Лидия Гальцева «ПАМЯТЬ О НЕМ БУДЕТ ДОРОГОЙ И СВЯЩЕННОЙ» Очерк жизни и творчества В. Ф. Губарева
Лидия Гальцева
«ПАМЯТЬ О НЕМ БУДЕТ ДОРОГОЙ И СВЯЩЕННОЙ»
Очерк жизни и творчества В. Ф. Губарева
Вот уже шестнадцать лет прошло с тех пор, как газета «Литературная Россия» опубликовала первую посмертную подборку стихов Виктора Губарева (1914—1938), подготовленную матерью поэта, Еленой Васильевной. Публикацию сопровождала статья школьного товарища Виктора — А. Эпштейна. Она заканчивалась словами:
«В ряде мест находятся стихи и письма, принадлежащие Виктору Губареву. Еще не потеряна надежда отыскать его поэму «Лесная сказка»… Собрать бы все это да издать! Это было бы достойным памятником Виктору Губареву — Человеку, поэту»[1].
После настойчивых поисков архивных материалов, изучения уральской периодики 30-х годов, при непосредственном участии поэтов Бориса Ручьева и Марка Гроссмана, мною была подготовлена и в 1968 году увидела свет книга стихов Виктора Губарева «Предчувствие весны», которая вобрала и новые материалы.
Стихи Губарева по праву заняли свое, место и в антологии «Поэты Урала» (Средне-Уральское кн. изд-во, 1976).
За последние годы архив поэта пополнился ценными документами, воспоминаниями его родных и друзей, неизвестными автографами и фотоматериалами. А совсем недавно сестра поэта — Т. Ф. Губарева, ныне проживающая в городе Жиздре Калужской области, передала в мое распоряжение весь сохранившийся в семье архив Виктора Губарева. Он содержит в себе уникальнейшие материалы: детские рукописные журналы, «издававшиеся» Виктором в начале 20-х годов; юношеский дневник и тетрадь стихотворений, относящиеся к 1928—1930 годам; черновые варианты ранее не известных прозаических произведений; первые публикации в альманахах и сборниках; обширную переписку Е. В. Губаревой с друзьями сына, известными советскими писателями: Б. А. Ручьевым, М. Л. Нагнибедой, Н. А. Упеником, К. И. Поздняевым, А. И. Былиновым, А. В. Ионовым, А. Л. Маневичем, М. С. Гроссманом и другими.
Все это позволяет по-новому представить творческий облик Виктора Губарева. Каким он был поэтом и человеком? Какое место занимал в уральском литературном движении 30-х годов? В чем своеобразие его поэтического слова? Вот далеко не полный перечень вопросов, которые волновали нас при написании этой статьи.
* * *
Виктор Федорович Губарев родился 1 февраля 1914 года в небольшом городке Новозыбкове на Брянщине. Отец будущего поэта, Федор Георгиевич, был в молодые годы, как стало известно совсем недавно[2], связным ленинской «Искры», выполнял, задания агентов ЦК РСДРП и лично Н. К. Крупской. После Октября работал в органах народного образования. Виктора еще до поступления в школу отец приобщил к чтению и научил письму.
Мать поэта, Елена Васильевна Губарева, по словам близко знавших ее людей, была человеком большой внутренней культуры, обаятельной и задушевной. Она целиком посвятила себя воспитанию детей. Виктор был не только внешне похож на мать, но и унаследовал такие черты ее характера, как добросердечность, отзывчивость, доверие и любовь к людям.
Рос он общительным, веселым, любознательным ребенком. С ранних лет полюбил книги. Читал и перечитывал Пушкина, Гоголя, Некрасова. Стихи поэтов-классиков во множестве знал наизусть. Любил петь, как и все в семье, И с юных лет знал много народных песен.
Будучи учеником новозыбковской начальной школы имени Калинина, Виктор впервые пробует писать стихи и песенки, рассказы, сказки, загадки. Мать поэта сохранила детские рукописные журналы, которые он «выпускал» вместе со старшей сестрой Татьяной. Самый ранний из этих журналов — «Листок старины» — датирован 1921—1923 годами. В нем старательным детским почерком Виктор записал свои первые рассказы: «Прогулка в Карховку», «Поездка в Перевоз», «Прилет птиц», «Конец весны», «На выставке» и другие. В них — живые непосредственные впечатления от поездок к няне в деревню, веселых и шумных пикников, посещений музеев, выставок и концертов.
В другом рукописном журнале «Луч зари» (1923), оформленном незатейливыми акварельными рисунками, впервые встречаются стихи: «Весна», «Поле летом», «Осень», «Под сенью деревьев кленовых», «Вечер», «Закат солнца». Конечно, в них и рифма «хромает», и сравнения наивны и прямолинейны, и жизненные впечатления ограничены кругом детских наблюдений над природой, но ведь «поэту» всего девять лет!
По окончании начальной школы Виктор Губарев в 1929 году поступил учиться в новозыбковскую школу II ступени имени Карла Либкнехта с кооперативным уклоном. Кроме общеобразовательных предметов, здесь изучались основы кооперации, счетоводство, товароведение, кооперативная статистика. Виктор блестяще учился по всем предметам и считался одним из одаренных учеников.
В ту пору в школе господствовал бригадный метод обучения. Виктор возглавил бригаду старшеклассников и увлеченно изучал с ними литературу. Был он душой коллектива, заводилой многих интересных дел. Сколотив агитбригаду, зимой на лыжах Отправлялся в подшефную деревню Крутоберезку учить грамоте крестьян, выступал с докладами в рабочих общежитиях, организовывал художественную самодеятельность, устраивал шахматные турниры, редактировал стенгазету и школьный рукописный альманах, в которых часто появлялись его собственные стихи и рассказы. Вот одно из стихотворений, которое Виктор переписал в дневник:
Вечер тихий на землю спустился,
Солнце скрылось за дальней горой,
И дрожал, разноцветно искрился
Луч последний над грустной рекой.
На деревьях листва золотая
Тихо-тихо шепталась порой.
Низко ветви свои наклоняя,
Целовалася ива с водой…
Ученикам девятых классов необходимо было проходить производственную практику по товароведению или счетоводству — Виктор же убедил учителей направить его в газету «Ударник». В ней он приобретал навыки журналистского дела: о другой работе в будущем он и не помышлял. Так в 1930 году в новозыбковской районной газете появились первые публикации Виктора Губарева: небольшие заметки, очерки, репортажи. Позднее газета будет публиковать и его стихи.
В эти годы Виктор много пишет. Большой интерес представляют его дневник и тетрадь стихов, относящиеся к 1928—1930 годам. Юноша полон размышлений о смысле жизни, о внутренних мотивах поведения человека и проявлениях его характера. Он осуждает эгоизм, трусость, лицемерие, тщеславие. «Величайшим преступлением считаю жизнь только для себя», — записал Виктор в своем дневнике 25 октября 1928 года. Он дает себе клятву «всю жизнь стараться на пользу человечества» (1 января 1928 года).
Записи дневника перемежаются стихами. Это, в основном, пейзажные зарисовки. Природа в них одухотворена и прекрасна: ветер, подпевая песню, «задумчиво качает тополя», «ухмыляется луна, принакрывшись тучей», «весна белым цветом убирает косы» и т. д. В этом плане интересны стихотворения «Я раз тропинкой шел…», «Морозное утро» — 1928 г.; «Буря», «Желание», «Вечер», «Ржаная любовь» — 1929 г.
Для героя ранних стихотворений Виктора Губарева характерно безусловное приятие мира, он мечтает слиться с природой и жить по ее законам. «Я — дитя природы лучезарной», — радостно провозглашает молодой поэт в стихотворении «Другу».
Виктора Губарева начинают волновать и социальные проблемы. Важнейшим событием этих лет была проводимая партией коллективизация сельского хозяйства. Часто выезжая из города, он имел возможность близко наблюдать происходящие в деревне преобразования. В стихотворениях «Вокруг бурлят и строятся колхозы…», «Акулина Васильевна», «В раздумье куря папиросу…» он рассказывает о том, как «трясину деревни разворачивает новый плуг», как «Мирошка, батрак из Хохловки, активистом-колхозником стал», а неграмотная в прошлом пожилая крестьянка Акулина старательно выводит буквы и читает по слогам рассказ про Ленина.
В стихотворениях «Думы», «Товарищу», «Счастлив тот…» Виктор Губарев воздает должное индустриальному городу. В духе поэтики Пролеткульта и «Кузницы» он поет «железную песню» заводу, славит труд рабочего, тех, «у кого на сердце — раскаленный горн», кто «слился с кующим молотом» и «стальным кипеньем новой жизни полн». Молодой поэт восхищен небывалым размахом строительства и рекордными темпами ударных бригад. Стихотворение «Товарищу» заканчивается энергичным призывом: «К социализму — бе-гом!»
Многие из ранних стихов Виктора Губарева художественно несовершенны и подражательны. Некоторое время он находится под влиянием С. Надсона, о чем свидетельствует запись, сделанная в дневнике 1 января 1928 года: «Я сегодня прочел Надсона. Какие звучные, затрагивающие сердце стихи! О если бы мне удалось когда-нибудь писать что-либо подобное!.. Посмотрел отрывки из его дневника: в них меня поражает глубокий ум и замечательная откровенность. Я решил подражать ему».
Под влиянием Надсона написаны стихи «Порыв», «Шествие юношей», «Давно померкнуло сиянье…», «Вихри осенние», «Две песни» (1928—1929 годы). Но эта увлеченность была кратковременной. Не пройдет и года, как юноша запишет в своем дневнике: «Теперь я не стремлюсь стать Надсоном, нет! Мой идеал — человек, свободно и смело смотрящий вперед… Из-под моего пера не польются больше звуки тоски и уныния, нет! Но будут звуки, зовущие к труду и борьбе».
Новый жизненный и творческий идеал Виктор Губарев находит в поэзии Н. А. Некрасова. Его глубоко волнуют гражданские и гуманистические мотивы в творчестве великого поэта-демократа, непревзойденного певца крестьянской жизни. И это увлечение не замедлило сказаться на стихах Виктора. Стихотворение «Путь героев», например, и своим ритмическим рисунком, и содержанием перекликается с поэмой Н. А. Некрасова «Мороз, Красный нос»:
Не волны шумят на просторе,
Не ветер могучий гудит —
Царям и тиранам на горе,
Как валы на пенистом море,
Волна возмущенья шумит.
Как и его великий предшественник, молодой поэт пытается ответить на традиционный вопрос: в чем назначение поэта в современном обществе? Этому посвящено стихотворение «Разговор между молодым поэтом и редактором стенгазеты», написанное под влиянием стихотворения Н. А. Некрасова «Поэт и гражданин».
Из поэтов-современников более всего был близок Губареву С. А. Есенин. Ему посвящены стихи «Сергею Есенину», «Песня», «Стал я рано душою тревожен», «Что-то ухнуло, где-то откликнулось», а также ряд черновых набросков, один из которых начинался размышлением: «Я один, предо мною лежит малый томик Сергея Есенина…»
В ранней поэзии Губарева часто встречаются созвучные Есенину строки:
Стал я рано душою тревожен,
Затуманилась глаз моих синь…
Эх вы, дни, голубым ураганом
Пронеслись над моей головой…
Чисто по-есенински строит Губарев поэтический образ, буквально одомашнивая природу, сближая ее со знакомым деревенским бытом: «Тучки резвы, как стадо телят», «белый месяц, печальный странник, голубое пролил молоко», «солнце, слабо светившее из-за туч, было щенком, рыжим, бесхвостым… Вот вот заскулит» и т. д.
Но пора ученичества завершается, и Виктор Губарев без сожаления прощается со своими бывшими кумирами:
Ах, зачем мне Жаров?
Для чего Есенин?
Раз в душе пожары
И разлив весенний?!
В начале 30-х годов он пробует свои силы в прозе. До нас дошли в основном завершенная повесть «Опанас»; отдельные главы и черновые варианты повестей «Бывшие и настоящие», «Аноха», «О трех потухших спичках», рассказы «Товарищ», «Пятнадцать дней» и «Оскорбление».
Виктора Губарева интересуют сложные пути интеллигенции в революцию, преодоление крестьянином-середняком мелкособственнических устремлений, он показывает рождение новой личности в процессе коллективного социалистического труда. Его герои обладают сложными, противоречивыми характерами, живут напряженной внутренней жизнью. Изображаемые общественные события круто меняют их судьбы.
Приходит в столкновение с отцом, враждебно относящимся к советской власти, герой рассказа «Бывшие и настоящие» (1929) Николай Горев. В тяжелые минуты ему помогает кузнец Антон. Человека будущего, хозяина страны, одержавшей победу над старым миром, Антон представляет так:
«Эх, брат, иногда закрою глаза, так и мерещится: ремни кругом, гудки, дым из труб, колеса вертятся, гул птицей многокрылой бьется, молоты ухают, горны полыхают. А там, на вышке, человек стоит — рабочий. Руки мускулами перевились. Смотрит напряженно. Губы сжаты. Повернет человек рычаг, еще колеса, много их, завертелись, загрохотали. А гудки ревут, захлебываются в крике. И знаешь, светлеет все… И лицо того большого, что на вышке, посветлело, радостно засветилось. Взмахнул он молотом, и крик могучий рванулся из его груди: «Победа!»
Более глубокой по замыслу и наиболее совершенной в художественном отношении является повесть «Опанас». В центре ее — крестьянин.
Он «жил от людей в стороне… И как революция была, Опанас парнем уж на сходку не пошел… Так покатилась его жизнь комом сорвавшимся, в сторону от телеги… Работал… потел, лишнюю буренку завел…»
По вечерам с наслаждением думал о своем «добре»: «Горбом, мозолями добыто…» Но вот полыхнуло по селу страшное слово — пожар. Сгорели изба Опанаса, амбар, заветная кринка в запечном углу с шелестящими бумажками.
Опанас поступает на работу в совхоз, работает равнодушно, «сторожко следит, как люди в не понятном ему ударном труде создают зачем-то чужое хозяйство». А по ночам все еще снился ему «крепкий кряжистый особняк».
Медленно и с трудом расстается Опанас со своими убеждениями. Шаг за шагом рисует автор изменения в психологии своего героя, крестьянина-середняка, пришедшего к выводу, что настоящее мужицкое счастье — в коллективном труде со своими односельчанами.
Сохранились черновые наброски и других прозаических произведений, свидетельствующих о серьезных замыслах писателя, так и оставшихся неосуществленными.
Виктора Губарева не покидает мечта быть на переднем крае борьбы и труда, внести свой посильный вклад в дело строительства социализма. 26 сентября 1930 года он записал в дневнике:
«Когда я чувствую, что каждый мой нерв, каждая мыслишка живо трепещет, откликаясь на требования дня, я счастлив».
Стремление служить своим творчеством «требованию дня» окончательно утвердило желание юноши посвятить себя литературному делу.
По окончании школы в 1931 году Виктор Губарев работает литературным сотрудником новозыбковской газеты «Ударник» и вскоре после известного призыва ударников в литературу, объявленного РАПП и ВЦСПС, организует при газете литературный кружок «Волна». В него вошли А. Маневич, И. Коровин, М. Чуйко, В. Давидович и другие начинающие писатели. Через год в кружке занималось уже около 60 человек, и он был преобразован в Новозыбковскую Ассоциацию пролетарских писателей — НАПП.
Молодые писатели и рабкоры, пришедшие в Ассоциацию с заводов и фабрик, выступали перед рабочей аудиторией, устраивали литературные вечера, выпускали литстраницу в газете «Ударник».
«Первые литстраницы были в основном посвящены борьбе с прорывом на фабрике (имеется в виду спичечная фабрика «Малютка». — Л. Г.), отличаясь конкретностью, остротой тематики, злободневностью, все же в большей мере страдали схематизмом, низким художественным качеством, иногда излишней крикливостью», —
писали Виктор Губарев и Артем Маневич в послесловии к вышедшему в 1932 году в Смоленске коллективному сборнику НАПП «Ответ».
Не избежал художественных просчетов и сам Виктор Губарев в своей первой поэме «Слово о кимовцах», которая вошла в сборник.
В ней рассказывается о хозрасчетной бригаде имени КИМ на спичечной фабрике, о ее борьбе за перевыполнение плана. Герой поэмы, Ленька Давыдов, решает со своей бригадой вопрос «Как техники икс победить?..»
Своеобразный отпечаток на «Слово о кимовцах» наложила поэтика Пролеткульта. «Автомат, дышащий полной автоматной грудью», «машина, от горя косматая», рычаги и винтики, цифры, балансы, формулы загромоздили поэму, оттеснив людей на задний план, отчего герои оказались бесцветными и схематичными.
Рапповская критика мало способствовала творческому росту начинающих писателей. Она настойчиво склоняла их к решению хозяйственных и технических проблем, уводя от главного — художественно достоверного и психологически убедительного изображения рабочего человека. Вот как рассматривал один из критиков поэму «Слово о кимовцах», которая казалась ему чрезвычайно интересной по своему замыслу, но не лишенной недостатков:
«В показе самой бригады чувствуется недостаточно глубокое понимание автором того, как осуществляется хозрасчет, с какими трудностями сталкиваются хозрасчетные бригады, как проводится и может проводиться техническая учеба, в частности, как она увязывается с практикой, хотя необходимость последнего отлично сформулирована в следующих строках:
Нам нужно крепить производственный
опыт
Опытом мудрых технических книг.
Нам нужно в борьбе, в трудовом
напряженье
Техники икс победить…»[3]
К счастью, молодой поэт хорошо понимал собственные художественные просчеты и неудачи и продолжал настойчивые поиски новых форм отражения в слове живой современной действительности. Романтик по природе, Виктор Губарев рвется туда, где в напряженном труде создавались первенцы советской индустрии. По окончании заочных литературных курсов в Смоленске он в 1933 году уезжает на Урал.
Поэт восхищен небывалым размахом строительства, развернувшегося там в годы первых пятилеток. Уже в первом письме к отцу, Федору Георгиевичу, Виктор сообщает:
«Дорогой папа! Ты извини, что так долго не писал. Все дело в том, что только сейчас определилось мое положение… Я добился перевода в Златоуст. Он — крупный промышленный город. Здесь два крупных завода всесоюзного значения. Есть две домны, прокатные станы, мартены, установлен третий советский блюминг. Все это до чрезвычайности интересно. Работаю очень много. По ночам пишу. Сплю не более пяти часов в сутки».
В этом письме весь Виктор Губарев — патриот своей страны, трудолюбивый человек, активно вторгающийся в жизнь, готовый внести в общее дело и свою лепту. Он действительно очень много работает: днем — в редакции златоустовской газеты «Пролетарская мысль», ночью — над рукописями новых стихов и поэм.
При газете уже несколько лет действовало старейшее на Урале литературное объединение «Мартен», возглавляемое поэтом Николаем Куштумом (Санниковым). Выпускали «мартеновцы» свои литстраницы и ставили задачу «из литературного сырья плавить хорошую писательскую смену». Виктор Губарев вошел в «Мартен» и очень скоро, как сообщала газета «Пролетарская мысль» 17 августа 1934 года, стал «во главе литературного молодняка».
«Это молодой быстро растущий поэт, — писалось в статье «Златоустовская литорганизация перед съездом», — единственный из златоустовцев, заслуживающий почетного звания члена Союза советских писателей. Лирика Западного[4], выдержанная в эпических тонах, характерна своим радостным отношением к действительности».
Виктор близко сошелся с Николаем Куштумом, Павлом Зарубажевым, Андреем Штормом, Павлом Петуниным, Виктором Савиным, Петром Барановым, братьями Александром и Семеном Ревзиными и другими «мартеновцами». Позднее его ближайшими друзьями стали Михаил Львов — член литкружка ЧТЗ и Борис Ручьев — член магнитогорской литбригады имени А. М. Горького. На Урале расцвел талант Виктора Губарева. Критика 30-х годов называла его в числе ведущих писателей нашего края наряду с Борисом Ручьевым, Николаем Куштумом, Константином Реутом. Сам же поэт, скромно и трезво оценивая свое творчество, высоко ценил яркий и самобытный талант Бориса Ручьева.
Поэт Михаил Львов вспоминает такой эпизод:
«…Однажды к нам (на ЧТЗ. — Л. Г.) приехали Борис Ручьев, Виктор Губарев, Николай Куштум, провели целый вечер с нами — это было богатство! — слушали нас, читали свои стихи. Мы смотрели на них во все глаза. Мне даже помнится одна деталь: когда кто-то из кружковцев попросил Виктора Губарева первым читать свои стихи, он отказался: — Как я могу читать первым, когда здесь Ручьев!
Они все, его друзья по поколению, по поэзии, восторженно отдавали ему первое место. Это честное и чистое отношение к другу запомнилось нам как образец».
В августе 1934 года в числе двенадцати уральских писателей Виктор Губарев и Борис Ручьев представляли наш край на I Всесоюзном съезде советских писателей. Слово об уральской поэзии на съезде произнес Николай Куштум, давший достойную оценку творчеству своих товарищей-земляков.
Виктор Губарев, Борис Ручьев, Николай Куштум, Василий Макаров, Михаил Люгарин были приняты в организованный на съезде Союз писателей СССР и получили членские билеты, подписанные А. М. Горьким.
А в декабре 1934 — феврале 1935 годов Губарев, Ручьев и Люгарин стали слушателями первых Всесоюзных курсов комсомольских писателей, созванных Союзом писателей СССР и ЦК ВЛКСМ. Руководил курсами известный советский литературовед, профессор Л. И. Тимофеев. Секретами мастерства с молодыми писателями делились А. Фадеев, В. Ставский, И. Сельвинский, А. Сурков, Б. Пастернак.
На Малеевских курсах царила сердечная, товарищеская атмосфера. Молодые писатели, съехавшиеся с разных концов страны (среди них были Микола Нагнибеда, Александр Яшин, Анатолий Софронов, Микола Упеник, Иван Рогов, Александр Ионов, Александр Смердов, Константин Поздняев и другие), быстро сдружились, занимаясь в творческих семинарах, обсуждая произведения друг друга, слушая лекции известных ученых и отдыхая за игрой в биллиард или за дружеской беседой. «Веселый, общительный, щедрый в дружбе»[5], каким запомнили его друзья, Виктор Губарев скоро стал всеобщим любимцем.
«Первые слушатели курсов до сих пор хранят светлые воспоминания о самых дорогих днях юности, чистой, как родник, дружбе и благородном товариществе Малеевских мечтателей и певцов своей Родины, — писал М. Нагнибеда 22 января 1965 года матери Виктора Губарева. — Кто не знал среди юношей всех национальностей Виктора Губарева?! Он был любим всеми и уважал эту любовь друзей — был верным и честным побратимом. И теперь, после тридцати лет, пламенных лет нашей жизни, мы, малеевцы, встречаясь, с нежностью вспоминаем Виктора Губарева».
Учеба на Малеевских курсах не прошла бесследно для молодого писателя. Возвратившись на Урал, Виктор Губарев готовит к печати свою первую книгу стихотворений. В это время он живет в Челябинске и заведует литературным отделом в молодежной комсомольской газете «Сталинская смена». Квартира Виктора Губарева на улице Работницы в доме № 1 в стала своеобразным штабом челябинских писателей. Частыми гостями были в ней Яков Вохменцев, Борис Ицын, Михаил Люгарин, Михаил Львов. Из Магнитогорска в Челябинск вскоре приехал и Борис Ручьев, который тоже стал сотрудничать в «Сталинской смене».
Вдова Виктора Губарева Н. А. Попова вспоминает:
«Бориса к нам на квартиру привел муж. Они были знакомы еще раньше, в Магнитке, где очень сблизились.
Он весь окунулся в задорную, энергичную, веселую среду газетных работников, где признанным заводилой считался Виктор Губарев.
Виктор очень любил Бориса, он считал его более сильным поэтом по сравнению с собой и многому учился у своего друга. О их творческом содружестве свидетельствуют несколько совместно написанных рассказов и стихов.
Оптимисты по натуре, веселые и остроумные, охочие на дружеские розыгрыши — такими я вспоминаю Бориса и Виктора».
(из письма к автору этой статьи от 26 сентября 1974 г.).
Важными событиями в творческой судьбе Виктора Губарева был насыщен 1935 год. Вместе с Борисом Ручьевым он был принят на заочное отделение Литературного института и одновременно поступил учиться на факультет иностранных языков в МГУ. В уральской периодике, журналах «Красная новь» и «Штурм» одно за другим публикуются новые стихотворения Губарева: «Сон в станице», «О гибели», «Березка», «Рассказ наборщика», «Девушка из мартеновского» и другие. Лишь малая часть (всего 19 стихотворений) попала в его первую, так и оставшуюся единственной, книгу «Стихи» (Челябгиз, 1933). Она состояла из двух разделов: «Когда зацветают сады» и «Рождение». Первый из них — лирические воспоминания о далекой родине, песенной садовой сторонке, где весной красуются в праздничном наряде «деревья низкорослые — розоватые в цвету», «а возле белых вишен свищут майские жуки»; где «над пестрым разбегом июльских садов» «рвет облака динамитом» разбушевавшаяся летняя гроза, а на исходе полнокровного лета в садах сладко пахнет медовой антоновкой и упругие ветки сгибаются «под желтым наплывом нетронутых яблок». Задушевно и напевно звучат стихи из цикла «Зеленый мир»:
За тайгою, за суровою,
За горами не видна
Сторона моя садовая,
Песенная сторона.
. . . . . . . . . . . .
Там следили за планетами
Синие глаза твои,
И нежданными ракетами
Рассыпались соловьи.
В первой книге Виктор Губарев предстает как поэт лирического склада. Его герой — патриот своей страны и богатый чувствами человек, тонкий лирик и ценитель красоты — красоты природы и человеческой души.
Романтик и мечтатель, он верит в беспредельные возможности человека, который в недалеком будущем освоит околоземное пространство и покорит космос:
Зашумит эскадрилья бурно,
Стратонавты пройдут за ней,
Побывавшие на Сатурне
И гостившие на Луне.
Станет волосы путать ветер,
Наши волосы в серебре.
Мы поймем,
что на этой планете
Нет возможности постареть.
Раздел «Рождение» посвящен героике пятилеток, изображению рядовых тружеников новостроек, их самоотверженной работы и сурового быта. Так, в «Стихах о новом доме» поэт рисует немудреный барачный быт строителей. Зима. На город пошли «в наступление оледенелые ветра», законопаченные дыры дощатых стен не спасают от холода. Но никто не жалуется на неуют. Вновь и вновь предрассветной ранью уходят строители «в сугробах по колено в мороз, туда, где ветра звон, где «леса цепляются за стены, пыхтит рассерженный бетон, чтобы согретые работой росли высокие дома»…
Герои другого стихотворения, «Дорога», ведут «груженые составы в Магнитогорск», где «перед развернутым простором оторопели корпуса».
И вчерашний бедняк (стихотворение «На часах»), у которого «если и было много, так это заплат», бдительно стережет от кулаков семенной амбар колхоза, понимая, что он «завтрашний день бережет».
С доброй улыбкой пишет Губарев о подрастающих героях молодой страны, которым жить при социализме:
Плывут корабли
из сосновой коры,
Ручьи широки и открыты.
И вслед кораблям
по дорогам сырым
Идут безбородые Шмидты.
Июль награждает героев
сполна:
В петлицах ребячьих рубашек
Под искренним солнцем
цветут ордена.
Из мокрых, помятых ромашек.
Виктор Губарев был счастлив, что поезд жизни мчал его «по перегонам, где строится социализм». Свою книгу он отправил в Новозыбков родителям с трогательной дарственной надписью:
«Дорогим маме и папе. Я буду счастлив, если эта первая книжка доставит вам радость. Виктор. Челябинск. 20.II.1936 года».
В 1936 году в Челябинск приехал поэт Илья Френкель. Почти до рассвета беседовал он с уральскими писателями, слушал их стихи, читал (тогда еще в рукописи) поэму А. Твардовского «Страна Муравия». Стихи Виктора Губарева привлекли внимание И. Френкеля, и он откликнулся рецензией на его книгу.
«Губарев — даровитый поэт, — писал рецензент, — у него есть поэтические способности, он нередко находит удачную метафору — об этом говорят отдельные стихотворения, остроумные концовки («На мосту», «Слово» и некоторые другие). Почти во всей книге песенный ритм, стихи легко читаются»[6].
И. Френкель отметил и ряд недостатков: прозаизмы, неоправданные ритмические перебои, надуманные метафоры; упрекнул поэта в эстетстве, в стремлении к фальшивой красивости. И хотя последнее замечание было явно несправедливым, Виктор, по словам Н. А. Поповой, «воспринял рецензию разумно и сделал правильный вывод».
К этому времени Виктор Губарев завершил работу над поэмой «Лесная сказка» и сдал ее в Челябинское областное издательство.
Но поэме не суждено было увидеть свет. Она была безвозвратно утеряна и до нас не дошла.
Остался неосуществленным и еще один замысел. По свидетельству А. Эпштейна, который встречался с Виктором Губаревым в конце 30-х годов в Москве, на курсах ТАСС, Виктор завел разговор о своей новой поэме, условно названной «Три Ивана».
«Это будет гимн нашему всемогущему русскому Ивану, — рассказывал Губарев. — Я хочу показать трех Иванов, стоящих на трех гранях исторического развития нашей Родины. Это будет Иван Калита. Затем я покажу Ивана Грозного и его время. Третий Иван — наш современник, который совершил Великую Октябрьскую революцию, открывшую новую эру в истории человечества, который удивляет мир своими титаническими делами сейчас, а еще больше удивит в недалеком будущем» (Литературная Россия, 1966, 1 июля).
В 1937 году в челябинском альманахе «Стихи и проза» были опубликованы последние стихи Виктора Губарева.
«…Я почувствовал себя осиротевшим, обворованным жизнью, потому что все эти годы жил большой радостью ожидания встретиться с Виктором, — писал 16 февраля 1957 года Борис Ручьев матери поэта Е. В. Губаревой. — Эта встреча была бы для меня одной из самых дорогих наград… Наш Виктор до конца дней своих был (мало сказать честным) идеально чистым человеком, и уж если довелось ему умереть, так память о нем для всех, знавших его, будет дорогой и священной. Я говорю «наш Виктор», потому что для меня он был самым близким, самым задушевным другом».
Преданным патриотом Родины, талантливым и романтически устремленным, бескорыстным и самоотверженным в дружбе, открытым и честным в обращении с окружающими, скромным и самокритичным — таким запомнился Виктор Губарев его друзьям.
Но память о поэте «дорога и священна» не только тем, кому посчастливилось знать Виктора и дружить с ним.
Виктор Губарев пришел в литературу вместе с Борисом Ручьевым, Николаем Куштумом, Михаилом Львовым, Яковом Вохменцевым, Михаилом Люгариным, Виктором Светозаровым. В этой славной плеяде комсомольских поэтов 30-х годов, с которой мы связываем зарождение советской поэзии на Урале, ему принадлежит свое, особое место. Вместе с товарищами по поколению Виктор Губарев не только закладывал фундамент советской литературы, но и был активнейшим участником строительства новой социалистической действительности.
Время первых пятилеток, когда вступали в строй такие гиганты советской индустрии, как Магнитогорск, Уралмаш, ЧТЗ, способствовало возмужанию молодой уральской поэзии. Поэтический голос Виктора Губарева, отличающийся не только проникновенностью и доверительностью интонаций, но и социальной зоркостью, гражданским темпераментом и чуткостью к проблемам своего времени, и сегодня дорог нам, землякам поэта, особенно молодым.