«Нос» (Повесть из цикла «Петербургские повести») Пересказ

«Нос»

(Повесть из цикла «Петербургские повести»)

Пересказ

I

25 марта в Петербурге случилось странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич захотел съесть горячего хлеба с луком. Он сел за стол, взял в руки нож и принялся резать хлеб. В одной из половин хлеба он увидел что-то белевшееся, ковырнул и к своему удивлению обнаружил нос. И нос был какой-то на удивление знакомый. Супруга его пришла в негодование, она обвинила бедного цирюльника в отрезании носа клиенту. Но цирюльник узнал нос: он принадлежал коллежскому асессору Ковалеву, которого Иван Яковлевич брил каждые среду и воскресенье. Иван Яковлевич очень испугался, что полицейские отыщут нос у него и обвинят его, а потому быстро оделся и пошел к Исаакиевскому мосту, чтобы бросить нос в Неву. Там он нагнулся через перила, будто посмотреть «много ли рыбы бегает», а сам бросил тряпку с носом. После его остановил квартальный, который стал допытывать Ивана Яковлевича, что тот делал на мосту. Чем закончилась эта история, не известно.

II

Коллежский асессор Ковалев проснулся поутру и обнаружил, что у него нет носа, а вместо него совершенно гладкое место. Ковалев не любил называть себя коллежским асессором, а чаще называл майором. Он имел обыкновение каждый день прохаживаться по Невскому проспекту, одевался всегда чисто и модно. В Петербург он приехал искать место, приличное своему званию. Не прочь был он и жениться, если за невестой дадут приданое.

Итак, проснувшись и не обнаружив носа, Ковалев решил отправиться прямо к обер-полицмейстеру. Идя к нему, около одного дома майор застыл как вкопанный, так как прямо перед ним из кареты выскочил его собственный нос, одетый в мундир, и быстро побежал по лестнице. Нос был в чине статского советника. Через минуту нос вышел и сел обратно в карету. Ковалев последовал за каретой. Нос поехал в Казанский собор. В соборе Ковалев пытается указать носу на его место, но тот делает вид, что не понимает майора. Ковалев говорит, что, милостивый государь, — это его собственный нос. Но нос отвечает, что между ними не может быть ничего общего, тем более что Ковалев служит по другому ведомству.

Ничего не добившись от своего носа, Ковалев поехал к обер-полицмейстеру, но того не оказалось дома. Оттуда майор поехал прямо в газетную экспедицию, чтобы дать объявление с описанием всех качеств носа, чтобы любой его встретивший мог сообщить о месте нахождения носа. В экспедиции Ковалева очень долго не принимали, так как были дела и поважнее. Затем никак не могли понять, как может сбежать собственный нос. Ковалев старался все объяснить. Ему отказали в размещении такого объявления. Расстроенный, Ковалев отправился к частному приставу, большому любителю сахара. Он очень сухо принял Ковалева, сказал, что у порядочных людей носы не отрывают, потом оскорбил весь асессорский чин. Такой прием сконфузил Ковалева, он даже не смог сказать что-либо в ответ. Домой вернулся майор уже в сумерках. Он жалел, что нос пропал сам собой, ведь без него человек никто. Ковалев решил, что виною всему штаб-офицерша, которая хотела выдать за него свою дочь, но Ковалев отказался. Это она испортила его. За такими мыслями майора застал полицейский чиновник. Он сообщил Ковалеву, что нос его задержан при попытке побега в Ригу. И главный участник в этом деле — цирюльник с Вознесенской улицы. А нос полицейский принес с собой, чтобы не доставлять Ковалеву лишних хлопот. Нос был у Ковалева, но как его приставить на место, майор не знал. А вдруг он не захочет вставать на место? Ковалев стал подносить нос к прежнему месту, но тот не прирастал. Тогда послали за доктором, который заключил, что приставлять нос не следует, может быть хуже. Ковалев просил, чтобы нос приставили, ведь ему сегодня надо быть на вечере. Но доктор стоял на своем.

На следующий день Ковалев написал штаб-офицерше письмо с требованием вернуть нос на место, иначе на нее будет жаловаться. В ответ он получил письмо, в котором штаб-офицерша писала, что ничего не предпринимала насчет носа.

Из письма было видно, что она ни в чем не виновата. Между тем слух о происшествии распространился по всему Петербургу, и ему были очень рады все посетители светских вечеров, так как у них к тому моменту истощился запас слухов.

III

Нос же, наделавший столько шуму, 7 апреля оказался на том месте, где ему и полагалось быть, т. е. на лице Ковалева. Сам Ковалев, обнаружив утром нос, пребывал в неописуемом восторге. После этого майор всегда был в хорошем настроении, прогуливался по Невскому, посещал кондитерскую, и так и не женился на дочке штаб-офицерши. И нос его находился на положенном месте, «не показывая даже вида, чтобы отлучался по сторонам».

Вот такая история случилась в северной столице нашего государства.