V
V
Теперь объ участiи Димитрiя въ битв? и о его личной храбрости.
Собственно на этомъ пункт? и основана полемика г. Костомарова съ г. Погодинымъ. Б?да, надо сказать правду, съ об?ихъ сторонъ. Г. Погодину нечего было сердиться и главное не на ч?мъ было пускаться въ разсужденiя о генералахъ Пеллисьи и Канробер?. Врага сл?дуетъ поражать его собственнымъ оружiемъ. Доказательства мужества (но не пылкой отваги) Димитрiя сл?довало основать на Николаевской л?тописи. Г. Костомаровъ весьма остроумно отвергаетъ сказанiе о битв?, пом?щенное въ IV том? (оно и въ воскресной л?тописи) Полнаго Собранiя Л?тописей. Тамъ поб?да приписана помощи агентовъ, тамъ мало характеристическихъ чертъ и все описанiе весьма похоже, напр. на описанiе битвы на р?к? Сальниц? (см. Ипатьевскую л?тъ. стр. 2). Насъ-же интересуютъ не столько подробности полемики двухъ учоныхъ, сильно понад?явшихся на память, сколько самая битва, хотя мы повидимому, будемъ сл?дить по этой полемик? за ходомъ битвы.
Ошибки обоихъ учоныхъ происходятъ отъ того еще, что они не уяснили себ? характера Димитрiя. Одинъ смотритъ на него по Карамзину; другой желаетъ отыскать въ немъ отсутствiе пылкой отваги. Вм?сто фактовъ оба пускаются въ водянистыя и ни къ чему неприводящiя разсужденiя о храбрости вообще.
1) Р?чи и поведенiе Димитрiя во время предшествовавшее битв?.
Ясно показываютъ, что онъ былъ мужественъ. Г. Костомаровъ не отвергаетъ этого, но говоритъ, что если судить по р?чамъ, то и Фольстафъ храбрый челов?къ (Голосъ № 32). Изъ этого заключаемъ, что г. Костомаровъ незнакомъ съ личностью Фольстафа, ибо по р?чамъ сего посл?дняго о его храбрости разв? миссисъ Квикли заключить можетъ. Что хвастливаго нашелъ г. Костомаровъ въ р?чахъ Димитрiя. Твердая ув?ренность звучитъ въ нихъ. «Л?по намъ, братiя, положить головы за православную в?ру христiанскую, чтобъ не запуст?ли церкви наши, да не будемъ разс?яны по лицу земли, а жены наши и д?ти не отведутся въ пл?нъ, на томленiе отъ поганыхъ. Да умолитъ за насъ Сына Своего и Бога нашего Пречистая Богородица». Это-ли хвастливая р?чь? Какая простота и твердость! Великость предпринимаемаго д?ла, сознанiе этой великости, твердая ув?ренность и упованiе – вотъ что заставляетъ говорить такiя р?чи. Такъ-ли говорили пьяные русскiе люди за р?кою Пьяною?
"Находились многiе, пов?ствуетъ г. Костомаровъ (стр. 17), у которыхъ осторожность брала верхъ надъ отвагою; они все еще настаивали, чтобъ оставаться", т. е. не перевозиться за Донъ.
Что-же сказалъ имъ Димитрiй?
Димитрiй (idem) сказалъ имъ: "честная смерть лучше злого живота. Ужь лучше было вовсе не идти противъ безбожныхъ татаръ, ч?мъ пришедши сюда и ничего не сд?лавши, назадъ возвращаться."
И всл?дъ за этимъ г. Костомаровъ съ воодушевленiемъ продолжаетъ: "И присталъ великiй князь къ сов?ту Олгердовичей, и р?шились переправляться за Донъ, отважиться на кр?пкiй бой, на смертный бой, поб?дить враговъ, или безъ поворота вс?мъ пропасть. Въ первый разъ со времени Батыева ига, Русь, собранная въ вид? воинственныхъ д?тей своихъ, р?шилась предпочесть смерть рабству."
О комъ же г. Костомаровъ говоритъ съ такимъ одушевленiемъ? Неужели о княз?, который, по его мн?нiю, изъ трусости пошолъ на Мамая?
О, художественность, увлекающаяся первой фразой, первымъ фактомъ, неспособная создать типа, неспособная къ спокойному изученiю и созерцанiю! Это самая низкая степень художественной способности; истинный художникъ ум?етъ обуздывать себя; онъ заклинатель своихъ собственныхъ силъ.
О, самолюбiе, готовое двадцать разъ переиначивать фактъ, единственно ради защиты своего меленькаго мн?ньица.
За т?мъ трусъ отправляется, наканун? битвы, въ пол? между двумя станами вдвоемъ съ Дмитрiемъ Волынцемъ.
Боброкъ предсказываетъ ему поб?ду; за т?мъ сл?дуютъ другiя предзнаменованiя поб?ды. И этотъ князь струситъ, ибо г. Костомарову такъ покажется: г. Костомаровъ забудетъ все, когда увидитъ его безъ чувствъ подъ деревомъ.
2) Фактъ переод?ванiя.
Г. Костомаровъ, начиная разсказывать о переод?ваньи, уже предвкушаетъ свое открытiе, и потому умалчиваетъ о томъ, что князь ?здилъ въ сторожовой полкъ.
"И начаша прежде съзжатись сторожевыя полки руския съ татарскими; самъ же князь великии напередъ въ сторожевыхъ полцехъ ?здяше, и мало тамо пребывъ возвратись паки въ великии полкъ (Ник. IV, 112)".
Можетъ быть, г. Костомарову требуется, чтобы Димитрiй остался въ сторожевомъ полку? Къ счастiю, Димитрiй былъ челов?къ умный и воротился въ большой полкъ, чтобы ободрить воиновъ на битву и "прослезились вс? они, и укр?пились, и были мужественны, какъ летающiе орлы, какъ львы, рыкающiе на татарскiе полки." Обладай Димитрiй пылкой отвагой такого сорта, какая нравится г. Костомарову, онъ бы долженъ остаться въ сторожевомъ полку и пожалуй быть тамъ убитымъ.
Г. Костомаровъ напрасно выпустилъ также и то обстоятельство, что полки устроилъ воевода Димитрiй Волынецъ Боброкъ.
Объ?хавши полки Димитрiй прi?халъ подъ свое великокняжеское черное знамя – мы сл?дуемъ г. Костомарову – помолился образу Спасителя, написанному на знамени, сошолъ съ коня, отдалъ коня боярину своему Михаилу Бренку, снялъ съ себя княжескую приволоку (плащъ) и над?лъ на Бренка, вел?лъ ему с?сть на коня своего, а своему рынделю (знаменоносцу) приказалъ нести передъ собою {Не совс?мъ в?рно переданъ л?тописный разсказъ; см. ниже.} великокняжеское знамя. Пов?сть говоритъ, что окружающiе великаго князя упрашивали его стать въ безопасномъ м?ст?, гд? бы онъ могъ только смотр?ть на битву и давать ей ходъ {Отчего это слово переводится г. Костомаровымъ б?жалъ? Онъ такъ спорилъ о слов? б?жалъ.}; но великiй князь отказался отъ этого, и говорилъ: «Я у васъ первый надъ вс?ми; я бол?е вс?хъ васъ получалъ всего добраго и теперь долженъ первый съ вами т?рпеть.» Но кажется, думаетъ г. Костомаровъ, что Димитрiй нарядилъ своего боярина великимъ княземъ съ тою именно ц?лью, чтобы сохранить себя отъ гибели и еще бол?е отъ пл?на, потомучто враги узнавши великаго князя по знамени и по приволок?, употребляли-бы вс? усилiя, чтобы схватить его. Иного побужденiя быть не могло (стр. 19 и 20).
Какъ у г. Костомарова легко это кажется перешло въ быть не могло – что за игривость мыслей!
Но однако посмотримъ на сколько справедливы эти "кажется" и "быть не могло."
Гд? стояло великокняжеское знамя? разум?ется, не въ великомъ полку, ибо сказано, что Димитрiй, осмотр?въ полки, прi?халъ подъ него, – гд?-же? Бояре сов?туютъ ему стать "назади", или на "крыл?", или гд? нибудь на "опришеномъ м?ст?"; въ подобномъ м?ст? и знамя стояло. Димитрiй былъ толстъ, и очень, не мудрено, что онъ снялъ съ себя приволоку и "царскую утварь", – а пошолъ сражаться въ однихъ латахъ. И еслибъ онъ хот?лъ себя переод?ваньемъ спасти отъ гибели, то для чего было ему отдавать на гибель своего любимаго наперстника Михаила Бренка? Будто у него не было бояръ, которыхъ онъ не долюбливалъ? Тутъ немного надо логики, чтобы вид?ть, что не погубить, а сохранить Бренка желалъ великiй князь.
3) Когда былъ убитъ Михаилъ Бренокъ?
Г. Костомаровъ разсказываетъ такъ (стр. 20).
"Татары стали одол?вать. Москвичи, небывальцы въ браняхъ, какъ называетъ ихъ Новгородскiй л?тописецъ, въ страх? пустились въ розсыпную. Татары погнались за ними, и увид?вши чорное великокняжеское знамя, направили туда вс? свои усилiя; добрались, изрубили знамя и убили Михаила Бренка, котораго по одежд? приняли за великаго князя.
Какъ мало строкъ и какъ много пылкой отваги – виноватъ – фантазiи!
Г. Костомаровъ позабылъ, а) что передъ этимъ: «много отъ сановитыхъ великихъ князей и бояръ и воеводъ, аки древеса клоняхуся на землю». Напрасно же онъ говоритъ въ возраженiи, что князья, бояре, и воеводы были убиты, когда вс? поб?жали?
б) что великаго князя Димитрiя уже два раза сбили съ коня и «уязвша з?ло» (Н. IV. 114) и онъ притруденъ вельми, изыде {Очевидно опечатка, сл?дуетъ передъ нимъ.}, съ побоища едва въ дубраву."
в) что посл? этого сказано "Татарове же начаша одол?вати."
г) Новгородскiй л?тописецъ и не думалъ называть Москвичей "небывальцами въ браняхъ", а говоритъ "москвичи же мнози небывалцы" (Нов. I. стр. 92), согласно съ другими л?тописцами. Д?йствительно, много небывальцовъ было въ войск?.
д) что Татары направили вс? свои усилiя и т. д. учоная фантазiя г. Костомарова.
Итакъ, когда же былъ убитъ Бренокъ? Когда Татары начали одол?вать. Значитъ, онъ не въ опасномъ м?ст? стоялъ. Или г. Костомаровъ станетъ ув?рять, что Димитрiй зналъ впередъ, что это именно случится? Еслибы онъ и зналъ, все бы лучше ему поставить не любимца, а кого другого? Дмитрiй былъ очень уменъ. Отчего бы ему не поставить на гибель наприм?ръ своего боярина большого Юрiя Васильевича Кочевина Олешина, на котораго онъ гн?вался по д?лу Пимена. (Никонов. IV. 77).
3) Димитрiй былъ раненъ, но не смертельно.
Въ т?хъ л?тописяхъ, гд? поб?да приписывается ангеламъ, т? что Димитрiй не былъ раненъ приписывается чуду. Такого мн?нiя и Карамзинъ держался. Но и въ приводимыхъ Карамзинымъ л?тописяхъ, либо, какъ въ Синодальной; князья Литовскiе говорятъ посл? битвы: «мнимъ, яко живъ есть, но уязвленъ», либо какъ въ Ростовской противор?чiе «наидоша великаго князя въ дубров? велми язвена лежаще» и дал?е «на т?л? его не бысть язвы». Г. Костомаровъ сл?дуетъ Никоновской л?тописи: въ ней 4 раза сказано, что Димитрiй былъ «язвенъ». У Арцыбашева есть изв?стiе, что великаго князя нашли въ одной сорочк?, всего въ крови, лежащаго подъ деревомъ.
Да, оно и естественно. Вс? л?тописи говорятъ согласно, что весь досп?хъ великаго князя былъ избитъ, и только г. Костомаровъ въ состоянiи вывести изъ этихъ согласныхъ изв?стiй, что Димитрiй "почувствовавъ н?сколько ударовъ, поб?жалъ въ л?съ."
Да, избитъ былъ весь Димитрiй, два раза съ коня сбитъ, едва добрелъ до дубравы – вотъ въ чемъ согласны вс? л?тописи.
Въ Никоновской (IV стр. 119) сказано: "и много по глав? его, и по плещима его, и по утробе его бьюще, и колюще, и секуще, но отъ вс?хъ сиъъ Господь Богъ милостiю своею... соблюде его отъ смерти; утруденъ же бысть и утомленъ отъ великаго буяния татарскаго толико яко близь смерти."
Самъ господинъ Костомаровъ упоминаетъ н?сколько разъ, что великiй князь былъ раненъ, что не м?шаетъ ему сказать на стр. 23, что у князя не нашли ранъ на т?л?. Зач?мъ тутъ пропущенъ эпитетъ: "смертныхъ"? О, любовь къ истин?!
И вотъ челов?ка за то что его не убили до смерти величаютъ трусомъ. Надо-де разбивать народные кумиры, которыхъ у насъ н?тъ. Дай намъ Богъ понять свою исторiю, в?рно изобразить типы, а то наши изсл?дователи только и д?ла д?лаютъ, что разбиваютъ Карамзина, да и то не ум?ло, не обладая в?рнымъ чутьемъ.
4) Участiе Димитрiя въ битв?.
Мы уже указали на то, что онъ былъ дважды сбитъ съ коня, весь изъязвлевъ, но не до смерти. Дал?е, есть свид?тельства объ этомъ отв?чавшихъ на вопросъ Володимiра Андреевича посл? битвы: не вид?лъ ли кто великаго князя?
У г. Костомарова эти изв?стiя перепутаны въ двухъ м?стахъ, на стр. 21 и 22, но д?ло главное въ томъ, что онъ не отвергаетъ, что Димитрiя вид?ли передъ самымъ приходомъ Володимера Андреевича. Это очень важное д?ло; значитъ Димитрiй былъ на пол? сраженiя почти до конца; т. е. до самаго выхода засады, р?шившей участь сраженiя.
5) Какъ попалъ Димитрiй подъ новосрубленное дерево.
У г. Костомарова сказано: "Димитрiй почувствовалъ на своихъ досп?хахъ н?сколько ударовъ, поб?жалъ въ л?съ, запрятался подъ срубленное дерево и тамъ улегся безъ чувствъ.
Г. Костомаровъ ув?ряетъ, что это переводъ сл?дующихъ словъ Никоновской л?тописи: "онъ же притруденъ вельми изыде съ побоища едва въ дубраву, и вниде подъ новос?чено древо многов?твенно и лиственно, и ту скрывъ себ? лежаша на земл?."
а) Идти черезъ силу (изыде едва) не значитъ б?жать;
б) "вниде" и "запрятался" никакъ не прiйдутся въ тонъ;
в) "н?сколько ударовъ" не переводятъ "язвенъ з?ло" и "притруденъ"; и въ т?хъ м?стахъ гд? г. Костомаровъ признаетъ, что Димитрiй былъ раненъ, онъ везд? пропускаетъ "з?ло" или "вельми".
г) "улегся безъ чувствъ"! – это по русски безсмыслица; улечься можно съ комфортомъ, но безъ чувствъ можно упасть только.
д) въ разсказ? о томъ какъ нашли Димитрiя, у г. Костомарова не сказано "и на?хаша великаго князя бита вельми, едва точiю дышаща", а сказано "они зам?тили, что князь дышетъ" и прибавлено въ вид? фантазiи «глаза его то открываются, то закрываются.» Эти «глаза» особенно хороши у г. Костомарова.
Однако, какъ попалъ Димитрiй подъ новосрубленное дерево?
Въ изв?стiи Никоновской л?тописи объ уход? великаго князя и о томъ какъ онъ скрылъ себя подъ деревомъ, мы видимъ догадку л?тописца. Въ самомъ д?л?, кто это вид?лъ? Никто; еслибы вид?ли, то сказали бы князю Володимiру и нечего бы искать Димитрiя. Димитрiй самъ ничего не помнилъ. Откуда же это изв?стiе? Оно не бол?е, какъ объясненiе. Это подтверждается еще т?мъ, что догадка эта находится только въ Никоновской, а изв?стiе о томъ, что князя подъ деревомъ нашли почти во вс?хъ.
Наконецъ, сама Никоновская л?топись столь много свид?тельствуетъ о мужеств? Димитрiя, что совокупность фактовъ не позволяетъ принять толкованiя г. Костомарова.
Какъ попалъ Димитрiй подъ дерево не важно, но важно то, что его вид?ли на побоищ? передъ самымъ приходомъ Володимира Андреевича.
Притомъ же, не слишкомъ должно быть хорошо спрятался Димитрiй, когда его нашли.
Или г. Костомаровъ скажетъ, что онъ выползъ передъ этимъ, но въ такомъ случа? мы посов?туемъ ему предложить, что Димитрiй еще до сраженiя нарочно нам?тилъ гд? ему спрятаться и даже вел?лъ срубить на этотъ конецъ дерево. Торжество, такъ торжество: валяй во вс? колокола.
6) Гд? было это дерево?
«Изыде едва въ дубраву.»
По описанiю поля сраженiя не видно, чтобы были дв? дубравы; а кто стоялъ съ войскомъ въ дубрав?? Пусть-ка припомнитъ это г. Костомаровъ. Не шолъ ли Димитрiй сказать, чтобы Володимиръ Андреевичъ и Боброкъ выходили изъ засады?
7) Обморокъ Димитрiя объясняется физiологически.
Въ Никоновской л?тописи, какъ будто нарочно тотчасъ посл? того, какъ сказано, что Димитрiя, «били, кололи и с?кли по голов? по плечамъ, и по утроб?», сл?дуетъ его портретъ, гд? сказано, между прочимъ, что онъ былъ «чреватъ велми, и тяжелъ собою з?ло.» Ясно, что у челов?ка такого сложенiя, посл? такого утомленiя могъ сд?латься обморокъ. Да и не обморокъ, а просто челов?къ былъ безъ чувствъ всл?дствiе ранъ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.