«Провинциальная муза»

И все-таки в творчестве Бальзака есть черта, которую нельзя назвать плодотворной, – утомительное многословие. У Бальзака-то она извинительна и идет отчасти от переполнявшей его информации, отчасти от спешки, потому что написанное им тотчас шло в набор и в оплату денежных долгов, отчасти как атавистический рудимент тех лет, когда он на потребу публике один за другим писал «черные романы» в надежде заработать деньги и упрочить свое положение. Но именно эта черта – многословие – дурным образом отразилась в концепции «социалистического реализма», как она была создана советскими литературоведами. Такие писатели, как М. Горький послереволюционных лет, К. Федин, Л. Леонов, Ф. Панферов, Ф. Гладков, а во Франции А. Барбюс и Р. Роллан мало-помалу стали считать его своим предтечей. «Социалистический реализм» естественным образом выводился из критического, самой опорной фигурой которого и явился Оноре де Бальзак. В оценках стало принято ссылаться на А. Франса, В. Белинского и М. Горького. Процитируем и мы этих троих. Анатоль Франс писал: «Прозорливый историк общества своего времени, он вскрывает все тайны лучше, чем кто-либо другой, он поясняет нам переход от старого режима к новому». В. Г. Белинский обращал внимание российских читателей на многообразие человеческих лиц в произведениях Бальзака: «как много написал этот человек, и несмотря на то, есть ли в его повестях хотя один характер, хотя одно лицо, которое бы сколько-нибудь походило на другое». М. Горький отмечал: «Книги Бальзака наиболее дороги мне той любовью к людям, тем чудесным знанием жизни, которые с великой силой и радостью я всегда ощущал в его творчестве».

Однако пустословие и отдельные самоповторы в некоторых произведениях Бальзака имеют совсем иную основу (избыток сил, спешка, способность работать одновременно над несколькими произведениями, не прибегая к услугам секретаря), а главное, совсем другую природу, чем пустословие, скажем, «Брусков» или «Хождения по мукам». Бальзака настолько распирает содержание жизни, замыслы, образы, мысли, что он просто-напросто не успевает их выговорить; слова громоздятся сверх содержания, навалом, подавляют его; Бальзак в силу горячего темперамента не успевает договориться иногда до сути проблемы, в то время как многоречивость столпов соцреализма призвана, прежде всего, драпировать бессодержательность, беззубость, отсутствие яркой мысли или сильного образа. Слово у Гладкова или К. Симонова зачастую скользит по поверхности смысла. Боязнь определенно высказаться – вот что, прежде всего, объясняет колоссальные объемы многотомных эпопей социалистического реализма. У Бальзака совсем иное. Как постоянно дрейфующие льдины, отдельные части его «Человеческой комедии» не вполне притерты, далековато расходятся или, напротив, громоздятся торосами, напирают друг на друга. Надо всегда иметь в виду, рассматривая «Человеческую комедию», что она вызревала в течение десятилетия, и сам замысел ее возник уже в процессе работы над ней. Надо принимать также во внимание, что это грандиозное архитектурное сооружение, это сооружение гиганта не было завершено: оно так и осталось, вроде Колизея, – с провалами и оползнями по отдельным местам.

Роман «Провинциальная муза», завершенный в 1844 году, – из тех, которые не относятся к вершинным достижениям автора. И, однако, он добротно сделан и вполне отвечает задачам изображения «провинциальной» жизни.

Самые длительные и прочные отношения Бальзак имел только с замужними женщинами, и в романе отразилась одна из таких связей – со славной и умной Зельмой Карро, ставшей его другом на долгие годы. Красавица и умница Дина Пьедефер переполошила провинциальный город Сенсер независимым поведением, собранием предметов искусства и состоятельным муженьком-карликом, де Ля Бодре, который на первых порах занят исключительно своим поместьем и который на 27 лет старше супруги. Вокруг Дины тотчас собирается провинциальная знать, а также два местных уроженца, жители Парижа, – журналист Лусто и медик Орас Бьяншон, фигурирующие также и в других романах Бальзака. Вокруг этих героев и завязываются тонкие, хорошо психологически мотивированные взаимоотношения. Барон де ля Бодре все никак не умирает, чтобы развязать руки любящим Дине и Лусто, напротив – здоровеет и метит в пэры Франции, так что журналист, одержимый, как мы знаем из биографии, собственно бальзаковскими маниями (жениться на богатой и благородной аристократке), в конце концов отступает, решившись на брак по расчету на мадемуазель Кардо. Прослышав об том, Дина приезжает из Сенсера в Париж, и тут начинается их счастливая жизнь, которую отравляют, с одной стороны, невеста Лусто и муж Дины, а с другой – воздыхатель Дины прокурор Кланьи. Взаимоотношения заканчиваются тем, что Лусто, погнавшийся за двумя зайцами, за двумя химерами, разорен и нищенствует, а Дина, вечная провинциалка, возвращается благоразумно к мужу. Так заканчивается роман провинциальной музы и столичного журналиста. «Не существует больших талантов без большой воли, – резюмирует автор, наблюдая падение героя. – Эти две силы-близнецы необходимы для сооружения здания славы».

В «Провинциальной музе» действует тип женщины того возраста (между тридцатью и сорока), который впоследствии получит прозвание «бальзаковского». Бальзак уже настолько далек от тематики «черных», неистовых романов, писанных в молодости на заказ, что разрешает себе немного поиронизировать над ними в той сцене, где гости провинциального салона рассказывают друг другу «страшные истории».

Затхлая атмосфера провинциального города не способствует духовному развитию, губит даже незаурядные дарования, делает вывод писатель, прослеживая судьбу еще одной прекрасной «тридцатилетней женщины», Дины де ла Бодре. В атмосфере сплетен, взаимной слежки и доносов, праздности и скудных интересов хиреет даже возвышенное любовное чувство. Оно деградирует до элементарной борьбы за существование, когда каждый шаг определяется толщиной вашего кошелька. Добродетельных здесь упрекают в гордыне, а падших – в грехе. Дина была и той, и другой, ее опыт закончился ничем. Может быть, имеет смысл только одно – работать, добиваясь честолюбивых целей, как поступает неутомимый труженик и тщедушный здоровяк барон де ля Бодре.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.