Наш современник – товарищ Сталин?

Наш современник – товарищ Сталин?

Премьера в театре «Современник» под интригующим названием «Сон Гафта, пересказанный Виктюком» – одно из самых странных и экстравагантных зрелищ театрального сезона. Поскольку Валентину Гафту приснился не кто иной, как товарищ Сталин, понятно, что сон этот можно смело отнести к числу кошмаров.

На сцене – двухэтажная металлическая конструкция, на которой развешаны картины, в том числе и портреты вождя народов. Слева – рояль и мольберт, справа – стол с грудой булыжников, по центру – красная трибуна с гербом пропавшего государства СССР (художник Владимир Боэр). В этих обстоятельствах действуют три актера. В. Гафт выступает в роли Сталина, правда, делается намек, что, может быть, это не совсем Сталин, а вжившийся в его образ запойный дядя Коля. А. Филиппенко изображает всех собеседников вождя – а это историк Радзинский, сатирик Жванецкий, маршал Жуков, лидер коммунистов Зюганов и безымянный зэк-писатель (Солженицын?). М. Разуваев исполняет функцию слуги сцены, а затем представительствует от имени молодого поколения, рожденного в перестройку и Сталина «нашедшего уже на помойке». Два часа без перерыва пролетают быстро и вызывают живейшее любопытство зрителей.

Ведь режиссер спектакля Роман Виктюк – крупный мастер театральной формы. Он знает толк в сценическом пространстве и времени, он никогда не даст публике заскучать. Когда нужно, включится музыка и свет, поменяется мизансцена, восприятие взбодрится резким звуком, сменой ритма, песенкой, репризой, выкриком. Как бывалый иллюзионист, Виктюк элегантно «упаковывает» любое содержание в обаятельную театральную оболочку, и его фокусы всегда удаются. Конечно, кто-нибудь капризный может сказать, что он эти фокусы уже видел много раз. Но язык не повернется сказать, что много раз как товарищ Сталин выходил на сцену в исполнении большого актера. Нет, это у нас впервые.

Пьеса Гафта написана в стихах (ямбы) и не имеет четкой сюжетной линии. Сталин внезапно является в современности, требуя ответа у своих собеседников на вопрос, дьявол он или бог. Страшно пугает историка. Не производит никакого впечатления на сатирика. Вызывает бурю подхалимажа в лидере современных коммунистов. Уважительно винится в грехах перед маршалом. И если Филиппенко, мастер эстрады, довольно мягко и шутливо показывает своих героев, то Гафт чрезвычайно серьезен.

Между актером и героем нет ни малейшего сходства, ему не делают портретного грима, и вместе с тем в некоторые минуты казалось, что перед нами действительно каким-то чудом оказалась эта гадина (тов. Сталин). Свирепо сверкая глазами, брезгливо выпячивая губы, неизменно злобный и сумрачный, Гафт – Сталин пристально вглядывается в зал. Делается как-то не по себе. Защищаясь от слишком уж серьезного отношения актера к персонажу, зритель вылавливает в спектакле черты простого публицистического фарса и знай себе посмеивается. Всерьез въезжать в театральное пришествие Тараканища ему неохота.

Ведь Сталин – невыигрышный театральный персонаж. Он на своем месте в исторических фильмах. Но для сцены он годится плохо, потому что неинтересен по-человечески. (Пока какой-то гениальный драматург не пересоздал его для театра, как это делали с историческими мерзавцами Шекспир или Шиллер.) Текст Гафта выразил умонастроения актера, его страхи, сомнения, тревоги. В нем есть неловкое бормотание, длинноты, неудачные философские претензии, но есть остроумные реплики, неплохие шутки. Чувствуется нерв и личная боль актера. Но в результате получился во многом «сумбур вместо музыки». Может, слишком неопределенный жанр выбрали создатели спектакля – «фантасмагория»? Фантасмагория – это значит всё что угодно. Лучше бы всё-таки происходящее было комедией. Публика так и настроена и жадно ищет в «Сне Гафта» проблески юмора. Трудно с ней не согласиться.

Я с интересом смотрела на сцену. Ум работал – но сердце молчало. Зрелище явилось эстетически довольно привлекательным. Но никакого движения души не было, поскольку движений души не было и в главном герое, однообразном, сумрачном, маниакально сосредоточенном на каких-то своих сверхценных идеях. В театре ли решают, нужен России царь или нет, в Кремле Сталин до сих пор или успокоился подле него? Это задача публицистических программ, общественных дискуссий. А в драматическом театре плачут и смеются, любят и ненавидят. Но как полюбить то, что совсем не трогает душу?

У меня нет никаких претензий к профессионализму создателей спектакля. Самоотверженно работает Гафт, порадовал виртуозный Филиппенко, блеснул темпераментом Разуваев. В полном обладании своими магическими умениями мастер Виктюк. Но отчего, отчего Гафту не приснился другой сон – сон о том, что он играет главную роль в хорошей пьесе про человеческую жизнь?! С достаточным ли вниманием относится руководство «Современника» к своим артистам, тем более такого ранга, как Гафт? Заботится ли о том, чтобы вовремя обеспечивать их достойной работой? Гарантированы ли мы от того, что вслед за Гафтом не заснут с последующими кошмарами Нина Дорошина и Лилия Толмачева, Марина Неелова и Сергей Гармаш, Чулпан Хаматова и Ольга Дроздова?

Ведь если актеру вечером в полную силу поработать на сцене – то сны вообще сниться не будут.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.