V. Язык народа орзак
V. Язык народа орзак
Чем именно занимались орзаки на строительстве вавилонской башни, не знал ни один из тех правителей, которые участвовали в затее Нимрода. Не знал этого и сам царь Нимрод, следивший за всеми работами. Случалось, что ему попадались на глаза орзаки, которые один за другим подвозили на тележках к башне засушенных змей. Но на следующий день все орзаки буравили дыры в громадном камне, лежавшем неподалеку от стройки, и на вопрос царя Нимрода о назначении засушенных змей отвечали, что до змей им нет никакого дела.
Орзаки очень много говорят и пишут. Однако лишь небольшая часть из того, что они произносят и облекают в письменные знаки, является осмысленной речью. Все остальное относится к реликтовому языковому шуму – особого рода звукам, сохранившимся от большого языкового взрыва. Взрыв случился как раз в тот день, когда орзаки принялись за новую работу. Они закапывали в большую яму, вырытую ими накануне, вареные абрикосы, живых гусей и эмалированные изразцы для облицовки башни. Работа орзаков изумила на этот раз не только царя Нимрода. Работников обступили со всех сторон разные народы, уже наделенные собственными языками, но еще не знающие об этом. Народы вдруг закричали все разом, что-то гневно спрашивая у орзаков и показывая на яму. Орзаки были потрясены фантастической смесью непонятных звуков. Они выронили из рук лопаты, сели на землю возле ямы и втянули головы в плечи. Так они просидели до полудня, слушая, как вокруг них говорят народы.
В полдень, когда говорение достигло такой громкости, что нельзя было уже расслышать ни песен йонцов, ни командных выкриков цоогов, которые продолжали по привычке поднимать лебедками грузы, орзаки быстро уложили на телеги свое имущество, крикнули лошадям: «Яц-яль-губо-хельц!» («Но!») и навсегда покинули долину Сеннаарскую.
Реликтовый языковой шум, в состав которого входят искаженные обрывки слов различных языков, в современном орзакском обнаруживается с наибольшей явственностью – гораздо явственней, чем в любом другом языке мира. Орзакский затоплен этим неумолкающим шумом, который неуклонно воспроизводится в речи любого орзака. Говорить по-орзакски означает встраивать орзакские слова в поток бессмысленных звуков, который рождается сам собой при малейшем намерении орзака что-либо сказать.
«Цуа-куугунь-кульшивик-лаанаж-нурган-эбе-яйя-фелич-яйя-поосихва-уривон-фебеиж-чезьма-инц!»
Это приветствие диктора национального радио.
Орзакскими словами здесь являются только прилагательное эбе – «добрый» и существительное поосихва – «вечер». Но если эти слова – эбе поосихва – будут произнесены сами по себе, то не один орзак не воспримет их как слова, они покажутся ему причудливым сочетанием звуков, возникших в колдовской пустоте. Такова связь этого языка с реликтовым языковым шумом. Без него орзакского языка не существует, как не существует пения без дыхания. Шум же обходится и без озаркского языка. Этому есть неоспоримое доказательство. Орзаки иногда говорят часами, не встраивая в языковой шум ни единого орзакского слова.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.