г) жанровая имитация дневника ссылки

г) жанровая имитация дневника ссылки

Тюремно-ссыльный дневник не является распространенным жанром в истории дневниковой прозы XIX в. Тем не менее он выделяется на жанровом фоне своеобразием ряда своих структурных и содержательных элементов. По цензурным соображениям писатели крайне редко обращались к форме дневника ссылки в своих художественных произведениях. Русская литература знает один высокий образец подобного дневника – «Журнал Печорина» М.Ю. Лермонтова.

Оригинальность этого журнала в том, что его автор был выслан на Кавказ не по политическим причинам. Высылка офицеров за «светские шалости» была распространенным явлением в николаевскую эпоху, и Лермонтов, используя жанровую форму дневника в своем романе, не сделал никакого открытия. Ведение дневника ссыльными, очевидно, было рядовым явлением.

Дневник ссылки обычно сочетал структурные элементы двух разновидностей – собственно ссыльного дневника и дневника путешествий. Следование к месту ссылки сопровождалось записями дорожных впечатлений, описанием мест остановок, изображением характеров попутчиков или случайных встречных. «Путешествие» в дальние края по казенной подорожной нередко включало в себя ряд оригинальных «сюжетов», которые заносились в дневник в том объеме, в котором позволяли это делать обстоятельства. Впоследствии они могли литературно обрабатываться и публиковаться в виде самостоятельных очерков или рассказов. Именно так поступил В.Г. Короленко, создав на основании записей «якутского» дневника ряд художественных произведений – «Черкес», «Груня», «Государевы ямщики», «Мороз».

«Журнал Печорина» написан именно по такой жанровой схеме. По пути следования на Кавказ, в Тамани, с автором дневника происходит приключение, которое он подробно описывает. В классическом дневнике оно было бы дано в свернутом виде, без подробностей и художественных деталей.

По иному принципу построен «Фаталист». Его события преподносятся в форме воспоминания, когда весь «сюжет» уже отложился в сознании автора. С «Таманью» «Фаталиста» сближает отсутствие точной датировки, хотя указание на временной интервал дается в самом начале («Мне как-то случилось прожить две недели в казачьей станице на левом фланге <...>»). Для автора дневника датировка в обоих случаях не обязательна, так как события заняли короткий промежуток времени, равный в первой повести суткам, во второй – и того меньше.

Полноценные дневниковые записи, с соблюдением всех формальных признаков жанра, составляют «Княжну Мери». В этой части есть и описания незнакомой местности, свойственные путевому журналу, и воспоминания о прошлой, столичной жизни – словом, все атрибуты жанрового симбиоза ссыльно-путевого дневника.

Подневная запись в точности соответствует записи в путевом дневнике. Если ее представить в нормальном, неразвернутом виде, то она будет выглядеть приблизительно так: «13-го мая. Нынче поутру зашел ко мне доктор, его имя Вернер. Я встретил Вернера <еще> в С... Когда он ушел, грусть стеснила мое сердце.

После обеда часов в шесть я пошел на бульвар: там была толпа; княгиня с княжною сидели на скамье, окруженные молодежью. Я поместился на другой лавке, остановил двух знакомых офицеров. Несколько раз княжна под ручку с матерью проходила мимо меня. Грушницкий следил за нею, как хищный зверь»[358]. Автору дневника по сжатой записи легко восстановить все детали событий дня, после чего рассказ и займет те шесть страниц, которые он занимает в романе.

Во всех других записях сохраняются композиционные признаки классического дневника, выдерживается структура события дня, естественного перехода от одной части к другой.

С точки зрения типологии дневник Печорина является осциллирующим. Большинство подневных записей воссоздает внешние события в жизни автора. Но, будучи натурой мыслящей, к тому же с нервическим характером, Печорин, испытывая одиночество и не имея возможности приложения своих душевных сил, впадает в рефлексию и делает записи интровертивного типа. Они имеют либо полностью самостоятельный характер, как запись под 14 июля, либо чередуются с повествовательными фрагментами.

Финальная часть «Княжны Мери» также строго выдержана в дневниковой манере: после дуэли Печорин, естественно, не мог обратиться к журналу; он дает ее описание по прошествии времени, в крепости, куда был выслан за поединок. Такой временной разрыв, вызванный экстраординарными обстоятельствами, напоминает аналогичные случаи как в классических дневниках (перерыв в два года, вызванный смертью младшего сына, в дневнике С.А. Толстой), так и в дневнике художественном (последняя запись в дневнике Савелия Туберозова).

Для «Журнала Печорина» как дневника ссылки свойственна пространственно-временная ограниченность. Стесненный в передвижении, автор вынужден описывать ту узкую сферу своего бытия, в которую его поставили обстоятельства: часть Пятигорска, крепость, редкие выезды за их пределы. Пространственно-временная локализация суживает горизонт сознания автора, а военная служба ограничивает его человеческие контакты. От этого в дневнике Печорина существует напряжение между локальным и психологическим временем – пространством.

Лермонтов достоверно воспроизвел большинство элементов дневниковой жанровой структуры. Мало того, он точно вывел типологию, хронотоп и жанровое содержание записок своего героя из свойств его характера и особенностей судьбы.