38. Ирония

38. Ирония

Современный словарь иностранных слов дает два определения иронии: тонкая скрытая насмешка и стилистический прием контраста видимого и скрытого смысла высказывания, создающий эффект насмешки; по Аристотелю же, ирония — это высказывание, содержащее насмешку над тем, кто так действительно думает.

Долгие годы ирония была мощным (и зачастую единственным) орудием деконструкции не только для художников, но и для всей мыслящей части советского, а впоследствии — и постсоветского общества; одним из немногих достойных методов обращения с тоталитарным культурным пространством и своего рода анестезирующим средством, позволявшим противостоять кошмару советских будней, не отчаиваясь и не впадая в истерику, а изящно дистанцируясь от происходящего.

Именно ирония, а не юмор, не смех, поскольку ирония — эффективный способ отстранения от действительности, своего рода вежливый отказ от насильственно навязанной сопричастности, тогда как смех — это все же один из способов активного участия в жизни, по большому счету, смех предполагает согласие с жизнью. Так мне кажется.

По меткому наблюдению известного журналиста Александра Тимофеевского, еще лет десять, даже пять назад ирония была универсальным языком для описания любых политических коллизий; я бы сказал, что в течение многих лет ирония вообще была универсальным языком, подходящим в том числе и для художественных практик.

Соц-арт ироничен в своей основе (само по себе название, гибрид поп-арта и соцреализма, чего стоит); мне вообще кажется, что придумавшие этот термин Комар и Меламид — наиболее яркий и чистый пример тотального использования иронии в современном русском искусстве. Ироничен, впрочем, и Пригов со стихами про «милицанера» и расклейкой концептуальных текстов среди уличных объявлений; вызывающе ироничны были Мухоморы (такими они мне, по крайней мере, запомнились); изысканно ироничен круг НОМЫ (чтобы убедиться в этом, достаточно пролистать "Словарь терминов концептуальной школы", где «обсосиум» и «онаниум» соседствуют с "семантическим сыром" и "текстурбацией"). Этот список мог бы стать почти бесконечным, поскольку до наступления девяностых практически все русские художники были в той или иной степени явно или неявно ироничны.

Впрочем, в девяностые годы ирония начала утрачивать былую актуальность. По мере того как пространство (в том числе культурное) перестало быть абсолютно тоталитарным, ирония перестала быть абсолютно необходимой. Будучи одной из непременных составляющих постмодернистского дискурса, ирония все еще присутствует в работах некоторых современных художников, однако самые яркие персонажи российской художественной сцены девяностых годов предпочли традиционной иронической насмешке над тем, кто так действительно думает, куда более прямолинейные и, зачастую, агрессивные интонации.