Глава 26 Необратимость

Глава 26

Необратимость

На днях, перебирая свои архивы, я случайно натолкнулась на уже слегка пожелтевшее письмо, которое связано со временем, когда я делала самые первые шаги в журналистике. Помню, тогда мне поручили составлять телеанонсы для популярной у петербургских домохозяек газеты «Пятница», выходившей в качестве приложения к газете «Час Пик». Пробежав глазами это письмо, я почувствовала сильное искушение поместить его в свою «Историю»… После некоторых колебаний я решила так и поступить. Вот это письмо с сохранением всех особенностей авторской орфографии и стиля.

В редакцию газеты «Пятница» (Час Пик), Невский пр, 81

В настоящее время Ваша газета является одной из самых полезных, нужных и доступных (по цене) газет для Петербуржцев, тех, кому важно иметь информацию о выставках, и концертах, встречах людей искусства и здравоохранении и т. д. Газета насыщена полезной информацией и очень нужна той элите города, которая и составляет его лицо, как культурной столицы России.

Именно эта элита сейчас бедна, месяцами лишена зарплат и пенсий и охотно получает информацию за 1 тыс. в неделю.

Долгое время нейтральная нужная информация о фильмах телевизионной недели также, я уверена, удовлетворяла читателей. Но вдруг, о ужас! Вы пустили на свои страницы не журналиста, а маньяка — Марусю Климову. Как вы — редакция, подписывающая газету к печати, можете ставить свою подпись под этими помоями, выплескиваемыми вопиющей серостью и грубостью: «параноик-режиссер», «потрепанные Делон и Абдулов» (Я вам всем желаю в их возрасте быть ТАКИМИ потрепанными), «откровенная неудача», «туфта» или, более того, «маразм», поскольку убогому восприятию Маруси просто недоступна поразительная красота съемок, высокий вкус операторов и тонкий английский юмор фильма «Африканец». А ее лексикон дешевой путаны: «неотягощенный комплексами», «красотка», «состряпанный заговор», «трахнутый пыльным мешком» и пр. Такие «перлы» просто недопустимы в журналистике.

Город отличается именно своим демократизмом в культуре и искусстве: здесь уживались Курехин и Петров, авангардисты и Ахматова, да можно привести сотни примеров. Какое право имеет какая-то Маруся на безапелляционные хамские суждения о чьем-либо творчестве на страницах Петербургской прессы?

Каждый имеет право на свои вкусы и мнения: кто-то смотрит детектив, а кто-то замирает от фильмов Годара, кто-то не любит экранизаций, а кто-то выключает телевизор во время сериалов.

Нас миллионы, так почему же мы должны читать мнение неопохмелившегося алкоголика, стоящего утром у пивного ларька — это самое место, где можно услышать такую неаргументированную, злую, неудовлетворенную брань, да еще на кухнях коммунальных квартир, населенных все теми же алкоголиками (имею большой печальный опыт «коммунальной» жизни, как многие коренные петербуржцы), а здесь — журналисты, четвертая власть!

Вспомните, как убежденный атеист Есенин ответил Демьяну Бедному: «Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос — все это миф, мы это понимаем, но ведь нельзя, как шелудивый пес, на все захлебываться лаем…» Вот этот лай и приводил к разрушению храмов и изгнанию Бродского и Галича.

Недопустимы строки, написанные рукой убогого, грубого или больного журналиста на страницах популярных петербургских газет, их могут читать не только немолодые образованные люди, а и молодежь, образования и опыта которой может не хватить на критическое восприятие этих, воистину пошлых, нездоровых, а главное, никому ненужных «резюме» о фильмах. Нам нужен год выпуска, страна, создатели, а дальше разберемся сами или переключим телевизор, но уж «черное» мнение, воспитанной социалистической «чернухой» Маруси нас не может интересовать, а вам, уважаемые издатели, подписывать такое к печати просто недопустимо.

Неужели вы никогда не слушаете Вульфа или хотя бы Шолохова?

Рункевич Н. А. педагог,

бывший сотрудник Комитета по культуре.

13.01.97

Ну что тут скажешь?! Оставим за скобками «тонкий английский юмор» французского фильма «Африканец»… Это письмо является ярким свидетельством того, что я вовсе не случайно обратилась к «Истории литературы», а этому предшествовал довольно длительный период испытаний, во время которых я тщательно закаляла свой дух и оттачивала слог. Короче говоря, прежде чем обратиться к «сильно потрепанным» Пушкину, Толстому и Достоевскому я немного поупражнялась на более мелких сошках, типа Делона и Абдулова. Никогда нельзя браться за какое-нибудь серьезное дело, тщательно не подготовившись! А мое сотрудничество с газетой «Пятница» длилось очень недолго, так как приведенный выше отклик был, увы, далеко не единственным…

Тем не менее я и сегодня сохранила в душе свою тайную страсть к кино, которое, признаюсь, вдохновляет меня на творчество гораздо сильнее, чем литература.

Например, совсем недавно мне случилось присутствовать на просмотре фильма «Необратимость». Афиша в фойе Дома кино предвещала зрителям встречу с «самым большим скандалом последнего Каннского кинофестиваля».

Лично я, как непосредственная участница одного из этих фестивалей, а именно юбилейного, пятидесятого, не слишком обольщалась на счет зрелища, которое мне предстояло увидеть. Однако соблазн посмотреть и посмаковать тщательно, со всеми подробностями отснятую сцену насилия, в конце концов, оказался сильнее меня. Создателей фильма, собственно, в этом и обвиняли: в том, что они именно смакуют в своем фильме насилие. Ну а те, естественно, всячески отнекивались и утверждали, что они это насилие обличают. Не помню уже точно, где мне попалась на глаза эта полемика с фестивальной пресс-конференции, — кажется, в «Петербургском телезрителе», — не важно. Как и следовало ожидать, сцена насилия в фильме именно смакуется! Впрочем, я в этом нисколько и не сомневалась, иначе бы вообще на этот фильм не пошла. Как, наверняка, и большинство зрителей переполненного до отказа зрительного зала… Однако, как выяснилось, самый главный прикол фильма заключался в том, что действие в нем разворачивается в обратном порядке. Нет, не то чтобы совсем — актеры не ходят задом наперед или же вверх ногами, — а просто кадр за кадром, сцена за сценой, все события показываются в обратной последовательности: сначала расправа над насильником, а уже потом — сама сцена насилия, ну а в финале соответственно — картины безмятежного семейного счастья, предшествующие всем этим драматическим событиям, своеобразный happy end, короче говоря… Если же отбросить этот маленький нюанс, то фильм оказался классической чернухой. Такое впечатление, что молодому и никому не известному режиссеру удалось где-то раздобыть бабки и даже, благодаря каким-то связям, пролезть на Каннский фестиваль, потому что, ясное дело, это совсем не просто. Однако в самый последний момент, когда все уже было на мази и схвачено, он вдруг призадумался, сел, почесал свою репу (я почему-то очень хорошо себе представляю эту картину) и решил срочно свой фильм перемонтировать, пустить все события в обратном порядке, для того чтобы придать фильму своеобразный авангардный лоск и философичность. Не сомневаюсь, что все так и было! Тем более, что после идиллических картин семейного счастья и парадоксального хэппи-энда экран вдруг весь начинает как-то дергаться и трястись, а из-за кадра звучит зловещий голос диктора, произносящий просто убийственную фразу: «Время разрушает все!» На этом фильм резко обрывается… Ну, все, тут уже ничего не прибавить и не убавить!

Хотя нет, вернувшись домой, я вдруг вспомнила еще некоторые странности этого философски-авангардного произведения, которые в сумятице всех этих перевернутых и пущенных задом наперед событий поначалу как-то ускользнули от моего внимания. Например то, что насилие над бабой в извращенной форме совершает не кто иной, как гомосексуалист по прозвищу Солитер, с которым потом, то есть в самом начале фильма, и расправляются разъяренные бывший муж и любовник жертвы, ворвавшиеся в гей-клуб с символическим названием «Кишка»… В самом деле, если вдуматься, то в этом и вправду есть что-то странное! Пожалуй, это единственная деталь, над которой в данном случае стоило бы как следует поразмыслить… Одно из двух: либо режиссер фильма — законченный гомофоб, склонный во всех бедах и напастях человечества винить гомосексуалистов, даже в таких, в которых их, казалось бы, трудно заподозрить, либо, наоборот, режиссер — сам гомосексуалист, не упустивший случая публично посмаковать издевательство над бабой… Лично я больше склоняюсь к последнему… Но не будем забивать себе голову всякой чепухой! Пусть этим занимаются психоаналитики! В конце концов, заключительная фраза про всеразрушающее время снимает все мелкие неувязки и противоречия и, можно сказать, делает этот фильм универсальным и понятным абсолютно каждому!

Вот эти простота приема и глобальный размах заключительного обобщения, прежде всего, и заставили меня уделить так много внимания этому, в общем-то банальному и чернушному фильму. Мне кажется, я посмотрела его как раз вовремя, так как именно сейчас в своей фундаментальной книге о русской литературе я приблизилась к одному из самых драматичных моментов в ее истории, а именно, высылке ведущих интеллектуалов, философов и писателей из России в 1922 году, когда они, как известно, по приказу Ленина, были посажены на корабль и отправлены за кордон.

Сегодня личности самых разных политических взглядов и убеждений, в том числе, кажется, и коммунисты, склонны видеть в этом событии акт вопиющего вандализма и насилия над культурой. И с этой точкой зрения трудно не согласиться. Однако именно это редкое единодушие меня, признаюсь, больше всего и смущает. Честно говоря, я вообще не очень люблю все эти «общие места культуры» и предпочитаю держаться от них подальше. Вот и с этой злосчастной «высылкой» я долгое время не знала, как поступить. Думала даже просто перескочить через нее, сделать вид, будто ничего не было… Да и из писателей там, на этом пароходе, на самом деле, и был-то чуть ли не один Осоргин — в основном все философы… А к философии я, признаться, никогда не испытывала особой симпатии! Это не то чтобы мертвый или же полностью разложившийся, как поэзия, жанр, но, во всяком случае, морально устаревший — уж это точно!

Человек, задающийся сегодня глобальными вопросами мироустройства, по-моему, в чем-то подобен кокетливой старушке, напялившей на себя мини-юбку времен своей молодости, туфли на шпильках, шляпку-голландку и заявившейся в таком виде на молодежную дискотеку. Смотреть на все это и неловко и смешно!

В общем, как ни крути, но, собрав на одном корабле практически всех засветившихся к тому времени русских философов, Ленин, возможно, сам того не желая, достиг просто потрясающего эффекта! В освободившемся на какое-то время от философии Советском Союзе даже совсем простым и необразованным людям вдруг открылась едва ли не самая последняя истина о жизни и человеке!

И все потому, что теперь они смогли созерцать эту истину, не замутненную ничьими туманными словами и рассуждениями. Не берусь утверждать, что это было очень приятное зрелище, но без того смелого эксперимента с кораблем такое было бы просто невозможно! Это же понятно! И особенно понятно теперь, после того как русская и прочая философии вновь вернулись к себе на родину в виде переизданных ранее запрещенных книг, а также вновь народившихся философов в лице выпускников всевозможных философских факультетов, которые снова напустили в мир столько словесного тумана, что за ним опять уже никому практически ничего невозможно разглядеть. В общем, помимо того, что это довольно комическое занятие, философия еще и далеко небезвредна. Потому что главная задача философии — это пудрить людям мозги. По-моему, сегодня в этом уже мало кто сомневается! Во всяком случае, в России!

Так или иначе, но фильм о необратимом и разрушительном времени как-то невольно пробудил во мне давно тлевшее тайное желание, о котором я раньше, кажется, даже не подозревала… К стыду своему, я должна признаться, что мне вдруг тоже ужасно захотелось немного посмаковать эту сцену тотального насилия над культурой, а точнее, высылку группы отечественных философов на корабле за границу. К сожалению, в этом отношении возможности литературы, увы, крайне ограниченны. Другое дело — кинематограф! Я бы с удовольствием написала сценарий к фильму (естественно, в высшей степени пафосному и гуманистическому!), посвященному этому яркому историческому событию, в котором был бы, к примеру, такой эпизод: красноармеец долго и мучительно тянет вверх по трапу корабля упирающегося Бердяева, ухватив его за вывалившийся изо рта язык… Стоит ли говорить об обличительном характере этой сцены! Даже пресс-конференцию, уверена, собирать бы не пришлось. И так все всем понятно! В конце концов, Лилиана Кавани оттянулась в своем якобы «антифашистском» «Ночном портье» от души, и загребла при этом кучу наград. А чем я хуже?!

Ну и наконец этот простой и гениальный прием с обращением вспять необратимого и разрушительного времени! Тут даже и выдумывать ничего не надо — сама жизнь подсказывает великолепный ход. Лучше придумать ничего просто невозможно! Некоторых деталей я сейчас уже не припомню, но точно знаю, что в 1992-м году какому-то представителю отечественной элиты, причем, кажется, именно из Петербурга, удалось урвать колоссальный грант, при помощи которого он и организовал грандиозный круиз на теплоходе по Средиземному морю, само собой, в память о тех трагических событиях, в год их семидесятилетия, так сказать. Мне потом одна непосредственная участница этого круиза все очень подробно описала! Ясное дело, она была в полном восторге — так эта поездка ей понравилась, что и словами не передать! На теплоходе, естественно, собрался весь цвет отечественной культуры: писатели, артисты, певцы, художники (естественно, митьки), группа «Колибри», «На-На», «Иванушки International», поэтесса Вольтская и многие, многие другие. А один маститый академик-античник почему-то забился к себе в каюту и не выходил оттуда на протяжении всего путешествия. И только когда теплоход приблизился к стране его мечты, Греции, о которой он всю жизнь так много писал, но ни разу до того мгновения не видел, так вот, только тогда он выскочил на палубу и едва не плюхнулся в обморок от волнения. А моя знакомая, глядя на него в этот момент, даже не смогла сдержать слез… Вот, мне кажется, на этом и должна была бы закончиться первая часть моего фильма. Ученый падает в обморок, а корабль уплывает в туман, как бы удаляясь в глубь времен. И тут время обращается вспять! Далее из тумана камера выхватывает уже совсем другой корабль, стоящий у пристани. Следует сцена с Бердяевым и красноармейцем на трапе, ну и еще кое-какие детали и подробности… И наконец, идиллические картины прошлого. Поэзоконцерт царственного Северянина, цветы, девушки…

А в самом конце фильма уже Кузмин за роялем декламирует: Уходит пароходик в Штеттин, Остался я на берегу…

Очень удачная находка, по-моему, гораздо лучше, чем про время, которое все разрушает! Ведь корабль с философами поначалу отправился именно в Штеттин, да и Кузмин, как известно, был поэтом-символистом…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.