Болдино

Болдино

Болдинская усадьба, более трёх веков принадлежавшая роду Пушкиных, кажется, буквально насквозь проникнута созданными здесь пушкинскими стихами. На месте возведённой в 1999 году деревянной часовни Михаила Архангела в пушкинское время было старинное кладбище с маленькой часовенкой и пепелище от сгоревшего храма. Может быть, этим пейзажем навеяны крылатые строки:

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Большое Болдино. Барский дом

У живописных прудов, на водную гладь которых осенним пасмурным днём падают влажные желтые листья, вспоминаются строки из «Путешествия Онегина»:

Иные ну?жны мне картины:

Люблю песчаный косогор,

Перед избушкой две рябины,

Калитку, сломанный забор,

На небе серенькие тучи,

Перед гумном соломы кучи

Да пруд под сенью ив густых,

Раздолье уток молодых…

Сквозь золотистые ветки деревьев виден скромный деревянный барский дом с мезонином, тот самый, где жил великий поэт благословенной болдинской осенью 1830 года и где останавливался в 1833 году. В первом же зале словно оживает стихотворение «Моя родословная»: стену украшают портреты предков поэта, среди которых изображение Ивана Абрамовича Ганнибала,

Пред кем средь Чесменских пучин

Громада кораблей вспылала

И пал впервые Наварин.

Из окон кабинета открывается вид на осенний сад, церковь Успения, построенную попечением деда поэта Льва Александровича Пушкина, на площадь перед нею. Похоже, таким грустноватым пейзажем навеяно стихотворение «Румяный критик мой…»:

…На дворе у низкого забора

Два бедных деревца стоят в отраду взора,

Два только деревца. И то из них одно

Дождливой осенью совсем обнажено,

И листья на другом, размокнув и желтея,

Чтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.

И только. На дворе живой собаки нет.

Вот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.

Без шапки он. Несёт под мышкой гроб ребёнка

И кличет издали ленивого попёнка…

Старинные часы с боем в кабинете рождают ассоциацию с ночной бессонницей, мучившей временами поэта:

Мне не спится, нет огня;

Всюду мрак и сон докучный.

Ход часов лишь однозвучный

Раздаётся близ меня…

Пушкинские автографы, разложенные на ломберных столиках, за которыми писал поэт, оплавленные свечи, старинная лампа, полка с книгами, античный бюст – вся обстановка кабинета словно пропитана строками из стихотворения «Осень», сочинённого в Болдине в 1833 году:

И забываю мир – и в сладкой тишине

Я сладко усыплён моим воображеньем,

И пробуждается поэзия во мне:

Душа стесняется лирическим волненьем,

Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,

Излиться наконец свободным проявленьем —

И тут ко мне идёт незримый рой гостей,

Знакомцы давние, плоды мечты моей.

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы лёгкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

Минута – и стихи свободно потекут.

Осенний болдинский сад и золотистая роща Лучинник с журчащим там студёным родником – будто живая иллюстрация к пушкинским строкам:

Октябрь уж наступил – уж роща отряхает

Последние листы с нагих своих ветвей;

Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.

Журча ещё бежит за мельницу ручей,

Но пруд уже застыл…

Во многих произведениях, созданных в Болдине, так или иначе отразились здешние впечатления поэта. Это и колоритные сцены крестьянского и дворянского быта, особенно яркие в «Сказке о попе и его работнике Балде» и в «Повестях Белкина». Это и названия деревень Покровское и Кистенёвка в повести «Дубровский», так и не оконченной, может быть, потому что перед глазами Пушкина был отталкивающий пример бесчинствующего помещика из соседнего имения Черновское Валериана Гавриловича Ермолова, которого последний владелец Болдина Лев Анатольевич Пушкин считал прототипом Владимира Дубровского.

Село Большое Болдино в XIX – начале XX века находилось в стороне от магистральных дорог. В такую глушь непросто было добраться, поэтому никто из поэтов, кроме Пушкина, не воспевал тогда своеобразной красоты этих мест. В 1911 году Лев Анатольевич Пушкин продал своё имение государству, в 1918 году местные крестьяне на сходе приняли решение о сохранении пушкинской усадьбы, в 1929 году болдинский парк был объявлен заповедным, а первый музей распахнул свои двери в 1949 году, когда праздновался 150–летний юбилей великого поэта. Болдино стало центром притяжения почитателей пушкинской поэзии, а пребывание здесь Пушкина и чудесные пейзажи, освящённые его именем, стали источником вдохновения для современных поэтов.

Немного отодвинув временну?ю границу антологии, обратимся к стихам, которые были написаны в 1930–е годы. Одно из них, «Осень в Болдине», принадлежит перу известной поэтессы Маргариты Алигер, которая описывает местные ландшафты весьма условно. Автор и не ставит себе цели воспеть болдинские виды: для неё главное – чувства и настроения Пушкина. Особенно в её стихах пленяют строки о рождении пушкинских стихов:

…И вдруг почувствовать: пора,

Чтоб тень гусиного пера

Плыла, как парус, по бумаге.

Чтобы широкий сизый дым

Висел распластанною птицей.

Чтобы желанием одним

Горя, исписывать страницы.

Чтобы на несколько минут

Взглянуть, вздохнуть, увидеть вещи.

Подумать: это перечтут

Людские толпы. Как поймут?

Иль освистав, иль рукоплеща.

Шаги услышать у дверей —

И няня с чашкой у порога,

Чтоб сразу стало веселей,

Теплей от сладкого ожога.

Появление заботливой няни кажется вполне естественным, но Арина Родионовна, к сожалению, умерла за два года до первого приезда Пушкина в Болдино. Маргарита Алигер невольно перенесла сюда события из Михайловского.

Нижегородская поэтесса Мария Петровых в своём стихотворении «Болдинская осень», датированном 1930 годом, живо представляет образ великого поэта, бродящего по окрестностям села:

Что может быть грустней и проще

Обобранной ветрами рощи,

Исхлёстанных дождём осин…

Ты оставался здесь один

И слушал стонущие скрипы

Помешанной столетней липы.

Поэтесса представляет, как в воображении Пушкина возникают силуэты его героев:

Дорогой наизусть одной

Ты возвращаешься домой.

Поля пустынны и туманны,

И воздух, как дыханье Анны, —

Но вспыхнул ветер сквозь туман —

Бессмертно дерзкий Дон Жуан.

Среди очень немногих произведений, посвящённых в те далекие годы Болдину, особенным лирическим настроением выделяются стихи нижегородского поэта Бориса Корнилова:

Эта осень радости виною.

Сыплет изморось.

Темнеет в пять.

За стихами и за тишиною

Заходите в Болдино опять…

Поэт прозорливо обращается к Пушкину:

Через сотню лет

И через двести

(Грандиозные годов ряды)

Все поэты соберутся вместе,

Вашими поэмами горды.

Ныне пушкинские усадьбы и парки стали местом проведения праздников, где собираются современные поэты и читают свои стихи, посвящённые великому Пушкину и чудесным краям, которые питали его непревзойдённую музу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.