ТРУБЕЦКОЙ Евгений Николаевич, князь 23. IX(5.Х).1863, Москва — 23.I.1920, Новороссийск
ТРУБЕЦКОЙ
Евгений Николаевич, князь
23. IX(5.Х).1863, Москва — 23.I.1920, Новороссийск
Трубецкие (Гедиминовичи) — старинный княжеский и дворянский род. В семье было много детей, выделялись братья-погодки: старший Сергей Трубецкой (1862–1905) и младший Евгений. Они воспитывались в подмосковной усадьбе Ахтырка, в атмосфере «дворянского гнезда», где существовал культ музыки, литературы и философии. Мать, Софья Алексеевна, урожденная Лопухина, была натурой религиозной и в одном из писем признавалась:
«Еще до рождения детей, во время беременности, я молилась и особенно любила слова: „Даруй им души всеразумные к прославлению имени Твоего. Дай Бог, чтобы до конца жизни сыновья мои продолжали искать света и совершенствовались по возможности. Высшего счастья нет на земле. Я мечтаю о том, чтобы со временем они были миссионерами. Но миссионерами не в Японии и даже не в России, а в своей собственной среде. Лишь бы гордость не примешалась к желанию распространения истины. Если двигателем будет сознание обязанностей, возлагаемых на них, тем сокровищем веры“, которое дано им от Бога, тогда нет места гордости…»
Молитва была услышана. Сергей и Евгений Трубецкие стали миссионерами мысли, философами. На базе хорошего образования, домашнего и гимназического, братья засели за философские труды, сначала Платона и Канта, затем перешли к Шопенгауэру и Эдуарду Гартману. В Московском университете занимались на кафедре философии и энциклопедии права. «Потомственная няня Трубецких» Феодосия Степановна не скрывала своего разочарования выбором братьев: «Знаю эту вашу философию! Это значит — нет ни Бога, ни царя, ни няни… Нет, уж вы это оставьте! Вот у меня племянник был, ни за что пропал от этой философии. Уж сколько его отец ложкой по голове бил, а он все свое. Все опровергает; плохо жил, плохо кончил».
А теперь отдельно поговорим о Сергее Трубецком, чтобы потом перейти к основной фигуре — Евгению Трубецкому. Сергей Трубецкой по окончании университета как приват-доцент читал лекции по древней философии, сотрудничал с редакцией энциклопедии Брокгауза — Ефрона и считается родоначальником русской историко-философской науки. Занимался политикой и получил прозвище «Первый выборной ходатай от русской земли перед царем». Боролся за автономию университета. Его проект реформ был принят, и 2 сентября 1905 года князь Сергей Трубецкой стал первым выборным ректором Московского университета. Однако академические свободы вызвали среди студенчества революционную волну, которая захлестнула университет. Сергей Николаевич был вызван в Петербург к министру и после шестичасового обсуждения (а возможно, и разноса) потерял сознание и вечером того же 29 сентября скончался от кровоизлияния в мозг. Ему было 43 года. На посту ректора он провел всего лишь 28 дней.
Перейдем к князю Евгению Трубецкому. Его первый печатный труд — «Рабство в Древней Греции» — издан в Ярославле в 1886 году. В Ярославле, в Демидовском юридическом лицее Трубецкой преподавал после университета. И часто он наведывался в Москву, где участвовал в кружке умеренных либералов, в который входили историки, философы, литераторы. В начале 1887 года произошло знакомство Евгения Трубецкого с Владимиром Соловьевым, они сразу подружились. Несколько лет Трубецкой посвятил написанию своего главного труда «Миросозерцание Владимира Соловьева». «Плод всей моей духовной жизни» — как говорил Трубецкой.
Однако в отличие от Владимира Соловьева Евгений Трубецкой пытался воплотить теоретические построения в практическую жизнь, всех примирить на основе правды и справедливости, недаром Павел Милюков называл его «наш дорогой объединитель».
Евгений Трубецкой был членом Государственного совета, являлся одним из основателей партии кадетов (кадеты намечали назначить его на пост обер-прокурора Священного синода), а граф Витте, тогдашний премьер, рассматривал кандидатуру Трубецкого на пост министра народного просвещения. Любопытную характеристику Евгению Трубецкому оставил Юлий Витте: «Это чистый человек, полный философских воззрений, с большими познаниями, как говорят, прекрасный профессор, настоящий русский человек, в неизгаженном („Союз русского народа“) смысле этого слова, но наивный администратор и политик. Совершенный Гамлет русской революции. Он мне, между прочим, сказал, что едва ли он вообще может быть министром, и, в конце концов, и я не мог удержать восклицания: „Кажется, вы правы“».
Евгений Трубецкой не стал министром и покинул ряды партии кадетов, возмущенный партийным духом, бюрократизмом и доктринерством партийных функционеров. В 1906–1910 годах он издавал журнал «Московский еженедельник», где напечатал около трехсот передовых статей, откликаясь на самые горячие события своего времени. Трубецкой пытался внедрить в сознание общества такие понятия, как «этика», «совесть», «достоинство» — вот уж действительно русский Гамлет!
Пугала Евгения Трубецкого набирающая ход революция и грядущая катастрофа России. Он предупреждал: «…Нельзя строить общество на животном, буржуазном страхе и инстинкте самосохранения: но его нельзя строить и на алчности, злобе и человеконенавистнических чувствах озверевшей массы: ибо животные инстинкты — это те самые центробежные силы, которые рвут на части общественный организм. Кто обращается к ним, тот строит на песке».
«Зверь, пробудившийся в революции, — писал Трубецкой, — родил из недр своих звероподобную реакцию».
Большую долю вины за все происходившее в России Трубецкой возлагал на интеллигенцию, которая, по его мнению, вместо просвещения народа стала льстить его зверским инстинктам, занялась «зверопоклонством под видом народопоклонства». Лесть и демагогия интеллигенции «упразднили всякую грань между свободой и анархией, между социализмом и грабежом, между демократией и деспотизмом».
В апреле 1911 года в письме к Маргарите Морозовой Евгений Трубецкой писал: «…Самодержавие оказалось сосудом диавола… Потом мечта о „народе-богоносце“ возродится в форме теократии Соловьева; но и она разбита вдребезги; ни Булгаков, ни Бердяев, ни Эрн в нее не верят. Говорить о святости русской общественности теперь, когда Россия создала самую безобразную государственность на свете, когда в сфере общественности она вечно колеблется между жандармерией и пугачевщиной, — просто неприлично! Значит, в устах наших друзей слова „народ-богоносец“ — старая разбитая скорлупа без старого, да и без нового смысла, мертвая формула…»
В своих статьях Трубецкой утверждал, что перед Россией стоит задача «превратить демократизм из растения дикого в растение культурное». Однако дичок никак не хотел окультуриваться, несмотря на все публицистические и философские усилия передовых мыслителей России, среди которых в первом ряду стоял князь Евгений Трубецкой.
Вместе с Маргаритой Морозовой Трубецкой основывает издательство «Путь», в котором сотрудничали Булгаков, Бердяев и Флоренский. Сам Трубецкой создает цикл работ о русской иконе — «Умозрение в красках» (1915), «Два мира в древнерусской иконописи» (1916) и «Россия в ен иконе» (1917). В 1918 году выходит главная книга Евгения Трубецкого «Смысл жизни».
«Человек не может оставаться только человеком: он должен или подняться над собой, или упасть в бездну, вырасти в Бога или в зверя» — такова по Трубецкому дилемма истории человечества.
Оценивая революционные события, Трубецкой пишет, что в России наступил «кровавый хаос»: «И словно самой родины нет больше, — есть только враждующие между собой классы. А временами кажется, что нет больше и классов. Есть только хищные волки, которые рвут друг друга на части или собираются в стаи, чтобы вместе нападать на одиноких».
В письме к Анатолию Кони Трубецкой пишет 1 ноября 1917 года: «Все стадии разочарований уже пройдены, кроме одной: народ должен еще разочароваться в большевиках. Естественно сомнение: останется ли тогда в России что-либо не разрушенное, что еще можно спасти? — Я человек верующий, и для меня несомненно: святое духовное, что есть в человеке и в народе, не сгорает в огне, а выходит из него очищенным. Верю, что это будет с Россией; верю, когда вижу, какие духовные силы явились в святом, мученическом подвиге наших юнкеров и офицеров».
Но юнкера и офицеры проиграли. И Деникин, и Врангель были разгромлены. И как писала Марина Цветаева:
— Где лебеди? — А лебеди ушли.
— А вороны? — А вороны — остались…
В конце сентября 1918 года Евгений Трубецкой в Киеве пытается объединить многочисленные организации преимущественно буржуазного толка в некий союз союзов. «Собиратель рассеянного стада»? Не собрал. Не соединил. Единая Россия так и осталась неосуществимой мечтой. Полыхающий огонь гражданской войны загнал Евгения Трубецкого в Новороссийск, где его семья из 13 человек поселилась в неотапливаемом доме. Но князь не замечает неустроенного быта: он весь в философских исканиях, мечтает написать историю религиозной мысли в России. И тут его настигает сыпной тиф. 23 января 1920 года князя Евгения Николаевича Трубецкого не стало. Он прожил 56 лет. «Соловьевский миросозерцатель» тихо покинул землю.
А нам остается вспомнить речь Евгения Трубецкого, произнесенную им 26 апреля 1909 года на юбилейном заседании, посвященном Гоголю, в Московском университете. В речи «Гоголь и Россия» Трубецкой констатировал, что «верные национальному инстинкту кони мчались без возницы, не зная ни дисциплины, ни удержу…»
Ох, уж эта гоголевская тройка!..
«Все те же тревоги преследуют нас, как и в дни Гоголя, — говорил в той речи Трубецкой. — Все тот же неотвязчивый вопрос стоит перед нами: отчего мы до сих пор будто не у себя дома? Отчего, несмотря на многовековые усилия, русскому народу до сих пор не удалось обеспечить себе не только благоустройство, но даже сколько-нибудь сносное существование? Почему в этом отношении мы так далеко отстали не только от западных, но и от восточных наших соседей?..»
Спустя почти сто лет, мы и сегодня можем задать этот сакраментальный вопрос: куда несется тройка Гоголя? Или другой вопрос: как нам обустроить Россию?.. Действительно, куда и как?..
Данный текст является ознакомительным фрагментом.