6

6

Война славян с турками – не простая распря двух народов. Опять, как в нашу войну с Японией, здесь столкнулись две культуры, две расы, два мира. Опять гул побед разносится далеко, веселя родственных славянам европейцев и вселяя уныние в мир ислама. Поражение турок живо чувствуют и в Персии (несмотря на всю враждебность персов к туркам), и в Египте, жаждавшем помочь единоверцам, и во всей северной Африке. Несчастия сближают, и раздробленный мир ислама опять начинает чувствовать себя единым. Падение Адрианополя, Янины, Скутари не забудется, как не забывалось Косово поле. Едва оправившись от понесённых поражений, ислам начнет мечтать о реванше, и эта мечта будет у него устойчивей, нежели у французов.

Давно прошло то время, когда о Востоке (ближнем) можно было говорить

Всё, что здесь доступно оку,

Спит, покой ценя.

Революция в Персии, революция в Турции, движение в Марокко, сопротивление, оказанное арабскими племенами итальянцам в Триполитании, – всё это показывает, что ислам проснулся. Он ещё не вполне пришёл в себя, ещё не высвободился из-под тяжелой пяты европейцев, но уже собирает силы. Единство священного корана, общность алфавита, общность главных преданий, общность великих писателей прошлого объединяют его. Придёт час, когда ислам встанет на защиту своей религии и своей культуры, на борьбу с христианской Европой, притязающей быть самодержцем на земном шаре. Можно ли предугадать, какие неожиданные силы найдет в себе ислам, если мы не сумели предугадать сил обновленной Японии?

Панмонголизм и панисламизм – вот две вполне реальные силы, с которыми Европе скоро придется считаться. Третья такая сила должна зародиться в чёрной Африке. Европейцы совершенно напрасно думают, что Африка – страна, которую можно безнаказанно грабить целые века и население которой в XX веке можно держать в положении рабов, как то делают бельгийцы в своем Конго. Мы скоро услышим ещё один лозунг: «Африка для чёрных!». Народы Дальнего Востока с их чуждой, непонятной нам культурой, мир ислама, объединённый общей верой, и мир чёрных – вот три ближайших угрозы европейской культуре. Гибельно будет, если грядущее столкновение с ними застанет европейцев занятыми, подобно русским князьям, своими «удельными» распрями.

Быть может, история ещё впишет в свои скрижали одну или две войны европейских народов между собой. Но то будут уже последние войны народов. Европе предстоит сплотиться перед лицом общих врагов всей европейской культуры. Важно ли, кому будет принадлежать клочок земли, вроде Эльзаса-Лотарингии, Шлезвига-Голыитинии, Скутари, когда под угрозой окажется всё, добытое двумя или даже тремя тысячелетиями культурной жизни. В опасности окажутся наши лучшие достояния, и Шекспир, и Рафаэль, и Платон, которых захотят заменить стихами Саади, картинами Утамаро, мудростью Конфуция. В опасности окажется весь строй нашей жизни, весь её дух, а перед такой угрозой все европейцы не могут не почувствовать себя гражданами единой страны, детьми единой семьи.

Возможно мечтать о «мире всего мира», и нельзя сказать, что такая мечта неосуществима. Но осуществима она лишь в очень отдалённом будущем. Раньше – истории, видевшей борьбу городов, племён и народов, предстоит видеть борьбу рас и культур. Нашествие Востока на Запад, возрождение ислама, объединение чёрных и падение Европы кажется многим слишком громадными событиями, не по нынешним «маленьким» временам. Они забывают, что именно неожиданное чаще всего и сбывается в истории. Разве правдоподобно было во времена короля-солнца, что русским казакам придётся вспоминать «у врат Парижа свой бивак», или во времена Карла V, императора священной римской империи, короля испанского и властителя обеих Америк, во владениях которого никогда не закатывалось солнце, что «американцы» будут бить испанцев при благосклонном нейтралитете всей Европы? Жителям феодальной эпохи должно было казаться, что времена больших централизованных государств миновали безвозвратно, как мы теперь уверены, что миновали дни мировых переворотов и настало время малых дел. История мерит тысячелетиями, а мы, маленькие люди, живущие десятки лет, никак не приспособимся к её масштабу. Издали надвигается нога великана, а мы, различая только его ступню, успокаиваем себя, говоря: «Великанов более нет, какой же это великан, где же его голова!». Пора нам подымать глаза выше.

<1913>

Данный текст является ознакомительным фрагментом.