Глава XXI Эудженио Монтале (Montale) 1975, Италия

Эудженио Монтале

Итальянский поэт и критик Эудженио Монтале (12 октября 1896 года – 12 сентября 1981 года) родился в Генуе в многодетной семье Доменико Монтале и Джузеппины (Риччи) Монтале. Позднее, до тридцати лет Эудженио каждое лето проводил на семейной вилле на Лигурийской Ривьере, живописный берег которой запечатлен во многих стихах Монтале.

Когда мальчику было 14 лет, он серьезно заболел, не смог ходить в школу и стал много читать: итальянских классиков, французскую художественную литературу, книги Шопенгауэра, Кроче и Бергсона.

Предполагалось, что Эудженио, как и его отец, станет коммерсантом, однако коммерция нисколько не интересовала молодого человека. Достигнув совершеннолетия, Монтале понял, что практической (бухгалтерской) деятельностью он заниматься не будет. Какое-то время юноша хотел стать оперным певцом (у Монтале был прекрасный голос и он иногда пел для друзей ради развлечения), но передумал и, когда ему было около двадцати лет, занятия музыкой забросил.

Когда Италия вступила в Первую мировую войну (1917), Монтале пошел на фронт и воевал офицером пехоты на австрийском фронте. Через два года он демобилизовался и, вернувшись в Геную, всерьез занялся литературой («Это были юмористические стихи, с неоконченными и странными рифмами… Позднее, когда я познакомился с футуризмом, я сочинил несколько стихов в фантазийном, или гротеско-сумеречном стиле.

Но я их не публиковал и не был уверен в себе»): в 1922 году он участвовал в создании недолго просуществовавшего литературного журнала, писал в генуэзских журналах и газетах. Его статья об итальянском прозаике Итало Звево (1925) произвела впечатление, и между двумя писателями завязалась переписка, продолжавшаяся до смерти Звево (1929).

С появлением в 1925 году первого поэтического сборника Монтале «Панцири каракатицы» («Раковины каракатиц», «Ossi di seppia») о поэте заговорили всерьез. В это время в итальянской поэзии господствовал вычурный пышный стиль Габриэле д'Аннунцио. В отличие от него Монтале избегал риторических излишеств, его стихи отличались ясностью и конкретностью, нетрадиционной образностью. «Мне хотелось писать обнаженно, только самое главное. Я стремился дать единство в разнообразии – и избавиться тем самым от всего лишнего», – писал поэт. Итальянские критики единодушно считали «Панцири каракатицы» законченным оригинальным произведением, освобожденным от литературных условностей.

«Раковины каракатицы» Э.Монтале – самая первая книга

Во Флоренции, куда Монтале переехал в 1927 году, он находит «культуру, идеи, традиции, гуманизм». Сначала поэт некоторое время работает в издательстве, а затем, в 1928 году, назначается директором знаменитой научной библиотеки Габинетто Вьесе, где проработал десять лет. Хотя жалованье Монтале получал небольшое, место его вполне устраивало: поэт имел в своем распоряжении огромную библиотеку современной литературы.

В эти годы его стихи и эссе регулярно появлялись в литературных журналах.

В Турции книга Монтале «Ксения» вызвала настоящий книжный бум

В начале 30-х годов Монтале сошелся с молодой красивой иностранкой, американкой Ирмой Брандейс (героиней нескольких его сборников, выведенной под именем Клиция), которая, в конце концов, из-за антисемитстких санкций (она происходила из еврейской семьи выходцев из Австрии), насовсем покинула Италию. Монтале решил последовать за ней в Америку, чтобы обосноваться в стране, которая все больше для него олицетворяла свободу… Однако этим планам не было суждено сбыться, и поэт остался во Флоренции…

Через несколько лет поэт познакомился с Друзиллой Танци («Мухой»), однако женился на ней только в 50-е годы. Детей у них не было. Друзилла Монтале умерла в 1963 году (позднее, под впечатлением от смерти жены в написаны стихи «Ксения» («Xenia»), выпущенные в 1966 году маленьким частным издательством).

Говорят, что моя

поэзия – ничья, без принадлежности

Но раз была твоей, то значит – чья-то,

твоя; ведь ты уже сущность, а не внешность.

Говорят, что поэзия в своем размахе

все на свете опережает,

не признают, что молния

может отстать от черепахи.

Только ты знала, что движение

не отличается от застоя,

что пустое есть полное, что спокойное,

ясное небо – самый распространенный вид тучи.

Так я лучше понимаю твой долгий путь

через гипсовую и марлевую тюрьму.

Но не приносит мне покоя

знание, что, один или вдвоем, мы составляем

целое с тобою.

(«Говорят, что моя поэзия…», перевод Я.Токаревой)

В 1938 году Монтале лишился поста директора библиотеки за то, что отказался вступить в фашистскую партию, а в 1939 году вышел второй сборник его стихов – «Обстоятельства» («Le occasioni»), в котором ощущается отрицательное отношение к фашизму, хотя в этих стихах больше говорится о любви, чем о политике. В то же время во многих стихотворениях дают себя знать судьбоносные общественные события в мире накануне Второй мировой войны. Поэт своего времени, далеко не самого безоблачного в истории, Монтале воспринимал его катастрофические изломы не как сиюминутную, а как метафизическую трагедию и потому, обобщая конкретные исторические события, искал для них выразительные аналогии вроде шаровых молний (стихотворение «В теплице») или сгустков крови на ветках («Годовщина») – иносказания, подразумевающие войну…

Путевые заметки всегда были излюбленным жанром Э.Монтале

Когда Муссолини сосредоточил в своих руках еще большую власть, Монтале отошел от общественной жизни – в это время он изучает западную литературу, переводит Шекспира, Мелвилла, Юджина О'Нила, Т.С. Элиота, Уильяма Батлера Йитса. В первые годы Второй мировой войны он пишет страстные лирические стихи, собранные в сборнике «Финистерре» («Finisterre») и опубликованные в нейтральной Швейцарии в 1943 году.

После войны Монтале переезжает в Милан, где работает литературным редактором, музыкальным критиком и журналистом широкого профиля в одной из ведущих итальянских газет «Коррьере делла сера» («Corrire della sera»), посвящая свои статьи премьерам театра Ла Скала (1983). Кроме того, он работал специальным корреспондентом и в этом качестве сопровождал Папу Иоанна Павла VI во время паломничества в Палестину.

В третьем поэтическом сборнике Монтале, «Буря и другое» («La bufera e altro», 1956), который многими вполне заслуженно считается его лучшим и наиболее значительным произведением, превалируют те же темы, что и в ранних книгах: ссылка, расставания, одиночество, поиски своего «я».

Принеси мне подсолнух, навеянный далью,

посажу его в почву, сожженную солью,

чтобы он к небесам, голубому зеркалью,

желтый лик обращал – свою жажду и волю.

Все неясное к ясности смутно стремится,

тают абрисы тел в акварельных размывах,

краски – в нотах. Итак, раствориться –

это самый счастливый удел из счастливых.

Принеси мне частицу палящего лета,

где прозрачны белесые очерки мира

и где жизнь испарилась до капли эфира, –

принеси мне подсолнух, безумный от света.

(«Принеси мне подсолнух…», перевод Е.Солоновича)

В 1964 году Монтале собирает прозу мемуарно– повествовательного жанра в книге «Бабочка Динара» («Farfalla di Dinard»), а в 1956 и 1960 годах путевые заметки – в книге «Вне дома» («Fuori di casa»), вышедшей в 1969 году. Статьи, посвященные вопросам литературы и нравственности, были собраны в книге «Аутодафе» («Auto da fe»), которая была выпущена в 1966 году.

Юбилейное (2006 год) издание книги Э.Монтале «Сатура»

Последние книги – «Сатура» («Satura», 1962-1970), «Дневники 71-го и 72-го» («Diario del '71 e del '72») и «Тетрадь за четыре года» («Quaderno di quattro anni», 1977) – отличаются большей доверительностью и юмором, чем предыдущие.

Музы навещали старого, ироничного, обладающего ясным умом писателя, у которого появилось больше времени, чтобы к ним прислушаться, так как поэт уже был на пенсии. Достойная и тихая квартира в центре города, где за поэтом, страдающим болезнью Паркинсона, ухаживала гувернантка Джина Тиосси, стала местом приятных встреч с друзьями и интеллектуалами, восхищавшимися сильным духом и тонким умом этого человека, который, хотя, многие полагали, в некоторой степени был не от мира сего, но – постоянно и полностью в курсе всего, что в этом мире происходило. Все чаще поэт удостаивается знаками общественного признания: престижные премии, дипломы honoris causa, присуждение звания пожизненного сенатора в 1967 году за «высочайшие литературные заслуги»…

Аверс памятной медали Э.Монтале

Монтале был награжден Нобелевской премией по литературе в 1975 году «за значительное достижение в поэзии, которая отличается огромной проникновенностью и выражением взглядов на жизнь, напрочь лишенных иллюзий».

Стокгольм. 1975 год. Вручение Э.Монтале Нобелевской премии

Признавая глобальный пессимизм Монтале, член Шведской академии А.Эстерлинг, тем не менее, в своей речи отметил, что «…смирение поэта содержит в себе искру уверенности в продолжении жизни, в преодолении препятствий». Само название Нобелевской лекции Монтале «Может ли еще существовать поэзия?» подчеркивает его пессимистические взгляды. И все же Монтале утверждает, что, как свидетельствует история, искусство уничтожить невозможно… «…я здесь потому, что писал стихи», – со скромным достоинством объяснил Монтале свое присутствие в Стокгольме. Обязанный высоким признанием стихам, Монтале писал все же и прозу – великолепные новеллы, предвестниками которых могут считаться два стихотворения в прозе из цикла «Интермедия» в сборнике «Буря и другое».

Миновав Мадонну дель Орто и пройдя немного портиками центра, я свернул в улицу, что поднимается к больнице, и вскоре появился там, где больной не ожидал меня увидеть, – на террасе обреченных, лежавших на солнце. Он заметил меня сразу и, похоже, не удивился. Его недавно обритые волосы торчали обычным ежиком, лицо сильнее осунулось, на скулах красные пятна, в запавших глубже, все еще красивых глазах горячечный блеск. Я пришел без предупреждения и в неположенный день: даже его Карлины, «музыкального ангела», не могло быть там.

Море внизу было пустынным, на берегу виднелись разрозненные, марципановой архитектуры, виллы нуворишей.

Последняя остановка в пути. Кто-то из твоих случайных попутчиков (рабочих, продавцов, парикмахеров) успел незаметно опередить тебя, исчезнув со своих коек. Ты запасся несколькими связками книг, ты держал их на месте былого солдатского ранца – старые книги, вышедшие из моды, за исключением томика стихотворений, который я взял и который останется теперь у меня, как мы догадались оба, не признаваясь друг другу.

О чем мы говорили, я уже не помню. Ясно одно: тому, кто всегда жил по-человечески, то есть просто и тихо, незачем было разглагольствовать о высоких материях, вести отвлеченные беседы. Exit Фадин. Сказать теперь, что тебя больше нет, значит сказать, что ты перешел в другой мир, только и всего, хотя тот, где, задержавшись, обретаемся мы, представляется нам, при всем его безумии, единственным, в коем божеству дано проявлять свои божественные свойства, узнавать себя и испытывать, следуя назначению, недоступному для нашего понимания. (Выходит, и мы нужны божеству? Коль скоро это кощунство, увы, нам не привыкать богохульствовать и похлеще.)

(«Посещение Фадина», перевод Е.Солоновича)

Действительно, многие отмечают, что Монтале все же не капитулирует перед отчаянием, а продолжает поиск, но его желание справиться с отчуждением невыполнимо, ибо человеку не дано ни вернуть прошлое, ни проникнуть в смысл собственного существования.

Еще один юбилейный сборник Э.Монтале

Монтале стремится не к жизненной, а к художественной правде, как утверждают критики.

Есть мнение, что Монтале вместе со своими современниками Джузеппе Унгаретти и Сальваторе Квазимодо примыкает к герметической14 школе в итальянской поэзии, которая, прежде всего, отличается намеренной усложненностью. Многие указывают на сходство с Т.С. Элиотом. Отмечая, что Монтале был «не легким» поэтом, английская романистка и критик Р. Уэст приходит к выводу, что он был вне литературных течений. «Его трудная поэзия, – пишет Уэст, – не предлагает решений экзистенциальных и духовных проблем, которые она анализирует; главное для поэта – человеческая личность, ее важность, «каждодневная пристойность», как выразился сам Монтале». Стиль Монтале своеобразен: его стих скуп, образы резки и порой гротескны. Как и многих писателей его поколения, Монтале можно назвать антиромантиком. Особенно ясно это видно в его отношении к природе – без сентиментальности поэтов старшего поколения и без меланхолии в традиции XIX века. В некоторых стихах различается явное влияние поэтов-сумеречников (Г.Гоциано, Ф.Т.Маринетти). Именно поиски самобытного языка сделали Монтале одной из самых влиятельных фигур в итальянской поэзии XX века. Монтале возвращает мир к той древней традиции, когда язык и его литературные формы были еще полны жизни.

Монтале считал, что долг поэта – «соотнести, причем, по возможности, точно, ясно и оригинально, свои стихи с внутренним опытом».

В творчестве Монтале ощущается постоянное стремление избегать «красивой поэзии». Музыка его стиха ближе к современному разговорному итальянскому языку, чем к литературному. Однажды с характерными для него краткостью и сдержанностью Монтале высказался о своем творческом методе: «Я не ищу поэзию. Я жду, когда поэзия посетит меня».

Главное, дальше иди

внимательнее: впереди,

недалеко отсюда,

ждет тебя чудо – картина.

Ржавые двери часовни

притворены навсегда.

Свет разлит в изобильи

на травянистом пороге.

И здесь, подле врат полумрака,

где следы человека

безмолвны, как маска тревоги,

тощим стражем простерта собака.

Зноем стены раскалены.

Из-за крыши всплывает облако

колоссальной величины.

(«Главное, дальше иди…», перевод Е.Солоновича)

Монтале, как мы уже упомянули, стал пожизненным членом итальянского сената (1967), получил несколько итальянских литературных премий, почетные дипломы университетов Милана, Рима и Кембриджа.

Монтале умер в Милане 12 сентября 1981 года. Похороны поэта, согласно его воле, были организованы в соответствии с религиозным обрядом в миланском соборе при участии большого количества народа, особенно молодежи.

Один из последних и, вероятно, один из самых трогательных снимков Э.Монтале

В русских переводах поэзия Монтале стала известна в шестидесятых годах (до этого появлялись отдельные стихотворения в антологиях итальянской поэзии).

Много было сказано о Монтале И.Бродским. Отталкиваясь от поздних стихов Монтале – от книги «Новые стихи» в английском переводе, эссе Бродского «В тени Данте», по существу, оценивает решающий вклад Монтале в новую итальянскую поэзию, его участие в формировании языка современной лирики, исследует отдельные секреты его поэтического искусства. Не оборвись жизнь Бродского, он в числе первых получил бы трибуну на одном из форумов в Италии, посвященных столетию со дня рождения поэта (2006 год), строки которого большинство итальянцев знает наизусть.

Многое сделали для популяризации его произведений переводчики (Я.Токарева, Е.Солонович).

Сегодня вышло уже несколько сборников стихотворений Э.Монтале на русском языке, ставших настоящим подарком любителям интеллектуальной поэзии, истинной поэзии, открывшей чудесный мир образов и символов, впрочем, поддающихся разгадке…

Не обращайся к нам за словом, которое могло бы вдруг

расправить нашу бесформенную душу,

и, выражая, выставить наружу,

и озарить, как крокус – пыльный луг.

Ах, человек, в себе уверенный вполне, –

вот он идет, не ведая смятения,

и собственной не замечает тени

на облупившейся стене!

Не жди, что мы открыть миры тебе поможем,

будь рад убогим звукам и, как ветка, сухим.

Одно тебе сказать сегодня можем:

чего в нас нет, чего мы не хотим.

(«Не обращайся к нам…», перевод Е.Солоновича)