8. НАУКА: ФЛОРА, ФАУНА И ФАНТАЗИЯ

8. НАУКА: ФЛОРА, ФАУНА И ФАНТАЗИЯ

Если на неназванном острове капитан Шмидт

Видит нового зверя и ловит его,

И если немного позднее капитан Смит

Привозит оттуда шкуру, то этот остров не миф.

Джон Шейд. Бледный огонь (57, строки 759–762)

…в сущности научное и сверхъестественное — чудо мышц и чудо мысли — оба необъяснимы, как и все пути Господни.

Чарльз Кинбот. Бледный огонь (159, примеч. к строке 230)

На самом деле, чем значительнее познания, тем сильнее ощущение тайны.

Владимир Набоков[285]

Джон Шейд занят исследованием областей потустороннего; Кинбот подробно описывает географию земблянского полуострова и рисует для Шейдов детальный план дворца в Онхаве. Набоков прибегает к географической метафоре для описания творческого процесса. В «Память, говори» он рассуждает о

действия[х] творческого разума, от прокладки курса через опасные моря до писания тех невероятно сложных романов, где автор в состоянии ясного безумия ставит себе единственные в своем роде правила и преграды, которые он соблюдает и одолевает с пылом божества, строящего полный жизни мир из самых невероятных материалов — из скал, из листов копировальной бумаги, из незрячего трепета (568).

Рассказ Кинбота о своем бегстве из Зембли — это реализация метафоры Набокова: он преодолевает невероятные преграды, однако его «ясное безумие» имеет буквальный смысл, тогда как набоковское — метафорический. «Незрячий трепет» Кинбота почти во всем отличается от набоковского, однако скалы, символизирующие природный мир, существуют независимо от обоих — это сырой материал, общий для обоих «безумцев».