Заток Вартхаузен и его обитатели

Уже темно — часов восемь. Мы достигли местечка Вартхаузен. Машина начинает подниматься по лесной зигзагообразной дороге; пока не останавливается перед воротами средневекового замка. На черном осеннем небе рисуются еще более черные контуры островерхих башен и зубчатых стен.

При свете карманного фонаря огибаем куртину. У входа в замок находим старинный звонок. Человек, высокий и молчаливый, открыл и ушел, чтобы сообщить о нашем приезде. Оглядевшись вокруг, понимаем: мы шагнули в XVII век!

Замок Вартхаузен.

Полутьма. Тяжелые своды. Лепные гербы. Оленьи рога. Секиры. Копья. Шпаги. Латы. Шлемы. Старинная пушка на площадке широкой лестницы, с которой спускается к нам господин средних лет, в обычном современном костюме, корректный и тихий, отчасти похожий на нашего замечательного актера Эраста Павловича Гарина.

Знакомимся: владелец замка фрайхерр фон Кёниг.

— Да, да! Профессор Винклер звонил мне… Прошу!

Средние века продолжаются! Скупо освещена длинная галерея, увешанная портретами прежних владельцев: рыцари в панцирях и с мечами, пудреные парики, дамы в высоких прическах — бархат, атлас, обнаженные плечи… И снова — рога и оружие, свидетели былых веселых охот и кровавых сражений.

В конце коридора барон фон Кёниг отворяет дверь перед нами — мы в современной гостиной: тепло, модные кресла и столики, торшер, мягкий свет. На стене — акварель: стычка французских кавалеристов и русских крестьян.

Сражение русских крестьян с французами. Акварель Лермонтова.

Уже издали видно — Лермонтов! Его манера. Его любимый сюжет — 1812 год!

Осмотрели. Выражаем удовольствие, радость.

— Каковы планы барона Кёнига в отношении картинки?

— Я не хотел бы расставаться с этой фамильной реликвией, — говорит доктор Кёниг. — Но если вы желаете сфотографировать ее и воспроизвести эту акварель в вашей книге — пожалуйста!

Он предлагает осмотреть замок.

Лестница в замке Вартхаузен.

Идем в библиотечную башню, в помещения, отделанные инкрустированным дубом. Старинные книги в кожаных переплетах, глобус 1603 года… Входим в «музыкальную» комнату, в «фарфоровый кабинет», полный старинной посуды. Разглядываем «Помпеианише Циммер» — комнату, полную старинных вещей, добытых при раскопках Помпеи. И «паркетную» в стиле прошлого века. И гостиную, сохраняющую стиль восемнадцатого.

Проходя обратно, задерживаемся.

— Мой прадед — барон Карл фон Хюгель, министр двора и министр иностранных дел Вюртембергского королевства! — говорит барон Кёниг, указывая на портрет пожилого мужчины со строгим лицом и лысеющей головой.

И рассказывает, что прадед его держался союза с Россией и вышел в отставку, когда при вюртембергском дворе взяли верх антирусские силы.

Доктор Кёниг историк. Его замечания существенно дополняют то, что я знаю о Хюгелях.

Библиотека в замке Вартхаузен.

Гостиная в замке Вартхаузен.

— Это будет особенно интересно. — Он переходит к другому портрету. — Баронесса Александрина фон Верещагин фон Хюгель.

Вот она, Верещагина! Мы впервые видим ее лицо — до сих пор мы ее портрета не знали.

Старушка с интеллигентным и милым, очень серьезным лицом. Темная тальма. Чепец с оборками. Цветные ленты. Но Лермонтов знал ее не такой!..

Рассмотрели портреты ее дочерей — графини Александрины Берольдинген, с которой переписывался Висковатов, и другой — Элизабет фон Кёниг, бабушки доктора Кёнига.

— А это — родители Верещагиной-Хюгель, — комментирует наш хозяин, — Михаил Петрович и Елизавета Аркадьевна… Высоко? Вам не видно?.. Я могу снять, чтобы рассмотреть ближе…

Пока появится лесенка, я успею вам рассказать…

Тридцать лет пытался я узнать девичью фамилию матери Верещагиной. Хотел разобраться в сложной системе лермонтовского родства. Справлялся во всех городах… Так и не смог узнать.

И вот заехал в средневековый германский замок и на обороте портрета, писанного в России каким-нибудь крепостным художником, читаю немецкую надпись: «Урожденная Анненкова».

Так вот откуда взялась неведомая нам Анненкова Варвара, которая вместе с Лермонтовым вписывает балладу про Югельского барона в альбом Верещагиной! Это — ее двоюродная сестра. Еще одна из московского окружения Лермонтова. Теперь стало ясно.