Федор Бондарчук на линии

Федор Бондарчук на линии

16.09.2008

Интервью с Федором Бондарчуком:

вопрос: «Обитаемый остров» снимается в то время, когда компьютер может фактически все. Тем не менее вы делаете рукотворный фильм. Сергей Соловьев любит цитировать кого то из великих советских кинематографистов, говоривших, что в комбинированных съемках есть нечто дебильное. Вы разделяете эту точку зрения?

ответ: У каждого свой метод работы. Я действительно хотел все сделать максимально рукотворным. Мир должен быть осязаемым, ощущаемым. Я не представляю себе фильма, где актеры во время съемок играют на синем фоне, на так называемом хромакее, — хоть ты тресни, я не сумею снять такой фильм.

в: Вы ведете на СТС программу «Кино в деталях». Когда в студию в качестве гостя приходит кто-то из ваших ровесников, разговор часто заходит о кризисе среднего возраста. Собственное сорокалетие вы встретили на площадке «Обитаемого острова». Как это повлияло на проект и на вашу жизнь?

о: Кризис среднего возраста настал после окончания съемок. Развалилось все: физическое здоровье, эмоциональное здоровье, я впал в глубочайшую депрессию. Это, наверное, было связано с огромным количеством усилий, затраченных на картину. Я все-таки не распределил силы правильно: одиннадцать месяцев съемочного периода, из них девять — проведенных безвылазно в экспедиции в Крыму, это громадный период времени! Пять месяцев съемочного периода «9 роты» показались просто приятным времяпрепровождением — по сравнению с той глыбой, которую я взвалил на себя сейчас.

izvestia.ru

У меня с детства очень плохо с арифметикой, но расклады озадачивают даже меня. Вот, допустим, снимают фильм с бюджетом 10 миллионов долларов. На рекламу фильма перед выходом в прокат кладем еще пятерку. Получается 15 миллионов долларов — во столько обошелся выход фильма в прокат. В прокате половину денег от сборов забирают себе прокатчики. И если фильм собрал в прокате двадцатку, то владельцам фильма вернется десятка. А пятерка не вернется. То есть для того, чтобы отбился фильм за 15, он должен собрать в прокате 30 миллионов долларов. А чтобы принести прибыль — он должен собрать еще больше.

Ну и вот они наши рекордсмены: «Ирония судьбы-2», которая, по словам Константина Эрнста, собрала 49,9 миллиона долларов А, к примеру, рекордсмен номер два за 2008 год «Мумия-3» собрала 27,7 миллиона долларов. И вот мы подходим к главному. Бюджет «Обитаемого острова» обозначен в 36,5 миллиона долларов — непонятно, с рекламой или без. Даже с маленькой рекламой это будет 40. Стало быть, чтобы отбиться, данный фильм должен собрать в прокате 80 (восемьдесят) миллионов долларов. Невиданный для России результат — даже при активном участии Константина Эрнста и всех мощностей ОРТ.

Кстати, вот известный режиссер Оливер Стоун снял художественный фильм «Взвод» за 80 (восемьдесят) дней. И у Стивена Спилберга съемочный период редко бывает больше 90 дней. Ибо каждый съемочный день — это чудовищные затраты, которые все и всегда стараются свести к минимуму. А тут — одиннадцать месяцев, грубо говоря, 330 съемочных дней. Это, безусловно, новое слово в мировом кино — получать деньги со съемок, а не с проката.

Сперва было далее непонятно — сколько километров пленки за это время можно было заснять. А теперь, оказывается, получится две серии — как в «Параграфе 78». Стало понятнее.

Кстати, «Параграф 78» — изрядный пример отечественного кинематографа. Начали снимать с бюджетом в 9 миллионов долларов, но тоже — сюрприз! — оказалось, что получается две серии! Бюджет (по словам создателей фильма) немедленно увеличили на семь миллионов долларов (это, очевидно, нетрудно), и стало 16. Стало быть, в прокате надо было собрать 32 миллиона. В итоге первая серия «Параграфа» собрала 5 миллионов долларов, а вторая — немного меньше 3, итого: 8 миллионов долларов при 16 миллионах затрат. Это успех.

В двух сериях есть еще один интересный момент. Сценарии пишут в специальном формате, и при написании всегда получается так: одна страница сценария — это одна минута экранного времени. Если в сценарии 90 страниц — фильм получается на 90 минут, если страниц 120 — фильм получается на два часа. Конечно, возможны отклонения, но в целом все заточено именно под это. Соответственно, бюджет планируется в соответствии со сценарием: сколько сцен, где эти сцены снимать, с какими актерами, с каким светом и пр. и др. А вот если по ходу съемки из сценария на 90 страниц получается 240 минут — что-то не так и со сценарием, и со съемками. И со снимающими тоже что-то не так.

Ну и вот эти откровения «они появились на площадке — два Аполлона» — это что, coming out, что ли?

В общем, когда все проплачутся после цыгейковых голованов и цыгейковых танков, будет над чем задуматься.

Из общения в комментариях:

— Это поверхностный расчет.

— Нет задачи погружаться в бездны.

— По поводу бюджета и окупаемости. Не претендуя на звание большого знатока в этой области, скажу, что где-то читал о том, что продюсеры стремятся прогнать свои кинотворения через прокат (причем с накруткой данных по сборам) с тем, чтобы в дальнейшем подороже продать их телеканалам.

— Там совсем разные деньги. Типа в прокате собрал 3 миллиона, а на ТВ продали за 100 000 долларов. Прокат полезен для рекламы, легче продать на ТВ — это да.

— Когда слышу рассказ очередного творца о глубокой депрессии после энного количества просранных дней, возникает вопрос: а была ли депрессия у рабов на галерах? И вообще, б…дь (простите, выругался), откуда берется депрессия у Федора Бондарчука, если он, по его рассказам, занимается любимым делом? Может, развернутся не дают в полную силу или не хотят любить?

— Вчера вечером, за скромным, но питательным ужином при свечах, мне стали рассказывать про синдром хронической усталости. Говорили страшное. Невозможность выспаться, постоянная апатия, тоска и утомление. Все сидевшие за столом страдали этим свирепым симптомом. Ну, кроме меня, конечно. Я страдал только от обжорства и слабо водил глазами по заставленной скатерти на предмет гурманства. Когда рассказы о синдроме, косящем банки и министерства, достиг апогея и захотелось уже, встав на колени, петь от охватившего ужаса псалмы и собороваться, я, отбросив в сторону крыло фазана, громко провозгласил: «А вот у галерных каторжных был ли синдром хронической усталости?!!» И немедля устремил в собутыльников огненный взор, известный любому искусствоведу по картине «Казнь протопопа Аввакума в Пустозерске».

Далее последовала моя искрометная лекция, приведшая к моральному перерождению семи человек присутствующих, а еще троих настиг душевный катарсис, и они с воем кинулись в дождливую ночь, хоть и были на хорошем счету, работая официантами в харчевне, где, собственно, лекция их и застигла. Далее приглашенные девушки перестали налегать на кристальное шампанское, а одна накрыла свое декольте шелковой шалью и даже закрыла вечно открытый рот. Таня ее зовут, ее многие знают, несмотря на расценки.

Я — крупнейший специалист по галерам. Эксперт с мировым именем. Если я распалюсь, то смертоносность моих лекций достигает 72 %. Выжившие иногда встречаются меж собой и молча пьют водку, мотая бошками.

Я люблю галеры — работящий колыктив, романтика мужского труда.

Стоишь на мостике в пене брызг и, эдак поворотясь:

— Голубчик! Утроить количество ударов. — Али-паша уходит…

— «Чародеи — тоже неприличный фильм?

— «Чародеи» — зловонная куча тупого говна. Извините.

— Дядя Гоблин, а книга, по мотивам которой, — тоже?

— Книга «Понедельник начинается в субботу» — гимн коммунистическому труду. Прекрасная книга. А фильм — тупое говно.

— А как же «Сказка о тройке»?

— Нормально.

— Тоже отличная книга.

— На отличную не тянет. Нормальная.

— Единственная книга, которую совсем не понял, так это «Улитка на склоне», хотя, может, я что-то не то курил.

— Попробуй сменить вещества — может помочь.

— Дык менял. Читал трижды, с промежутком в 2–3 года. Никак не пойму, что к чему, но читать интересно. Если не сложно, в двух словах, в чем соль произведения? Спасибо.

— Не знаю, камрад. Я понять не способен. Говорят, что-то про институт как социальную общность — очень иносказательное.

— Сценарии там, в Голливуде, — это готовая к съемкам литературная форма. 1 страница — 1 минута экранного времени. После того как сценарист внес все правки и получил гонорар — все, ни одна фраза не может быть выкинута и ни одно действие изменено только потому, что режиссер «видит эту сцену по-другому».

— Сынок, ты сразу скажи: что и как на самом деле — знать не знаю, просто несу херню.

— Это попытка объяснить, почему наши «снимающие» не могут снять форматный фильм.

— Сынок, сколько тебе лет? Мне, сынок, 47. Считаешь ли ты, сынок, что я нуждаюсь в твоих объяснениях?

— По-моему, был у нас свой стиль, назывался «советское кино», его и надо было развивать, а не пытаться косить под Голливуд.

— Сынок, ты дурак? Речь об эффективности капиталистического производства, а не про особенности коммунистического кинематографа.

— А вдруг завтра Федор Бондарчук захочет дать ответ Голливуду? Будем смотреть «Война и мир-2» с поющими и приплясывающими на Бородинском поле французами и Кутузовым?

— Сынок, у тебя с головой все ли в порядке?

— Нас всех старшой забанит — за чтение Стругацких.

— Банят дол…бов, а не читателей Стругацких.

— Не совсем точно вопрос сформулировал, прошу прощения. Конкретный фильм не суть важен. Правильно вот так: уместен ли отчаянный смех на эту тему в нашей стране?

— Нешто ты не слышал анекдотов про концлагеря? Наших анекдотов, в нашей стране?

— Д.Ю. а что скажете касательно Германа-старшего и его ваяний?

— Местами — атас. «Проверка на дорогах», «Мой друг Иван Лапшин» — гениально.

— Кстати, он «Трудно быть богом» 7 лет снимал.

— Там один спонсор повесился.

— Кино вообще невозможно снимать в идеальном соответствии с неким планом.

— А в США как-то получается.

— Слишком много случайных факторов, могущих повлиять на производство.

— Их ликвидируют потоком бабла.

— И потом, это же все-таки творческий процесс. Те же актерские импровизации и самостоятельная работа актера над ролью — вещь совершенно нормальная и естественная.

— Это только в СССР.

— Н-да, тоталитаризм в действии. Хвалить книгу стали только после выяснения мнения Гоблина.

— Это всегда и везде так В том числе и тут. Забороть нельзя, так устроены люди.

— О том, что «Чародеи» — зловонная куча тупого говна. Д.Ю., зачем так сурово? Это же фильм. для школьников. В детстве очень хорошо смотрелся.

— Как-то так получилось, что я книгу читал. А потом смотрел премьеру этого говна под Новый год.

— Чем именно Вам «Чародеи» не понравились-то?

— Да просто говно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.