Хозяин

Хозяин

В низенькой светелке с створчатым окном

Светится лампадка в сумраке ночном:

Слабый огонечек то совсем замрет,

То дрожащим светом стены обольет.

Новая светелка чисто прибрана:

В темноте белеет занавес окна;

Пол отструган гладко; ровен потолок;

Печка развальная стала в уголок.

По стенам – укладки с дедовским ковром,

Крашеные пяльцы с стулом раздвижным

И кровать резная с пологом цветным.

На кровати крепко спит седой старик:

Видно, пересыпал хмелем пуховик!

Крепко спит – не слышит хмельный старина,

Что во сне лепечет под ухом жена.

Душно ей, неловко возле старика;

Свесилась с кровати полная рука;

Губы раскраснелись, словно корольки;

Кинули ресницы тень на полщеки;

Одеяло сбито, свернуто в комок;

С головы скатился шелковый платок;

На груди сорочка ходит ходенем,

И коса сползает по плечу ужом.

А за печкой кто-то нехотя ворчит:

Знать, другой хозяин по ночам не спит!

На мужа с женою смотрит домовой

И качает тихо дряхлой головой:

«Сладко им соснулось: полночь на дворе…

Жучка призатихла в теплой конуре:

Обошел обычным я дозорным дом —

Весело хозяить в домике таком!

Погреба набиты, закрома полны,

И на сеновале сена с три копны;

От конюшни кучки снега отгребешь,

Корму дашь лошадкам, гривы заплетешь,

Сходишь в кладовые, отмкнешь замки —

Клади дорогие ломят сундуки.

Все бы было ладно, все мне по нутру…

Только вот хозяйка нам не ко двору:

Больно черноброва, больно молода, —

На сердце тревога, в голове – беда!

Кровь-то говорлива, грудь-то высока…

Мигом одурачит мужа-старика…

Знать, и домовому не сплести порой

Бороду седую с черною косой.

При людях смеется, а – глядишь – тайком

Плачет да вздыхает – знаю я по ком!

Погоди ж, я с нею шуточку сшучу

И от черной думы разом отучу:

Только обоймется с грезой горячо —

Я тотчас голубке лапу на плечо,

За косу поймаю, сдерну простыню —

Волей аль неволей грезу отгоню…

Этим не проймется – пропадай она,

Баба-переметка, мужняя жена!

Всей косматой грудью лягу ей на грудь

И не дам ни разу наливной вздохнуть,

Защемлю ей сердце в крепкие тиски:

Скажут, что зачахла с горя да с тоски».

1849