Toila, 5.Х.1932 г.
Toila, 5.Х.1932 г.
Дорогая Августа Дмитриевна, очень порадовались мы за Вас, что так удачно путешествовали этим летом, что Ася был с Вами и что его успехи радуют Вас. А помните, было время, когда Вы были сильно обеспокоены его судьбой. Но у каждого юноши бывает такая полоса, когда он временно слабо учится, с годами — иногда с месяцами — это проходит. Так и у Аси: кризис миновал и, уверен, впредь все пойдет благополучно. А мальчик он, видимо, способный, раз мог поступить в лучшее учебное заведение Стокгольма. Помогай ему Бог в его занятиях! Что касается нас с Фелиссой Михайловной, я могу Вам сообщить, что в конце октября мы предполагаем отправиться в путь на всю зиму на заработки. Принимая во внимание, что в Югославии и Болгарии мы уже были, причем в первой два года подряд, на этот раз раньше всего мы хотим посетить Румынию, а оттуда, при благополучном стечении обстоятельств, возможно, вновь поедем в Югославию, на Адриатику, в Рагузу. Но пока это только мечты, тем более, что Мария Андреевна Сливинская писала мне на днях, что они с Александром Влад<имировичем> собираются уехать из Рагузы навсегда. Не мыслим себе пребывания в Далмации без их общества; это на редкость обаятельная чета. Если они уедут, мы, пожалуй, и не поедем туда вовсе. Но пока что они усиленно к себе приглашают. Однако нам больше смысла ехать сразу в Бессарабию, где столько русских и где, значит, можно так или иначе рассчитывать на заработок. Дела наши, как и каждую осень, слабы, мы заняты теперь выискиванием средств к движению. Но теперь достать деньги чрезвычайно затруднительно, благодаря милой мировой ситуации. И нужны-то гроши: какихнибудь 50–60 долларов, но достать их нам, повторяю, не так-то просто. Я разослал уже по Европе 345 экз<емпляров> «Адриатики», отовсюду пишут об удачной продаже, но, к сожал<ению>, деньги переводить почти немыслимо. Эстония и отчасти Латвия целиком окупили мне стоимость издания, и я уже не в убытке, но прибыли пока нет, т. к. нельзя достать денег изза границы. Поэтому я пошел на явный риск, прося всех знакомых, продающих любезно мои книжки, посылать деньги в простых письмах. Из Варшавы получил на днях таким способом 25 злотых. Теперь жду из Югославии, Болгарии, Литвы и друг<их> мест. Вот и Вы, дорогой друг мой, если Вам посчастливилось продать несколько экз<емпляров>, не откажите в любезности послать до нашего отъезда немецкие марки в простом письме: перед отъездом, сами знаете, каждый грош имеет громадное значение. Но лучше всего послать одной аккредитивой, при том не очень новой, дабы избежать хруста, свойственного всем ассигнациям. Впрочем, м<ожет> б<ыть>, Вы найдете какой-нибудь другой способ пересылки? Если же нет, рискуйте, прошу Вас, тем или другим способом. О получении немедленно извещу. Самое позднее, конечно, около 15–20 окт<ября>, т. к. после 20-го мы думаем сразу же уезжать. С пути и из Румынии я буду писать Вам обязательно, и, если к январю-февралю попадем в Рагузу, м<ожет> б<ыть>, и Вы с Фед<ором> Фед<оровичем> проедете туда? Это было бы упоительно! Все наши гости уже разъехались. На днях уехала от нас жена поэта Виснапу, пробывшая две недели, а вчера уехала в городок Иеве (в 12 кил<ометрах> от нас) и missis Brathwaite, проведшая у нас 2 1/2 мес<яца>. Она будет теперь давать в Иеве уроки итал<ьянского> языка. Имеет их уже 7. По субботам будет приходить к нам. Жаль, что это продлится недолго, т. к. мы вскоре уезжаем. Ей будет скучно среди чужих. Осень с каждым днем все больше и больше вступает в свои права: листья желтеют и алеют, море бурно, в саду астры и георгины, но еще много солнца и очень тепло. Иногда я хожу ловить окуней и щук за 6 кил<ометров> в леса к Иеве — я очень люблю прогулки пешком, и мне было приятно узнать из письма Вашего, что и Вы с Фед<ором>Фед<; оровичем> совершали легко и бодро большие «проходы», а еще лучше по старинке: «переходы»… Мы с Фелиссой Мих<айловной> теперь много читаем. «Атлантида» и «Иисус Неизвестный» Мережковского, «Отчий дом» Чирикова, несколько книг Ремизова, Зайцева, Бунина и «Трагедия адм<ирала> Колчака» в 5 т<омах> Мельгунова. Но все это не то, что хотелось бы прочесть и чего нет под рукой. По обыкновению!.. Я целую Ваши ручки. Сердечный привет Вам и Фед<ору> Федоровичу>.
Эссен приветствует и благодарит за память. На днях мы виделись тут с ним, и я передал ему привет от Фед<ора> Фед<оровича>.
Неизменно Ваш всегда Игорь.
Р. S. Когда будете писать Асе, скажите ему, что я вспоминаю его и приветствую.