1

1

После обновления в Киеве куполов[374] дыхание чуда достигло и наших мест через границу, как свободно перекочевывают из страны в страну облака и бури. Где-то в колодце стал показываться образ святого, где-то являлось видение, и наконец совсем близко, в соседней беднейшей деревушке Развесы обновились иконы.

Продолжалось это уже с неделю. Иконы начали обновляться в других деревнях. Паломничество в Развесы росло. Говорили, что иконы просветляются на глазах у толпы. Решив, что, может быть, это единственный случай стать свидетелем чуда, я собрался тоже. Но выбрал дорогу не пыльным шоссе, как шли все, а вдоль речного берега, холмами с уже полуосыпавшимися, заросшими окопами на их склонах. Это была моя первая прогулка, совсем одинокая, полем. До этого еще выходить из города было небезопасно.

Окончив последний забор и выйдя на колеи, змеящиеся вдоль реки, я снял ботинки, всё равно ног не защищавшие, а только наполнявшиеся сквозь дыры песком и камушками, я пошел было этою пылью, ласкаясь ее мягкой теплотой, но, боясь напороться на стекло или камень, свернул на жесткую, покалывающую песчинками разнеженные пятки тропинку. Покалывания эти были любострастно сладостны, как щекотка. Ветер насвистывал в дыры ботинок (я взял их наперевес на плечо), навевая иногда их ослабленный запах прелой кожи. Так же свеже пахла река, тяжелою стеклянною кашей кипевшая справа. Мне никто не встретился, кроме мальчишек, гнавших стадко гусей.

Посреди дороги, через тропинку и колеи, тоненькой струйкой в своем карликовом русле прожурчал ручеек. Я пошел против его течения и набрел на источник. Успокоительная чистота его дала мне безвременный миротворный отдых. Я поплескал ледяной водой на ноги, вновь крепко закатал под коленки штаны, всё время в ходьбе оползавшие, потом долго смотрел на дно источника сквозь воду более прозрачную и чистую, чем воздух. Дали же были замалены ветровой дымкой - а видно оттуда было далеко, верст за сорок и больше: дальний лес, деревушки и на горизонте пунктиром - уже в чугунной мгле расстояния - железнодорожный мост, взорванный во время войны и только недавно отстроенный.

Человеку редко случается побыть самому с собой, когда исчезают всякие препятствия между его сознанием и истинной (а не фантастической - в прошлом или будущем, но в настоящем) жизнью. Ему всегда кажется, что вот в эти минуты, если бы они пришли, и удастся всё понять, обдумать и решить. Но минуты эти проходят - я знал их и там, у источника, и еще в минуту физического труда - и оказывается, что говорить человеку с самим собою не о чем, решать ничего не надо и никаких настоящих мыслей нет...

Данный текст является ознакомительным фрагментом.