5

Oh! Qui que vous soyez,

jeune ou vieux, riche ou sage.

V. Hugo[11]

О! кто бы ни был ты, в борьбе ли муж созрелый

Иль пылкий юноша, богач или мудрец —

Но если ты порой ненастный вечер целый

Вкруг дома не бродил, чтоб ночью наконец,

Прильнув к стеклу окна, с тревожной лихорадкой

Мечтать, никем не зрим и в трепете, что вот

Ты девственных шагов услышишь шелест сладкий,

Что милой речи звук поймаешь ты украдкой,

Что за гардиною задернутой мелькнет

Хоть очерк образа неясным сновиденьем

И в сердце у тебя след огненный прожжет

Мгновенный метеор отрадным появленьем…

Но если знаешь ты по слуху одному

Иль по одним мечтам поэтов вдохновенных

Блаженство, странное для всех непосвященных

И непонятное холодному уму,

Блаженство мучиться любви палящей жаждой,

Гореть на медленном, томительном огне,

Очей любимых взгляд ловить случайный каждый,

Блаженство ночь не спать, а днем бродить во сне…

Но если никогда, печальный и усталый,

Ты ночь под окнами сиявшей ярко залы

Неведомых тебе палат не проводил,

Доколе музыка в палатах не стихала,

Доколь урочный час разъезда не пробил

И освещенная темнеть не стала зала;

Дыханье затаив и кутаясь плащом,

За двери прыгая, не ожидал потом,

Как, отделяяся от пошлой черни светской,

Вся розово-светла, мелькнет она во мгле,

С усталостью в очах, с своей улыбкой детской,

С цветами смятыми на девственном челе…

Но если никогда ты не изведал муки,

Всей муки ревности, когда ее другой

Свободно увлекал в безумный вальс порой,

И обвивали стан ее чужие руки,

И под томительно-порывистые звуки

Обоих уносил их вихорь круговой,

А ты стоял вдали, ревнующий, несчастный,

Кляня веселый бал и танец сладострастный…

Но если никогда, в часы, когда заснет

С дворцами, башнями, стенами вековыми

И с колокольнями стрельчатыми своими

Громадный город весь, усталый от забот,

Под мрачным пологом осенней ночи темной,

В часы, как смолкнет все и с башни лишь огромной,

Покрытой сединой туманною веков,

Изборожденной их тяжелыми стопами,

Удары мерные срываются часов,

Как будто птицы с крыш неровными толпами;

В часы, когда на все наляжет тишина,

В часы, когда, дитя безгрешное, она

Заснет под сенью крил хранителей незримых,

Ты, обессилевший от мук невыразимых,

В подушку жаркую скрываясь, не рыдал

И имя милое сто раз не повторял,

Не ждал, что явится она на зов мученья,

Не звал на помощь смерть, не проклинал рожденья.

И если никогда не чувствовал, что взгляд,

Взгляд женщины, как луч таинственный,

Жизнь озарил тебе, раскрыл все тайны,

Не чувствовал порой, что за нее ты рад,

За эту девочку, готовую смеяться

При виде жгучих слез иль мук твоих немых,

Колесования мученьям подвергаться, —

Ты не любил еще, ты страсти не постиг.

<1853, 1857>

Данный текст является ознакомительным фрагментом.