Гуд бай, Америка... Бац!
Гуд бай, Америка... Бац!
Дмитрий Янковский. Рапсодия гнева. М.: Центрполиграф («Перекресток миров»)
Издательство «Центрполиграф» открыло новую серию, названную «Перекрестком миров». Первой книгой здесь стал роман некоего Дмитрия Янковского «Рапсодия гнева». Действие происходит в недалеком будущем в Крыму. Выстрелом снайпера убит сотрудник американской религиозной миссии. Следователю, взявшемуся раскручивать дело, автор с первых страниц дает в собеседники ветерана чеченской кампании, чтобы тот мог привести следователя (а заодно и читателя) к выводу: американца стоило убить. И не его одного.
Как известно, превратить нормального человека в убийцу непросто. Вся работа сталинской пропагандистской машины была подчинена этой цели. И достичь ее нередко удавалось именно потому, что жителям каждодневно вдалбливалось: «враги народа» – не совсем люди; они что-то вроде насекомых-вредителей. А посему давить их, мол, – не только не преступление, но и гражданская доблесть...
Однако вернемся в день сегодняшний. Поскольку в нынешней России агитпроп все еще мертв, а обкатать новую государственную идеологию уже хочется, миссия поручается массовой культуре, которая призвана «разогреть» аудиторию. Враги названы: это Америка и американцы. Помнится, антиамериканизм брежневского образца, сделанный из странной смеси любопытства, зависти, обиды и спеси, не был чересчур уж агрессивен. Конечно, заокеанские шпионы разоблачались, а атрибуты заграничной «красивой жизни» развенчивались, однако советские десантники впрямую гвоздили американских морпехов в единственном советском фильме – «Одиночном плаванье» Михаила Туманишвили, не слишком поднимавшимся на щит даже тогдашними идеологами. Сейчас все по-другому. Зерна антиамериканизма медленно, но верно высевают в незрелых умах. Чем попсовей, тем лучше. Чем дальше, тем круче. Когда в первом балабановском «Брате» подпивший Данила сообщал случайному иноземцу, что Америке придет «кердык», это выглядело смешно. Когда в «Брате-2» тот же Данила в упоении «мочит» американцев (а попутно и «чернозадых», и «хохлов»), становится уже страшновато: далеко ли мы зайдем?
Судя по книжке «Центрполиграфа», зайти мы можем очень далеко. Нас к этому уже готовят. Первая половина «Рапсодии гнева» плотно нашпигована обоснованиями гнусной сущности Америки. Тут и «мораль, упрощенная до доллара», и «экспорт американских “ценностей” построен на лжи», и вся Америка есть «государство-хулиган», «огромная банда разнузданных гопников, вооруженная ядерными ракетами и высотной авиацией». Автор вдумчиво объясняет, что американское «благополучие ничем не связано с их образом жизни, с их ценностями», «оно основано только на разграблении богатейшего континента» (вопрос о том, почему нам-то не удалось разграбить свой не менее богатый континент, – дабы поднять уровень жизни до американского, – остается за кадром). Шаг за шагом внушается мысль о том, будто все наши проблемы, от чеченского сепаратизма до ухудшения демографической ситуации, – американских рук дело. «Америке пришлось снова вбухивать колоссальные средства, чтоб заново возродить в Чечне бандитское государство». Падение же рождаемости связано, во-первых, с сексуальным просвещением юношества («Банальный половой акт в конце романтической первой любви. Нет уж, простите! Это все равно что украсть детство, пионерские лагеря, задорные песни и яркий свет искристых костров»). А во-вторых, наших женщин «выманивают брачными агентствами за границу путем несбыточных обещаний». Для чего? На это у автора тоже есть ответ: «Потому что американки не хотят рожать, они заняты только карьерой, оставляя мужа без шанса на наследника. Потому что муж для них – только источник дохода». Под пером автора жители США превращаются едва ли не в киношных «чужих» – почти что пришельцев-паразитов, лишенных человеческих черт. «Для них вполне естественным является оставить товарища в опасной ситуации, – сообщается читателю, – под обстрелом, например...» Вывод очевиден: «Они настоящее зло... Явное и неприкрытое». Ну а на войне как на войне. Потому-то в последней четверти романа герои с упоением расстреливают американских агрессоров, вздумавших вторгнуться в Крым при поддержке подлых украинцев. Впрочем, на украинцев автору жаль даже пули тратить: что, мол, взять с неразумных пожирателей сала?..
С литературной точки зрения книга, прямо скажем, не шедевр. Автор механически перенимает у подлого янки Тома Клэнси «монтажный» принцип построения сюжета и использует обожаемые Голливудом флэшбэки только для того, чтобы нагнать листаж. Подчеркнув, что у американских агрессоров в Крыму русский язык «великолепен, куда лучше, чем у большинства горожан», сам автор, увы, не может этим похвастаться. Положительный персонаж («за этой напускной солидностью следователь будто прятал истинное лицо души, а сетка морщин вокруг серых глаз выдавала затаенную, давно накопленную усталость») отличается от отрицательного («нехороший огонек, настойчиво пробивающийся через служебную маску доброжелательности») с первого же взгляда. Ну а когда «сползает с души огорчение», когда «надежда тут же загудела в груди буйным пламенем», когда рядом «с породистым акцентом» возникают «раскосые глаза татарской крови», начинаешь невольно думать: а с какого языка это все переведено? Не с американского ли? И закрадывается подозрение: не в заговоре ли «Центрполиграф» с супостатом? Иначе почему у всех записных борцов с американской угрозой первой жертвой оказывается русская словесность?
2000
Данный текст является ознакомительным фрагментом.