Крылатый брат. Н.С. Гумилев (Доклад, прочитанный в Литературном Содружестве 20 сент. 1931)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Крылатый брат. Н.С. Гумилев

(Доклад, прочитанный в Литературном Содружестве 20 сент. 1931)

...мой мир волнующий и странный,

нелепый мир из песен и огня,

но меж других единый необманный.

Гумилев[90]

1 

Гумилева принято противопоставлять Блоку. Причем противопоставление это, кстати сказать, неблагоприятное для Гумилева, дается обычно в плоскости не всегда глубоких исследований их поэтических вершин и падений. Если Блок само искусство, - Гумилев искусность; если поэт Прекрасной Дамы провидец, пророк, то «поэт и воин», одержимый рыцарь музы дальних странствий - всего лишь художник, мастер, маэстро.

Собственно, это недобросовестное, но очень удобное своей скользящей по поверхности легкостью суждение незаметно навязали сами поэты. «Да, был я пророком», - говорил Блок[92] с уверенностью, прощаемой только сумасшедшим или истинным пророкам. Весь бросающийся в глаза пафос его поэзии основан на ее пророчески повышенном тоне.

У Гумилева же:

В красном фраке с галунами

надушенный встал маэстро,

он рассыпал перед нами

звуки легкие оркестра[93].

 «Мастер» - любимая маска Гумилева, под которую он прячет свою душу, «в которой звезды зажглись», но надо быть очень близоруким, чтобы поверить ему на слово и проглядеть самое важное в Гумилеве - его интимнейшее, сокровенное - тайную торжествующую духовность.

Гумилев стыдлив, он боится открыть свое святая святых чужим взорам, но свет его, как свеча, укрытая в ладонях, проникает сквозь живое тело - сквозь кровь и кожу неплотно сомкнутых пальцев и освещает таинственно преображенное этим светом лицо его - воина и поэта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.