Константин Константинович Арсеньев Король Ричардъ II

Константин Константинович Арсеньев

Король Ричардъ II

Драматическая хроника: «Король Ричардъ второй» обнимаетъ собою только два посл?дніе года царствованія и жизни этого короля (1398–1400). Въ первомъ д?йствіи онъ является такимъ, какимъ его показываетъ исторія: самовластнымъ, легкомысленнымъ, окруженнымъ недостойными любимцами, не щадящимъ ни жизни, ни свободы, ни имущества своихъ подданныхъ. Исторически в?рны и об? сцены между Болингброкомъ, герцогомъ Гирфордскимъ, сыномъ Джона Ганта, герцога Ланкастерскаго (будущимъ королемъ Генрихомъ ІІ-мъ) и Томасомъ Моубрэемъ, герцогомъ Норфолькскимъ. Для дальн?йшаго развитія д?йствія л?топись Голиншеда дала Шекспиру главные факты – конфискацію насл?дства, оставшагося посл? Джона Ганта, отъ?здъ Ричарда въ Ирландію, регентство герцога Іоркскаго, высадку изгнаннаго Болингброка, быстрый усп?хъ поднятаго имъ мятежа, запоздалое возвращеніе Ричарда, переговоры между нимъ и Нортомберлэндомъ, отреченіе Ричарда отъ престола, заключеніе его въ замк? Помфретъ и насильственную его смерть. Но въ комбинаціи этихъ фактовъ поэтъ не ст?сняется указаніями л?тописца. Событія, между которыми на самомъ д?л? прошло н?сколько м?сяцевъ, сл?дуютъ въ драм? непосредственно одно за другимъ. Есть и другія отступленія отъ д?йствительности: Джонъ Гантъ изображенъ въ св?т? черезчуръ благопріятномъ; королева представлена настоящей супругой Ричарда, горячо любящей его, превосходящей его силою духа, тогда какъ на самомъ д?л? жена Ричарда (вторая; первая умерла н?сколькими годами раньше), Изабелла французская, была въ то время одиннадцатил?тней д?вочкой. Существеннаго значенія все это, однако, не им?етъ; центръ тяжести лежитъ всец?ло въ самомъ Ричард?, – а въ немъ н?тъ ни одной черты, которая противор?чила бы исторіи и, что еще важн?е, вс? его слова и д?йствія психологически возможны и понятны. На историческомъ фон?, воспроизведенномъ, въ общемъ, безъ нарушенія перспективы, разыгрывается личная трагедія, полная глубокаго смысла и захватывающаго интереса.

Только что восторжествовавшій надъ противниками, Ричардъ въ начал? хроники исполненъ в?ры въ недосягаемо-высокое достоинство своего сана. Обязанностей, съ нимъ сопряженныхъ, онъ не сознаетъ, но т?мъ больше ц?нитъ свою безотв?тственность. «Мы рождены для власти, а не для просьбъ», говоритъ онъ въ первой сцен?. Нимало не задумываясь и не колеблясь, онъ р?шается на такой крайній шагъ, какъ отдача страны на откупъ, хотя ему изв?стно, что пустота казны обусловливается слишкомъ многочисленнымъ его дворомъ и расточительною щедростью. Ему ничего не стоитъ пойти еще дальше и снабдить своихъ нам?стниковъ бланковыми приказами на произвольное обложеніе бол?е богатыхъ гражданъ. Съ циническою радостью онъ узнаетъ о бол?зни Ганта, открывающей ему новый путь къ обогащенію, и беззаст?нчиво выражаетъ желаніе «опоздать», т. е. прибыть къ дяд? уже посл? его смерти (I, 4). Справедливые упреки умирающаго возбуждаютъ въ корол? только необузданный гн?въ. Несмотря на ув?щанія Іорка, онъ немедленно приступаетъ къ конфискаціи имущества Ганта – и все-таки назначаетъ Іорка регентомъ королевства, не допуская мысли, что преданность последняго можетъ и не выдержать тяжелаго испытанія (II, I). Спокойнымъ и самоув?реннымъ мы видимъ его даже тогда, когда онъ уже знаетъ о бунт? Болингброка. Онъ разсчитываетъ, впрочемъ, не столько на свои силы, сколько на неприкосновенность, которую ему даетъ корона. Епископу, напоминающему о необходимости земныхъ средствъ защиты, онъ отв?чаетъ: «весь бурный океанъ не можетъ смыть божественнаго м?ра съ в?нчаннаго чела»… на каждаго врага престола «по ангелу пошлетъ сражаться небо». Онъ сравниваетъ себя съ солнцемъ, «при восхожденіи котораго трепещутъ и прячутся преступники». «Воръ и изм?нникъ» Болингброкъ торжествовалъ, пока въ Англіи царила ночь (т. е. не было Ричарда), – но ему не выдержать сіянія возвратившагося дня. Смертельный ударъ гордымъ надеждамъ наноситъ, однако, первая-же в?сть о неудач?. «Камни скор?й возстанутъ съ оружіемъ въ рукахъ» – только что восклицалъ Ричардъ, – «ч?мъ преклонитъ свою главу предъ дерзкими врагами родной страны законный государь»; теперь онъ бл?дн?етъ, слушая разсказъ Салисбери, и нужно напоминаніе Омерля, чтобы вновь возбудить въ немъ, на одинъ мигъ, угасшую бодрость. Онъ ут?шаетъ себя мыслью, что одно имя короля равносильно сорока тысячамъ именъ, называетъ Болингброка «ничтожнымъ подданнымъ», но окончательно падаетъ духомъ, когда является второй печальный в?стникъ. Напрасны уговоры епископа и Омерля: Ричардъ не видитъ, не можетъ и не хочетъ вид?ть выхода изъ постигшей его б?ды и проклинаетъ того, кто старается совлечь его «съ сладкой дороги къ отчаянію». См?на настроеній происходитъ въ немъ столь-же быстро, какъ и р?зко. Бол?зненно воспріимчивый къ впечатл?ніямъ минуты, онъ колеблется, какъ маятникъ, между противоположными крайностями, не зная м?ры то надеждамъ, то унынію. Король, еще недавно считавшій себя неуязвимымъ, чувствуетъ себя теперь обыкновеннымъ смертнымъ, жертвою нужды и печали (III, 2). Вспышки царственной гордости и упадка духа чередуются и въ разговор? Ричарда съ Нортомберлэндомъ...

Конец ознакомительного фрагмента.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.