Что увидел звукооператор

Что увидел звукооператор

Его звали Бнум Бнарр, и большую часть взрослой жизни он провел в тюрьмах на родной планете. Он не был вором или убийцей, мошенником или садистом. По мнению правительства, он был подстрекателем черни и мятежником. По его собственному определению, он был высоконравственным существом, запертым в совершенно аморальном мире. Судья считал, что его исправление невозможно, а поскольку на планете Графипо действовал мораторий на смертную казнь, то после ареста и седьмого приговора ему предоставили выбор: пожизненный срок или высылка на другую планету.

Он выбрал изгнание.

Первые три предложенные ему планеты он отверг. Потом власти сообразили, что с проблемой выбора не стоило церемониться — куда вышлют, там он и останется. Впрочем, зная характер приговоренного, они решили выслать его на планету, с которой прежде никогда не имели контактов. Местные обитатели называли ее Землей, и там изгнаннику было бы очень трудно спровоцировать те же проблемы, что он создавал на Графипо. На Земле не было видео. Там не было компьютеров. Принципы полетов открыли всего два-три десятка лет назад. Но власти прекрасно знали, на что способен Бнарр. Поэтому его следовало высадить в необитаемом (или хотя бы почти незаселенном) районе, где его талант создавать неприятности не смог бы проявиться в полную силу.

Планету тщательно обследовали три автоматических зонда, которые обнаружили несколько огромных и протяженных пустынь. Но оттуда рано или поздно он смог бы добраться до цивилизованных мест. А местной цивилизации точно будут ни к чему дополнительные проблемы, которые он притащит с собой.

Они снова изучили результаты обследования и в конце концов нашли приемлемое решение. Преступника высадят на склоне горы, предварительно имплантировав ему в тело опознавательный чип. Затем основание горы полностью окружат невидимым барьером, распознающим сигнал чипа, но свободно пропускающим любое другое живое существо.

Теперь предстояло выбрать гору. Наиболее впечатлял Эверест, но дальше всего от крупных населенных центров, похоже, находилась Килиманджаро.

И вскоре небольшой корабль уже вошел в атмосферу и приблизился к увенчанной снежной шапкой горе.

— Запомни, — предупредил один из полицейских. — Ты никогда не сможешь уйти с горы.

— Полагаю, вы не станете возражать, если я попробую это сделать, — ответил Бнарр.

— Ничуть. Мне от этого хуже не будет.

Корабль завис над поросшим травой уступом, примерно на половине высоты горы.

— Здесь ты нас и покинешь, — сказал другой полицейский, открывая люк.

— Через двадцать секунд у меня будет больше свободы, чем вы можете себе вообразить, — заявил Бнарр. — И я ни за что не поменялся бы с вами местами.

— Наверное, хорошо, что ты так считаешь, — сказал первый, — потому что тебе суждено жить и умереть на этой горе, в глуши и одиночестве.

Бнарр подошел к люку, и вскоре его спустили на склон. Через секунду после того, как его ноги коснулись тверди нового мира, люк закрылся, и корабль, разгоняясь, помчался в стратосферу.

Уперевшись руками в бедра, Бнарр долгим взглядом обвел гору, где ему предстояло жить и умереть. Он знал, что какие-нибудь местные плоды и мясо животных окажутся съедобными — власти не стали бы выбрасывать на ветер миллионы, доставив его сюда только для того, чтобы он умер от голода в первые же недели. Посмотрев вниз, он увидел следы слона. Он понятия не имел, как это животное выглядит, но с учетом размера следов понадеялся, что это не хищник.

В кронах деревьев пели птицы. Он долго к ним присматривался, пока не убедился: пичуги не представляют для него опасности. Примерно в двух километрах он увидел деревню, но решил не идти на контакт, пока не узнает о туземцах побольше. Вряд ли власти решили бы высадить его на индустриальную или продвинутую планету, и не было смысла показываться людям, которые, вероятно, даже не знали о существовании других разумных существ. Он должен узнать их лучше и обрести уверенность, что его встретят мирно.

Внезапно он услышал рев. Звук донесся издалека, но прозвучал достаточно громко, чтобы убедить — первым делом нужно подыскать укрытие, где можно спать в безопасности.

Он зашагал по склону. Ему попалось несколько пещер, но он не мог знать наверняка, что в них не обитают хищники. Он задумался: может, взобраться на дерево и переночевать на большой ветке? А если хотя бы один вид местных хищников умеет лазить по деревьям?

Поэтому он все шел, осматриваясь Еще через два часа стало темнеть, и он вспомнил, что не знает скорости вращения планеты и поэтому не имеет представления о продолжительности дня и ночи. Он посмотрел на вершину горы. Чем выше, тем реже становилась растительность, а на границе ледника она и вовсе исчезла.

Решение оказалось простым. Пока он досконально не изучит гору и ее обитателей — как разумных, так и всех прочих, — ему лучше держаться возле ледяной шапки, где меньше растительности, потому что чем меньше травы — тем меньше травоядных, а чем меньше травоядных — тем меньше плотоядных. Возможно, они совсем не заходят на ледник.

Он побрел к вершине, ловя каждый звук и движение, и добрался до цели, не увидев ни единого животного. Возле ледника оказалось холодно, но вполне терпимо, и он принялся искать убежище.

Он обнаружил пещеру, убедился, что внутри нет следов иного жильца, и вошел. На такой высоте воздух был гораздо более разреженным, но его организм уже приспособился, и больше он на это внимания не обращал.

Проснувшись наутро после первой ночи в этом новом мире, он вышел из пещеры и спустился к опушке леса. Первой его задачей стали поиски пропитания, и он попробовал орехи какого-то дерева. На вкус они оказались не очень, но вреда организму не причинили, и он стал пробовать разные фрукты, траву, кору и орехи, запоминая их вкус. Насытившись, он решил, что второй задачей станет самооборона. Отыскав несколько плоских камней у кромки ледника, он выбрал два самых острых, отломал прямую ветку и часа два обрабатывал ее камнями, пока не получилось внушительное копье. Один из камней был почти нужной формы, чтобы послужить ножом, и он, сплетя из травы бечевку, повесил нож на шею наподобие ожерелья.

Он заметил в лесу мелких антилоп и разных грызунов — они были очень осторожны. Значит, хищники все же забираются на такую высоту. Уже в сумерках ему удалось убить копьем зайца. Он принес добычу в пещеру, где съел мясистые части тушки, а остальное зарыл в снегу, чтобы не привлекать хищников.

Примерно так изгнанник прожил следующий месяц. Каждый день он уходил чуть дальше от пещеры, или на той же высоте, или немного ниже. К концу месяца ему довелось увидеть слона, носорога, буйвола и леопардов, не считая более мелких животных, но ни единого человека он так и не встретил. Тогда Бнарр решил, что это и станет его следующей задачей.

Примерно в трех километрах от его пещеры располагалась деревня — прямо на юг и на полкилометра ниже. Если бы там по вечерам не разводили костров, он не смог бы сказать точно, живет ли там кто-нибудь, потому что никакого шума из деревни не доносилось, а выше по склону никто из ее обитателей никогда не поднимался. Бнарр решил, что приблизиться к ней лучше всего в сумерках. Днем ему будет трудно спрятаться, а поздним вечером он не сможет наблюдать за жителями, когда они погасят костры.

Поэтому он очень осторожно подобрался к деревне из примерно тридцати хижин и спрятался за большим деревом, пока женщины готовили еду на огне. С самого появления здесь он ел пищу сырой и, хотя никаких вредных последствий это не вызвало, теперь решил попробовать приготовить еду над огнем, по примеру туземцев. Может быть, так она окажется вкуснее.

К костру подошел мужчина и что-то сказал женщине. Та ответила. Мужчина нахмурился и снова заговорил. Она что-то визгливо прокричала в ответ, мужчина пожал плечами и ушел. Бнарр не отказался бы от лингвистических и образовательных дисков для обучающей машины, к которой он мог бы подключиться и за день-другой выучить во сне местный язык и обычаи. Но на этой планете их, разумеется, не было, поэтому такие знания придется обретать тяжелым способом. Уж если ему предстоит жить с туземцами на одной горе, то без умения общаться с ними никак не обойтись… А если они отреагируют на него враждебно, то он хотя бы сможет объяснить им, что тоже является разумным существом.

Задача оказалась нелегкой. За первые две недели он выучил всего двадцать семь слов. Но он прятался возле хижин каждый вечер, и через несколько месяцев смог понимать уже почти половину разговоров. После года наблюдений и подслушиваний он решил, что сможет говорить достаточно бегло, хотя из-за удлиненных лицевых костей не мог произносить слова, как люди.

Настал день, когда Бнарр решил, что готов им показаться. Это надо будет сделать до заката: он не хотел, чтобы в темноте кто-нибудь принял его за большую кошку, особенно после того, как за последние несколько месяцев он увидел на горе несколько черных леопардов.

Бнарр дождался, пока почти все жители деревни собрались вокруг костров и сели ужинать. И заговорил громко и отчетливо.

— Я приветствую вас, — сказал он на суахили. — Я пришелец, одинокий и беззащитный. Я не желаю вам зла.

— Где ты? — спросил один из мужчин, озираясь.

— Я сейчас выйду к вам. Но сперва должен предупредить, что выгляжу не так, как вы. Прошу вас, не пугайтесь. Я хочу только одного — стать вашим другом.

— Покажись, — потребовал другой мужчина, — и тогда мы сами решим.

Бнарр прислонил копье к дереву, за которым прятался, затем снял с шеи нож, надеясь, выйдя безоружным, убедить местных, что он не представляет для них угрозы. Потом он подошел к окраине деревни.

Три женщины завизжали, а все мужчины схватили копья или луки и повернулись к нему. Какая-то малышка лет двух, совершенно голая, бесстрашно направилась к чужаку. Прежде чем ее кто-либо успел окликнуть или остановить, она подбежала к Бнарру и обняла его ногу. Бнарр наклонился и нежно погладил девочку по голове.

— Кто ты? — спросил мужчина, который, похоже, был здесь главным. — Или что ты?

Наблюдая за аборигенами весь год и слушая их разговоры, Бнарр понял, что они ничего не знают о планетах своей звездной системы, не говоря уже о других, и никогда не смогут осознать правду. Поэтому он ответил:

— Я был рожден нормальными родителями, как и вы. Но они бросили меня, потому что я совсем на них не похож. С тех пор я жил там. — Он показал на ледник. — Но там очень мало пищи, и я решил, что мне пора снова жить с людьми… если вы меня примете.

— Мы обсудим твою просьбу, — ответил вождь.

— Я подожду.

— Приходи завтра. К тому времени мы уже примем решение.

Бнарр осторожно высвободил ногу из рук девочки, повернулся и направился туда, где осталось его оружие. Девочка заплакала, догнала его и снова обняла ногу. Наклонившись, он протянул к ней руки. Она отпустила его ногу, Бнарр взял ее на руки, отнес к ближайшей женщине и передал ей ребенка.

«Это может сыграть в мою пользу, — подумал он, уходя из деревни. — Теперь они хотя бы знают, что дети меня не боятся, а я не собираюсь причинить им вред или украсть».

Взяв оружие, он пошел наверх, к пещере. На рассвете он проснулся, но теперь не стал дожидаться сумерек, а открыто вошел в деревню около полудня.

Вождь вышел из хижины и подошел к чужаку.

— Меня зовут Гору, — сказал он. — Это моя деревня. Если ты никому не причинишь вреда, мы разрешим тебе жить с нами.

— Спасибо, — поблагодарил Бнарр.

— Бира думает, что ты демон, и будет внимательно за тобой наблюдать.

— Кто такой Бира?

— Наш мундумугу.

— Мундумугу? — не понял Бнарр.

— Тот, кто создает законы, — пояснил Гору.

К ним приблизился морщинистый старик.

— Ты Бира? — спросил Бнарр.

— Я Бира, существо. И я знаю, кто ты такой.

— Я хочу лишь стать другом вашим людям и помогать им, — заверил Бнарр.

— Если это так, то мы спрячем тебя, когда придут немцы, — сказал Гору. — Или, если мы узнаем об их приходе заранее, ты вернешься туда, где жил, пока они не уйдут.

— Кто такие немцы? — спросил Бнарр.

— Европейцы.

— А кто такие европейцы?

— В отличие от тебя, они люди, — пояснил Бира.

— Они белые, и у них есть могучее оружие, — продолжил Гору. — Они пришли на нашу землю много лет назад, когда я был еще ребенком, и заявили, что теперь она принадлежит им.

— И они вытеснили вас на этот склон?

Вождь покачал головой:

— Нет. Мое племя всегда жило на Килиманджаро. Но много племен живет в Серенгети и возле Нгоронгоро и Олдувая, а немцы правят всеми нами.

— А много ли там немцев?

Гору пожал плечами:

— Откуда нам знать? Они приходят из очень далекой страны.

— Значит, здесь живут лишь немногие из них? — уточнил Бнарр.

— Да, так.

— И сколько их?

Снова пожатие плечами.

— Не знаю. Сотня. Тысяча. Больше. Достаточно много.

— А сейчас на горе есть кто-нибудь из них?

— Думаю, нет, — сказал Гору. — Но Килиманджаро — большая гора.

— Пожалуй, нам нужно будет поговорить об этих немцах, — решил Бнарр.

— Так мы о них и говорим, — не понял Гору.

— Я имел в виду всех, кто живет на Килиманджаро.

— Зачем?

— Потому что это наша гора, а не гора немцев, — ответил Бнарр. — И нам надо придумать, как сделать так, чтобы и немцы это поняли.

— Мы не можем воевать с ними, — возразил Гору.

Бнарр улыбнулся — очень не по-человечески.

— Есть разные способы, — сказал он. — Поговорим о них завтра.

— Моя магия не может их одолеть, — заметил Бира. — А если твоя может, то это лишнее доказательство того, что ты демон.

— Я не демон, — возразил Бнарр. — И еще я не мундумугу. Ты единственный такой в деревне. Мне твоя работа не нужна.

— Полагаешь, что она тебя недостойна? — процедил Бира.

— Я всего лишь пришелец, который хочет помочь.

Бнарр провел в деревне час. Он спрашивал, как кого зовут, кто в какой хижине живет, узнал, где расположены другие деревни на этом склоне и какие племена там расселены. А потом вернулся в пещеру с чувством глубокого удовлетворения.

Они нуждались в нем.

Так что никакое это не изгнание. Теперь он знал, что его отправили сюда намеренно. И он неожиданно вновь ощутил себя полноценной личностью.

На следующее утро он вернулся в деревню. Он надеялся, что там соберется примерно полсотни вождей из других деревень, но их оказалось всего восемнадцать плюс Гору и Бира. Впрочем, это его не смутило. Надо же с чего-то начинать.

— Я рад встрече с вами, — сказал он вместо приветствия. — И еще до ее конца я узнаю все ваши имена.

— Кто ты такой? — спросил самый высокий из вождей.

— Я думал, Гору вам это уже объяснил.

— Бира прав, — подтвердил вождь. — Твоими родителями были не люди.

— Я понимаю, что в такое трудно поверить… — начал было Бнарр.

— В такое невозможно поверить. Из какого ты племени?

— До вчерашнего дня я жил сам по себе — с самого детства, так что мое племя состояло из одного меня. Но сейчас я объявляю себя членом племени людей, живущих на склонах Килиманджаро.

— Он мне не нравится, Гору, — сказал высокий. — Он не отвечает на мои вопросы.

— Я ведь предупреждал, что он не станет, — резко проговорил Бира.

— Это не так, — возразил Бнарр. — Я ответил на твои вопросы. Просто тебе не понравились мои ответы, а это совсем разные вещи. — Он взглянул на остальных вождей. — Но когда мы начнем говорить о немцах, думаю, мои ответы вам понравятся.

— А откуда нам знать, что ты не заодно с ними? — вопросил другой вождь.

— Да как я могу быть с ними заодно? Всю жизнь я прожил на горе, еще выше этой деревни. Разве немцы когда-нибудь поднимались настолько высоко?

— Нет, — признал вождь. — Но если ты никогда не видел немцев, то почему настроен против них?

— Потому что каждый, кто живет на горе — мой брат. А у немцев нет права командовать моими братьями.

— Ты мне не брат! — огрызнулся Бира.

— Бира боится, что я собираюсь заменить его и стать мундумугу. Но я этого не хочу. Он маленький и ревнивый человек. А я хочу лишь показать вам, как избавиться от немцев.

На несколько секунд воцарилась тишина. Затем высокий вождь сказал:

— Можешь говорить. Мы будем тебя слушать.

— Это все, о чем я прошу, — согласился Бнарр. — Но на это уйдет много времени. Почему бы вам всем не присесть?

Просьба их удивила, но все же они уселись, кроме Биры.

— Давайте начнем с того, как не выполнять требований немцев, — начал он. — Они призывают ваших юношей в свою армию?

— Нет.

— Облагают налогами?

— Одна свинья с хижины.

— Раз в год?

— Всякий раз, когда они приходят.

— Раз вы не можете противостоять им силой оружия, то должны стать умнее их, — заявил Бнарр. — И должны действовать сообща. Пусть каждая деревня назначит двух-трех мальчиков в гонцы.

— Гонцы? — переспросил другой вождь.

— Подумайте сами. Мы ведь не хотим, чтобы немцы заявились к нам неожиданно. Поэтому мы разместим семь или восемь мальчиков возле тропинок, ведущих к деревням. Когда они увидят, что немцы приближаются, они побегут на гору и сообщат об этом в нижних деревнях. Гонцы из этих деревень передадут весть дальше — каждый в назначенную ему деревню. Так про это узнают все, и большинство — еще до того, как немцы подойдут к горе. — Бнарр обвел взглядом слушателей, теперь вожди слушали его очень внимательно. — Далее: с завтрашнего дня мы начнем строить укрытие в самой густой части самого высокого леса на горе. И всякий раз, когда мы узнаем о приближении немцев, дети из каждой хижины погонят свиней в это укрытие.

— Не все свиньи туда пойдут, — возразил кто-то.

— Еще как пойдут, потому что как только загон в укрытии будет готов, дети под вашим руководством начнут гонять туда свиней раз в неделю, пока эта дорога не станет для них привычной. И когда немцы войдут в деревни, вы им объясните, что все свиньи заболели и сдохли. — Он неожиданно улыбнулся. — Вы даже можете попросить немцев дать вам новых свиней, потому что они сами заявили, будто правят страной.

Гору ухмыльнулся — мысль ему понравилась.

— Немцы тогда захотят что-то другое и заберут это, — сказал высокий вождь.

— Тогда и мы станем действовать иначе, чтобы не давать им того, что они захотят, — сказал Бнарр. — Но это еще не все. Мы пошлем гонцов во все деревни поблизости от горы, чтобы они рассказали о наших действиях, и попросим передать эти идеи дальше, чтобы о них узнала вся страна.

— На равнине прятать свиней будет гораздо труднее, — заметил другой вождь.

— Мы поможем им придумать, как спрятать скот.

— Рано или поздно, но они их найдут… или потребуют что-то другое. Может быть, наших женщин.

— Это лишь первый шаг, — заверил Бнарр. — Вы сказали, что у них могучее оружие?

— Да.

— Они объявили своими владениями всю Африку?

— Что такое Африка? — спросил кто-то из вождей.

— Они объявили своими владениями все земли вокруг? — переформулировал вопрос Бнарр.

— Нет. Только Танганьику.

— Но почему, если у них такое оружие?

— У британцев такое же оружие.

— И где эти британцы? — улыбнулся Бнарр.

— Не знаю, откуда они пришли, — пояснил вождь, — но они правят Кенией.

— Где эта Кения?

— Там. — Вождь показал на север.

— Далеко в ту сторону?

— День ходьбы. Может, чуть меньше.

— Вот вам и ответ, — заявил Бнарр.

Вожди непонимающе нахмурились.

— Немцы изобрели свое могучее оружие не для того, чтобы завоевать вас. Значит, они его сделали, чтобы воевать с другим племенем, а вы сказали, что это племя — британцы. После первого нашего шага, когда мы спрячем свиней, немцы потребуют что-то другое. Тогда вы пошлете представителей к британцам — это всего день пути — и пожалуетесь им на то, как с вами обращаются немцы. И скажете, что лучше бы вами правили британцы. И одновременно уговорите кенийские племена на другой стороне границы пожаловаться немцам, что им невыносимо жить под правлением британцев.

Неожиданно слушатели расплылись в улыбках.

— Вы пойдете добровольцами помогать каждой стороне — лагерной прислугой. Будете для них готовить еду, стирать и выполнять всяческую работу, которую вам поручат. И всякий раз, когда солдат любой из сторон погибнет в бою, вы захватите его оружие и боеприпасы. Если отряд, где вы прислуживаете, небольшой — отравите их еду. Если большой, то через детей — они всегда вне подозрений — сообщите противнику, где он находится. А когда они поубивают друг друга и один из противников будет полностью уничтожен или понесет такие потери, что уже не сможет претендовать на какую-либо территорию, у вас уже будет достаточно оружия и опыта, чтобы уничтожить победителя. — Он помолчал. — Такое не случится за день-другой, и это будет нелегко. Но если у вас хватит решимости, все это свершится.

— Ты похож на монстра, — сказал высокий вождь. — Но мыслишь как лайбон или мундумугу. — Он вонзил холодный взгляд в Биру. — Почему наши мундумугу никогда о таком не думали?

Бира не ответил, лишь с ненавистью посмотрел на Бнарра.

— У меня вопрос, — сказал Гору.

— Да? — отозвался Бнарр.

— Чего ты захочешь за все это? Чтобы тебя признали джумбе ква киджумбе?

— Вождем вождей? — переспросил Бнарр и покачал головой. — Нет, у меня нет желания кем-либо править. Я хочу только одного — чтобы справедливость восторжествовала.

— Честно?

— Честно.

— Тогда о тебе трудно думать, как о мужчине, — заключил Гору.

Вожди рассмеялись шутке. Все, кроме Биры.

— Мы будем встречаться каждый день, пока не продумаем все до мелочей, — сказал Бнарр. — Мы должны точно знать, где построить укрытие. Должны убедиться, что для свиней из нижних деревень на пути нет непроходимых препятствий. Должны решить, каким мальчикам можно доверить задачу гонцов. Надо наметить для них тропы не только на горе, но и на равнинах возле нее. Мы должны быть готовы к любой неожиданности. Я дал вам много пищи для размышлений. Советую вернуться в свои деревни и подумать над моими словами. А завтра встретимся здесь в это же время.

Вожди разошлись, а Бнарр вернулся на ледник. Он уже прикидывал, не построить ли себе хижину — он видел, как их здесь строили всего за несколько часов, — и не обосноваться ли в деревне, но решил, что его слова будет авторитетнее, если он не поселится в какой-либо конкретной деревне.

Они встретились на следующий день, потом еще и еще. Они построили укрытие в таком месте, что уже за полсотни метров его нельзя было заметить, и стали тренироваться, как загонять туда свиней. Мальчиков посылали снова и снова.

А потом настал день, которого они ждали. На гору поднялся отряд немецких солдат и потребовал «свиной налог». В одной за другой деревнях им объясняли, что все свиньи заболели и сдохли. Немцы обыскали каждую хижину, уверенные, что свиней прячут там… а потом один из немцев собрал своих на лужайке возле деревни.

— Смотрите! — воскликнул он, указывая на кучку навоза. — Он свежий! Туземцы нам солгали!

Со своего наблюдательного пункта на леднике Бнарр видел, как немцы поднялись на гору. Это его не удивило. Но потом он услышал винтовочные выстрелы. А вот это его озадачило. Он слышал по выстрелу примерно каждые десять минут, часов с десяти утра до полудня.

Он решил не рисковать и дождаться, пока немцы уйдут, поэтому остался на леднике до рассвета и лишь потом спустился в деревню Гору. К его удивлению, там его ждали все вожди.

— Как все прошло? — спросил он.

— Пока ты отсиживался на леднике, немцы убили по ребенку из каждой деревни! — прорычал Гору. Его лицо исказилось от ярости и ненависти.

— Мы поступили, как сказал ты, а не Биру, — добавил высокий вождь. — Больше мы этой ошибки не допустим.

— Но что произошло? — вопросил Бнарр.

— А то, что мы сами виноваты — послушали существо, которое лишь притворяется человеком. Теперь я скажу, что будет. Ты вернешься на ледник и останешься там до конца жизни. Если, начиная с завтрашнего дня, любой из нас увидит тебя ниже ледника, мы тебя убьем. Ты умрешь медленно и мучительно.

— Но как немцы обо всем узнали? Разве вы не спрятали всех свиней в укрытии?

— Я сейчас начну считать до пятидесяти, — пригрозил высокий вождь. — Если ты все еще будешь здесь, когда я закончу, то я сам тебя прикончу.

Бнарр переводил взгляд с одного лица на другое, но встречал лишь ненависть и гнев. Он повернулся и побежал к ледяной шапке. Его никто не преследовал, и через несколько минут он перешел на шаг.

Когда беглец вышел на опушку, там его уже ждал Бира.

— Я ведь говорил им, что ты демон, — молвил он. — И в конце концов моя магия оказалась сильнее твоей.

— Магия тут совершенно ни при чем, — устало возразил Бнарр.

— Я назову это магией, когда стану говорить со своим народом. — На его лице мелькнула злобная усмешка. — Магия перенесла свиной навоз туда, где немцы его обязательно найдут, или что-то другое, но результат оказался таким же.

— Но почему? — вопросил искренне озадаченный Бнарр.

— Потому что я мундумугу, а этой горе и этому племени еще одного не надо.

Бнарр собрался было ответить, но тут заметил бегущих к нему вооруженных аборигенов, и ему пришлось отступить на ледник.

На следующее утро он спустился к опушке, чтобы добыть себе что-нибудь на завтрак, но путь ему преградили туземцы с копьями.

— Уходи, чудище! — крикнул один из них. — Тебе сюда нельзя!

Изгой вернулся на ледник, и за следующие пять дней обошел его по окружности. Всякий раз, когда он полагал, что ушел достаточно далеко, и пытался спуститься к лесу, его останавливали воины.

Бнарр не сдавался. Он регулярно обходил ледник, но всякий раз при попытке спуститься ему преграждали путь.

Ослабев от голода и усталости, Бнарр в конце концов вернулся в пещеру. «Моей вины тут быть не может, — подумал он. — Я организовывал гораздо более трудные операции. Это местные все испортили. Но в чем была ошибка?»

Он пролежал в пещере три дня. Бнарр знал, что умирает, но эта мысль почему-то не вызывала у него внутреннего протеста. Если ему запретили делать то, ради чего он был рожден, то жизнь потеряла смысл. Но перед смертью он должен выяснить, что же пошло не так.

Он с трудом поднялся; тут же подкатили головокружение и тошнота. Несколько секунд он простоял, опираясь на стену пещеры, потом вышел на ледник. Минут десять он брел вниз, с трудом удерживая равновесие на льду. Солнце казалось ему чересчур ярким, глаза начали слезиться. Он поднял руку, чтобы вытереть слезы, но потерял равновесие и рухнул на лед.

Бнарр попытался встать, но обнаружил, что не может. Он ощущал, как из него вытекает жизнь. Дышать стало труднее. Он попытался сфокусировать взгляд, но перед глазами все расплывалось.

«Все должно было кончиться иначе, — с горечью подумал он. — План был безупречным. Что бы там ни случилось, неудачу потерпел не я. Сейчас местные должны были бы радостно кричать, петь и восхвалять меня».

Он понял, что через несколько секунд умрет, и в голове у него мелькнула последняя мысль: «Надеюсь, немцы всех вас уничтожат».