IV

Выше было сказано, что валентными можно считать лишь такие свойства слова, которые определяются его принадлежностью к тому или иному классу и изменяются при изменении класса лексемы; сp. человек вернулся, человеку вернуться, возвращение человека, возвращающийся человек. Однако контакты, существующие между словами в предложении, далеко не всегда возникают в результате реализации их валентных свойств. Нередко сочетаемость слова определяется не его принадлежностью к тому или другому разряду, а его функцией в предложении. Иначе говоря, следует различать с и н– таксическую валентность, присущую частям речи, и сочетаемость, характерную для членов предложения. Эту последнюю можно было бы назвать п о з и ц и о н н о й. Наличие позиционной сочетаемости говорит о том, что дистрибутивные признаки далеко не во всех случаях могут служить критерием для распределения слов по классам и подклассам.

Возникновение особых норм сочетаемости, находящихся в прямой зависимости от позиции слова в предложении, нередко обусловлено явлением эллипса элемента—посредника. Поэтому для правильного синтаксического анализа языка немаловажным является решение проблемы эллипса структурного элемента, приводящего к контакту слов, в других условиях между собой не соединяющихся.[63] Не всегда легко провести границу между закономерным и эллиптичным отсутствием структурного звена. Не ясно, например, как следует расценивать синтаксические связи в таких русских предложениях, как Кто куда, а я в сберкассу или Кто кого, ты его или он тебя? Правомерно ли устанавливать непосредственную синтаксическую связь между подлежащим и обстоятельством места или дополнением, играющими роль предикатива? По—видимому, если подходить к эллипсу с лингвистических, а не логических позиций, то правильней говорить не об эллипсе структурного элемента, а о возможности его замены интонационными средствами выражения, об интонационном субституте. Строго говоря, эллипс можно усматривать лишь в тех случаях, когда опущенный элемент употреблен в более или менее широком контексте и может однозначно восстанавливаться в речи, т. е. когда опускается звено лексической, а не грамматической структуры предложения. Поэтому в приведенных и других подобных примерах правильней видеть непосредственную связь между подлежащим и предикативом, выраженную не морфологическими, а фонетическими (интонационными) средствами языка и, следовательно, не существующую вне данного интонационного оформления. Такого рода обусловленность может, однако, быть не только интонационной, но и конструктивной. Например, в испанском языке эллипс герундия связочного глагола в абсолютных оборотах привел к установлению непосредственной связи между подлежащим и предикативом, совершенно независимо от их морфологического выражения. Возможности подобных соединений, однако, ограничены лишь рамками данного синтаксического построения, ср. T? all?, quiz? sea m?s f?cil para m? arrancar (Selva, 120), букв. 'Ты там (если ты там будешь, когда ты там будешь), возможно, мне будет легче сдвинуться с места', a также Que as? las cosas, al siguiente d?a la hubiesen dejado en paz con los crespos у los cuentos (Memorias, 47), букв. 'Так дела (если бы дело приняло такой оборот), на следующий же день ее бы оставили в покое и не приставали бы с локонами и сказками'.

Контакт между личным местоимением и наречием места в первом предложении и между существительным и наречием образа действия во втором устанавливается не в результате реализации валентности данных частей речи. Морфологическая форма элементов сочетаний в этом случае безразлична для их сочетаемости. Важна лишь их синтаксическая функция в предложении. Необходимой и достаточной предпосылкой для осуществления подобного синтаксического сцепления является примыкание к полному предложению. Сама по себе, вне данного синтаксического контекста, эта связь немыслима, в отрыве от главного предложения она распадается. Такого рода синтаксические связи, выражающие неполное предицирова—ние (т. е. предицирование, не образующее самостоятельного предложения), структурно обусловлены внешними по отношению к ним элементами, они не создают ни словосочетания, ни предложения. Следует еще раз подчеркнуть, что подобная сочетаемость возникла в результате эллипса связочного глагола, но существует теперь как факт синхронной системы испанского языка, и контакт между элементами конструкции является вполне закономерным. В конечном счете эллипс приводит к созданию новых типов сочетаемости, отличных от норм соединения частей речи.

Факты, подобные отмеченному выше, в испанском языке не единичны. Эллипс подлежащего и связки в некоторых типах придаточных предложений ставит в непосредственный контакт союзное слово и предикатив. Cp. cuando en la escuela… 'когда (он был) в школе…, cuando ni?o… 'когда (он был) ребенком… donde t?… 'там где (находишься) ты….

Опущение инфинитива перед именным предикативом создало особый тип предложных сочетаний, cр….vido que rostriquemados bastaban para testigos del milagro… (Lazarillo, 117) …oh увидел, что людей с обожженными лицами было достаточно, чтобы засвидетельствовать это чудо..

Предлог в таких конструкциях сближается по своей функции с союзом. Напр., Desde ni?o hab?a sido muy infeliz (H. Arena), Ya de ni?os se les iban las manos tras los objetos ajenos (R. Nieto).

Поскольку в русском языке союз и предлог функционально не столь близки, при переводе обычно приходится развертывать абсолютный оборот в придаточное предложение, либо заменять предикат (обычно прилагательное) именем существительным: Si entonces no dorm?a por pobre, ahora no pod?a sosegar de rico (M. Cervantes) 'Если раньше ему не давала спать бедность, то теперь его беспокоило богатство', ?No ha o?do decir que m?s sabe el diablo por viejo que por diablo? (R. Gallegos) 'Вам не приходилось слышать, что дьявол мудр от того, что он стар, а не от того, что он дьявол?.

Сочетание существительного с предлогом, казалось бы, является общей нормой испанского синтаксиса. Однако своеобразие построений, о которых сейчас идет речь, заключается в предикативной отнесенности имени к подлежащему всего предложения. Слово testigos 'свидетели' не просто присоединяется к глаголу при помощи предлога, но находится в предикативном отношении к rostri—quemados 'люди с обожженными лицами'. Этим объясняется отсутствие артикля перед testigos. Эллипс связочного глагола создал возможность вводить предикативное определение при помощи предлога: para (ser) testigos. Однако такой тип сочетаемости возможен только в положительной форме. При наличии отрицания тяготеющего всегда к глаголу, эллипс связки не происходит. Полный параллелизм позитивных и негативных форм оказывается нарушенным, и двум формам положительным (со связочным глаголом и без него) соответствует одна, полная, форма отрицательная: para no ser testigos del milagro.

Опущение инфинитива связочного глагола не только расширило сочетаемость определенных членов предложения, но и раздвинуло диапазон функционирования частей речи, дав возможность прилагательному присоединяться к другим словам (глаголу, прилагательному) при помощи предлога. Ср. Me dej? estar, ensillando el bayo que eleg? por m?s corajudo у duro para el trabajo (Sombra, 211) 'Я продолжал седлать буланого, которого выбрал за то что он был смел и вынослив в работе' (букв. 'за более смелого и выносливого в работе'). В приведенном предложении глагол—связка может быть введен как посредник между предлогом и прилагательным (…que eleg? рог ser m?s corajudo y duro). Во многих же других случаях это оказывается невозможным, cp. D?le que lo olvido todo porque le conoc? de peque?o (Catedral, 209);.. у tomando una cucharita la llev? a la boca у la prob? con la punta de la lengua, a ver si estaba buena de dulce (Selva, 130).

В сочетаниях conoc? de peque?o 'знал его маленькoгo' (букв. 'знал его с малых лет') и buena de dulce 'достаточно сладкий' (букв. 'хороший по сладкому') связочный глагол введен быть не может. Таким образом, эллипс инфинитива вызвал в данном случае расширение сферы функционирования прилагательных, которая распространилась за пределы эллиптических конструкций, и сочетаемость с предлогом стала общим синтаксическим свойством данной части речи, его валентностью.

Влияние функции слова в предложении на его синтаксическую сочетаемость является разным в разных языках и, по—видимому, зависит от степени развитости их морфологии. Вероятно, можно было бы утверждать, что в одних языках способность к сочетаемости есть свойство по преимуществу членов предложения, в то время как в других языках оно определяется главным образом принадлежностью слова к той или другой части речи, т. е. его валентностью. К этому последнему типу относятся и романские языки. Однако полное описание структуры предложения в отрыве от анализа синтаксических функций слова оказывается невозможном и в языках этой группы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.