Жизнь зоопарка / Где прописаны граждане PФ?
Жизнь зоопарка / Где прописаны граждане PФ?
В: Где прописаны граждане РФ?
О: В средневековом Китае.
Привести Россию в божеский вид — задача столь же неподъёмная, как разрушение Великой Китайской стены.
В декабрьской колонке положено подводить итоги года. Личных итогов я не подвожу, поскольку внутреннюю свою жизнь делю не на годы, а на книги, влюбленности, периоды эйфории или депрессии, — а вот с общественными надо бы как-то определиться, но здесь-то и таится проблема. Что-то несомненно сдвинулось, но вот что?
В последние месяцы 2007 года сползание России к прежней модели — щелястому покамест тоталитаризму, при котором карьера определяется лояльностью и потому на всех уровнях господствует отрицательная селекция, — стало лавинообразным. «Так медленно по скату гор, на солнце искрами блистая»… но это сначала медленно, ускорения-то никто не отменял. То есть как бы «все стало понятно». А что — было непонятно? Кто заметил русский исторический цикл, тому погодные и природные аналогии не внове. Россия окончательно вернулась из истории в природу. Человеческого в ней осталось очень мало — возобладал железный, механистический закон. Второе кажущееся новшество — то, что все всё понимают. Они, собственно, и в 1937-м всё понимали, особенно те, кто жил не в столицах и своими глазами наблюдал успехи социалистического хозяйства. Но многие искренне верили в то, что нами рулит вождь и отец, что все, кто в это не верит, — отщепенцы и предатели… Сегодня, слава богу, никому не надо объяснять, что «Единая Россия» — воплощение фарисейства и раболепия, а «Наши» — олицетворение цинизма и карьеризма. Но это ведь тоже не ноу-хау 2007 года: в 1977-м, насколько я помню, все выглядело примерно так же. Когда XXV съезд КПСС восторженно приветствовал Брежнева Л.И., даже самому наивному наблюдателю не приходило в голову, что они там все готовы жизнь отдать за Леонида-Летописца. Все было примерно как сейчас — с тою только разницей, что тогда все кончалось, и это чувствовалось. А сегодня все начинается — и это тоже ощущается. Нет ни тогдашнего чувства вины, ни тогдашнего всеобщего стыда — сплошная гордость и восторг: да, мы такие, но после десяти лет великой депрессии имеем право! Сегодня все делается с полным сознанием собственного вранья и интеллектуальной деградации — но с какой-то даже гордостью: да, мы такие, и будем еще хуже! А что?
И на это торжествующее быдляческое «И что?» совершенно нечего ответить. Если человек хочет жить среди триумфального лицемерия и умственной деменции, он имеет на это право. В конце концов, никто же не заставлял. Всё — сами.
Озирая мысленным оком прошедший год, я наблюдаю лишь одно принципиальное новшество, которое, видимо, и определит историческое место 2007-го в череде прочих бурнопламенных лет. В 2007-м появилось выражение «национальная матрица». А оно означает, что прежде мы стыдились своей природы, а теперь ею гордимся. Но изменять эту природу мы не намерены: из собаки можно путем селекции сделать пуделя, ротвейлера, болонку. Но кошку из нее не сделаешь. У нас бывают овчарочьи времена, бывают болоночьи, бывают овчарочно-болоночьи, как сейчас, — но кошачьих, мышачьих или верблюжьих не будет, и с этим приходится смириться. Не нравится эта страна — уезжай в другую, но эта никогда не будет другой. Именно поэтому название движения «Другая Россия» звучит так наивно. Точней было бы — «Виртуальная».
И от этого-то — ощущение постоянно усиливающейся тошноты. Отсюда-то — непроходящее озлобление, столь заметное в блогах, в общественных дискуссиях, в заказных газетных материалах, где торжествующая и беззастенчивая власть дотаптывает до пыли ни на что не влияющую, иллюзорную, количественно ничтожную оппозицию. Эта злоба явно непропорциональна поводу. Откуда же она? Да все оттого же. От сознания полной безысходности русской жизни: попробовали иначе — хватит, не вышло. Вся эта ложь, воровство, сырьевая экономика, недоверие к интеллекту, цензура на пустом месте, клятвы в верности начальству, цинизм этого начальства — все это НА-ВСЕГ-ДА. Иначе быть не может. А все, кто думает по-другому, просто-напросто хотят отдать наши недра американцам или вернуть во власть олигархов. Такова схема.
Не помню, была ли в истории хоть одна страна, которая объявляла бы перемены наибольшим злом и провозглашала идеалом неизменность всех своих параметров, потому что при изменении хотя бы одного она тут же делается нежизнеспособна. Вру, была такая страна — средневековый Китай, в котором бытовало даже проклятие «Чтоб ты жил во времена перемен!». Но перемены затронули и его и оказались весьма катастрофическими — как любая отсроченная реформа. Сегодня нам старательно внушают — а мы старательно верим, что, если закрыть глаза и бегать по кругу, история действительно может каким-то магическим образом тебя миновать. Что прекращение развития не означает деградации. Что можно оставить любые иллюзии и признать существующую реальность и действующего президента — единственно возможными.
И сегодня, честное слово, мне кажется, что матричные идеологи правы. Во всяком случае, виноваты в подобном положении дел не только они. Оно нужно не им, а нам — чтобы предъявлять к себе меньше требований и предсказывать собственную историю со стопроцентной точностью. Нам уютна такая Россия, поэтому мы с самого начала запарываем любую возможность другой.
А что от этой безальтернативности нам же и тошно — так, может, тошнота и есть нормальное условие человеческого существования? Мир ведь несовершенен. И на нашем примере это видно лучше всего.
С этими чувствами я провожаю 2007 год. А вместе с ним — веру в то, что болезни и грехи моей Родины не являются условиями ее существования.
№ 12, декабрь 2007 года