентьевич, а за столом ещё девица (всосалась ему губищами алчущими в шею) и два бугая, авторитеты местные. Сидят, пьют. И вот один авторитет кричит, что, мол, Колян, сыграй нам на пианине «Мурку», а то душа истомилась совсем, а я тебя за то угощаю. И Николай Терентьевич с толку сбитый идет нетвёрдо к инструменту (ещё от ДК наследство), играет. Бугайки поют, задушевно так, с надрывом, стараются. Акценты расставляют. И Николай Терентьевич разыгрался, расцветил мелодийку незатейливую до неузнаваемости почти, и сам доволен: сейчас, объявляет, будет вам финальный пируэт. Но как к верхним октавам потянулся – равновесие потерял, свалился на пол. Бугайки смеются – ишь, запируэтил куда Колян. И Николай Терентьевич тоже, добрая душа, смеётся над собой из-под пианины. Но, упрямый, всё равно обратно на стул норовит, карабкается – дело до конца довесть. А Петя Милочке эдак победно резюмирует: вот он какой, смотри, Моцарт, блин, твой, а вчера вообще… Но разве можно этим милочкину любовь отвадить. Мелочи какие. Смешно даже. Милочка смотрит на любимую спину, в пиджачишке примятом. И думает. Бедный мой, любимый, заблудился, заплутал, с плохими людьми связался. И (смелая такая) к нему подходит, ляпает ладошкой по клавишам – какофонию вам, а не «Мурку». Николай Терентьевич, миленький, поздно уже, домой вам пора, домой». Вот такая вот любовь. Иные отношения рассматриваются в рассказе «Звезда». Он о человеке, о том, есть ли вообще красота. Это очень добрый и не упаднический текст. Герои Елагиной на грани, они могут исчезнуть, однако между строк видно, что жизнь у них возможно и наладится, потому что они не потеряли самое главное – человечность. Вообще герои рассказов Елагиной при всех своих недостатках наивные и добрые люди. Да и недостатки у них-то понятные – человеческие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.