62. Наивное искусство

62. Наивное искусство

Словосочетание "наивное искусство" кажется мне своего рода эвфемизмом для термина «примитивизм». Означает то же самое (или примерно то же самое), однако звучит… не столь оскорбительно, что ли.

Только собрался было, не копая глубоко, написать, что термин "наивное искусство" существует для обозначения творчества так называемых «самодеятельных», то есть не получивших профессионального образования художников, как перед внутренним взором возникла ужасающая картина: каталог "Самодеятельное искусство", а там работы, к примеру, Юрия Лейдермана, Анатолия Осмоловского, Сергея Ануфриева — тоже ведь художники, не получившие "профессионального образования".

Однако ерунда получается.

Придется свернуть на скользкую дорожку предположений и сделать вывод, что дело не в наличии/отсутствии образования, а в их «невинности», неискушенности — состояние души, не слишком продуктивное для среднестатистического индивидуума, однако в сочетании с природным талантом оно порой приносит удивительные плоды. Я бы сказал, что «наивный» художник отличается от «не-наивного», как шаман отличается от профессора: оба специалисты, каждый в своем роде.

Как профессора в свое время вдруг заинтересовались шаманами, так и художники-модернисты на рубеже веков обратили пристальное внимание на своих «наивных» коллег. Варварская архаика экзотических «дикарских» сувениров, народный лубок, работы гениальных самоучек вроде Поля Гогена, Анри (таможенника) Руссо или «нашего» Нико Пиросманашвили — все это в равной степени стало питательной средой для модернизма.

Я вот, разговорившись однажды с нынешним директором первого в мире музея современного искусства (Karl Ernst Osthaus Museum der Stadt Hagen, был открыт в 1902 году), узнал, что при жизни основателя музея, Карла Эрнста Остхауса, для коллекции приобретались и работы художников-модернистов, и предметы африканского искусства, и картинки деревенских чудаков — примерно в равной пропорции. Думаю, это свидетельствует скорее о духе времени, чем о «всеядности» владельца музея.

Наивное искусство оказало колоссальное влияние на художественный язык многих актуальных русских художников — то же самое произошло и в поэзии, когда концептуалист Пригов, а позже и радикал Немиров освоили эстетику «графоманского» письма. За примерами далеко ходить не нужно, достаточно вспомнить «наивные» картинки митьков, лубочную эстетику работ Константина Звездочетова, "Черную выставку" Мартынчиков и пестрые лоскутные коллажи Иры Вальдрон (проект "Фак ю, Дантес"). Весьма показательно, кстати, что московская галерея наивного искусства «Дар» была полноправной частью "маленького Сохо", выросшего вокруг ЦСИ на Якиманке; теперь же она расположена в одном подъезде с радикальной во всех отношениях галереей Марата Гельмана, у них даже вход общий: налево к Гельману, направо — в «Дар». Выглядит это, согласитесь, весьма символично.

Впрочем, нелепо было бы утверждать, будто наивное искусство просто исполняет роль "эстетического питательного бульона". Оно имеет совершенно самостоятельную ценность и самостоятельную же историю; поэтому упоминать его в настоящей «Азбуке» было, по большому счету, необязательно… И все же сердцу не прикажешь: ваш покорный слуга пережил одно из сильнейших эстетических потрясений, созерцая работу Николая Леонова "Русские путешественники в Африке спасают местных жителей от волков". Как я сейчас понимаю, это был классический образец "наивного постмодернизма", в природе не существующего.