КРОПОТКИН Петр Алексеевич, князь 27. XI(9.XII).1848, Москва — 8.II.1921, Дмитров

КРОПОТКИН

Петр Алексеевич, князь

27. XI(9.XII).1848, Москва — 8.II.1921, Дмитров

Современный автор назвал свою статью о князе в «Независимой газете» «Жизнь во все стороны» и попенял: «Петр Кропоткин разрывался между политикой и наукой, почти не преуспев в итоге ни там, ни там». Любят у нас критиковать других — хлебом не корми. Петр Андреевич прожил долгую жизнь (78 лет), и его имя вошло в мировую историю, разве это мало? Он известен не только как теоретик и философ анархизма, но еще и как ученый (географ, геолог, биолог) и литератор (публицист, мемуарист, историк). Книга Кропоткина «Записки революционера» (первое издание в Лондоне, 1899) — одна из лучших мемуарных книг ушедшего века.

Предки Кропоткина — великие князья Смоленские. «Наш род действительно очень древний, но подобно большинству родов, ведущих свое происхождение от Рюрика, он был оттеснен, когда кончился удельный период и вступили на престол Романовы, начавшие объединять Россию», отмечал в «Записках революционера» Петр Кропоткин.

«На восьмом году моей жизни произошло событие, определившее как пойдет мое дальнейшее воспитание»: на балу в честь Николая I император выделил мальчика и его назначили в пажи.

«Не знаю, потому ли, что я был самый маленький в процессии, или потому, что мое круглое лицо с кудрями казалось особенно потешным под высокой смушковой шапкой, но Николай пожелал видеть меня на платформе. Мне потом сказали, что Николай, любивший всегда казарменные остроты, взял меня за руку, подвел к Марии Александровне (жене наследника), которая тогда ждала третьего ребенка, и по-солдатски сказал ей: „Вот каких молодцов мне нужно!“ Эта острота, конечно, заставила Марию Александровну покраснеть. Во всяком случае я очень хорошо помню, как Николай спросил: хочу ли я конфет? На что я ответил, что хотел бы иметь крендельков, которые нам подавали к чаю в торжественных случаях. Николай подозвал лакея и высыпал полный поднос крендельков в мою высокую шапку.

— Я отвезу их Саше, — сказал я Николаю».

Саша — это брат Петра Кропоткина.

Итак, юный Петенька Кропоткин был сначала зачислен кандидатом в Пажеский корпус, а в 11 лет — в 1857 году в него поступил. Помимо основных дисциплин юный Кропоткин изучал историю, философию, социологию, естественные науки. Пробовал себя как переводчик. Писал он на русском, французском, английском и других европейских языках.

В 1861 году князя Кропоткина назначают камер-юнкером к самому Александру II. Какую блестящую карьеру он мог сделать и не сделал, полностью разочаровавшись в нравах царского двора. Кулисы императорского театра оказались неприглядными, и «мало-помалу стал тускнеть также и тот ореол, которым я окружил Александра».

Разочаровавшись в Петербурге, молодой офицер отправляется служить в Амурское казачье войско: его манят новые географические открытия. Открытий он не сделал, но написал несколько путевых заметок и этнографических очерков.

В январе 1867 года Кропоткин выходит в отставку, отвергает пост секретаря Географического общества и из «чистой науки» уходит в «грязную политику», хотя именно политика казалась тогда Кропоткину на редкость благородной: он загорелся желанием пасти русский народ, в чем сказалось влияние и Чернышевского, и Некрасова, и Герцена, и Бакунина, и прочих теоретиков-освободителей. И князь пошел в народ, чтобы «жить его жизнью», или можно сказать иначе: подался в модные тогда «нигилисты», которые отвергали жизнь своих отцов и хотели переделать ее на свой лад.

Занимаясь научной деятельностью и вращаясь в Петербургском свете, Кропоткин одновременно под именем Бородина вел пропаганду среди рабочих, рассказывал о Европе, об Интернационале, призывал к объединению. В 1874 году «Бородин», т. е. князь Кропоткин, был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, куда к нему неожиданно пришел брат Александра II великий князь Николай Николаевич. Далее читаем воспоминания:

«Он быстро подошел ко мне и сказал: „Здравствуй, Кропоткин“. Он знал меня лично и говорил фамильярным, благодушным тоном, как со старым знакомым.

— Как это возможно, Кропоткин, чтобы ты, камер-паж, бывший фельдфебель, мог быть замешан в таких делах и сидишь теперь в этом ужасном каземате?

— У каждого свои убеждения, — ответил я.

— Убеждения? Так твое убеждение, что нужно заводить революцию?..»

И далее вопросы — ответы:

«— Не в Сибири ли от декабристов ты набрался таких взглядов?

— Нет. Я знал только одного декабриста и с тем никогда не вел серьезных разговоров.

— Так ты набрался их в Петербурге?

— Я всегда был такой.

— Как! Даже в корпусе? — с ужасом переспросил он меня.

— В корпусе я был мальчиком. То, что смутно в юности, выясняется потом, когда человек мужает».

Великий князь Николай Николаевич покинул каземат в полном недоумении, а князь Кропоткин 30 июня 1876 года совершил дерзкий побег из крепости (Петропавловская крепость — это не сталинский ГУЛАГ). Когда Кропоткина вывели на прогулку и часовой на какое-то мгновенье отвернулся, князь, выражаясь вульгарно, дал деру, предварительно сбросив зеленый фланелевый халат арестанта (для этого он специально тренировался). Ворота были открыты, а у ворот Кропоткина уже ждал экипаж, запряженный великолепным призовым рысаком (который был куплен в целях быстрого отрыва). Под крик «Держи его! Лови!» экипаж с Кропоткиным умчался от крепости. В тот же день Кропоткин сбрил бороду и совершенно спокойно с приятелями отправился в ресторан отпраздновать побег. А уже через несколько дней Кропоткин через Финляндию отправился в Швецию.

Свыше 40 лет провел Кропоткин в Европе, жил то в Лондоне, то в Париже. В Париже познакомился с Тургеневым, и классик оценил «нежную, чуткую художественную душу» Кропоткина. А эта «нежная чуткая душа» после смерти Бакунина стала крупнейшим теоретиком «безвластного социализма», то есть теоретиком анархизма. Но если Михаил Бакунин исповедовал лозунг «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!», то Петр Кропоткин был принципиально против разрушения и насилия, он стоял горой за «бесшумные подвиги».

В Париже Кропоткин издает книги: «Речи бунтовщика» (1885), «Хлеб и воля» (1892), «Анархия, ее философия, ее идеал» (1896); «Поля, фабрики и мастерские» вышли на английском языке в Лондоне в 1899 году. Несколькими годами позднее все они появились на русском языке. Еще одна книга принадлежит перу Кропоткина — «Современная наука и анархия» (1913).

Так что же такое анархизм в представлении князя Кропоткина? Анархия — это не беспорядок и не хаос, а идеальный общественный строй, основанный на взаимной помощи и солидарности, вольная кооперация и отрицание всякого централизованного государства, даже социалистического, это общество равноправных во всех отношениях людей, в котором нет лишь правительства. В отличие от Бакунина Кропоткин не ставил вопрос о немедленном революционном выступлении, а полагал целесообразным создание анархистской партии для «тихой подготовительной работы». Он также отрицал необходимость революционного правительства, не признавал никакой революционной диктатуры, ибо при ней «революция неизбежно вырождается в произвол и деспотизм», что и подтвердилось практикой революционной России.

Социальные проекты Кропоткина, выраженные в его книгах, были встречены, однако, весьма прохладно. Лев Толстой, который вслед за анархистами утверждал в обществе убеждение в «неразумности и вреде власти», писал: «Читал Кропоткина о коммунизме. Хорошо написано, и хорошие побуждения, но поразительно слабо о том, что заставит эгоистов работать, а не пользоваться трудами других».

Как отмечали исследователи творчества Кропоткина, его труды были слишком научными для политической публицистики и слишком политизированными для научной литературы. Идея Кропоткина о взаимной помощи и солидарности людей, которую он выводил из учения Дарвина о взаимопомощи в живой природе, была хороша для социально стабильного, гуманизированного общества, а отнюдь не для расколотого, пронизанного взаимной ненавистью власти и интеллигенции российского общества конца XIX — начала XX века. Никто не соглашался на длительную социальную терапию, все жаждали быстрых хирургических мер. Пламенный радикал Сергей Нечаев был ближе по духу нетерпеливой интеллигенции, чем уравновешенный и умеренный анархист Кропоткин.

И все же анархизм в России появился. Первые анархогруппы были зарегистрированы весной 1903 года в городе Белостоке Гродненской губернии среди еврейской интеллигенции и присоединившихся к ним ремесленных рабочих. К 1910 году по всей России насчитывалось около 7 тысяч человек, исповедующих анархизм. В основном это были молодые люди 18–24 лет, и примерно 50 процентов анархистов составляли евреи.

Самым пожилым анархистом был Кропоткин, он же теоретик и организатор движения. Кропоткин организовал и собрал съезд российских анархистов в декабре 1904 года и все последующие съезды и конференции.

В 1905–1907 годах в анархизме определились три основных направления: анархо-коммунизм, анархо-синдикализм и анархо-индивидуализм (сговориться о едином направлении, единой стратегии и единой тактике всегда тяжело для русских интеллектуалов). Существовало и еще одно направление, так называемый «мистический анархизм», его родоначальниками были Вячеслав Иванов и писатель Георгий Чулков. К ним примыкали Блок, Брюсов, Бунин, Городецкий, Шестов. То есть пестрота в организации и разброс мнений были велики. Многие анархисты тяготели к террору. Многим нравились слова анархиствующего французского поэта Лорана Тайада: «Стоит ли думать о жертвах, если жест красив!» Все это противоречило идее книги Кропоткина «Взаимная помощь как фактор эволюции».

Какая эволюция? Только революция! Вперед, на баррикады! Осчастливим весь народ насильно!..

Петр Кропоткин приехал в Россию в июне 1917 года — после четырех десятилетий эмиграции. Его встречала многотысячная толпа. Александр Керенский тщетно пытался уговорить Кропоткина войти в состав Временного правительства. Верный анархическим воззрениям, главный анархист отказался: «Я считаю ремесло чистильщика сапог более честным и полезным».

А далее последовал Октябрь. В октябрьские дни большевики использовали анархистов в качестве боевой и разрушительной силы против буржуазии, оказывая им всемерную помощь оружием, продовольствием и прочим необходимым. Но этот союз большевиков с анархистами был недолгим. С анархистами жестко расправились: кто был убит, кто репрессирован, кого изгнали из страны. В конце 20-х годов анархисты сошли с политической арены, оставив о себе весьма противоречивое мнение. По Москве ходила частушка:

Анархист с меня стащил

Полушубок теткин.

Ах, тому ль его учил

Господин Кропоткин.

Обычное дело: в теории одно, на практике — совсем другое. По возвращении в Россию «мятежный князь» уже мало влиял на политическую обстановку. Он жил на Каменном острове в роскошном особняке нидерландского консула, который уехал в Голландию, как говорится, от греха подальше. С Кропоткиным несколько раз встречался Корней Чуковский, в дневнике он так описывал внешность главного анархиста: «Плечистый, массивный с пиквикским цветом лица Кропоткин».

Именно Корней Чуковский посоветовал Ивану Сытину издать книги Петра Кропоткина. Вот как написано об этом в «Дневнике» Корнея Ивановича:

«Через час мы в доме голландца на Каменном острове. В том же торжественном зале. Кропоткин вышел к нам очень приветливый — и сразу же наговорил много комплиментов Ив. Дм. Сытину. „Ваша просветительская деятельность… ваше служение культуре…“

Сытин привык к таким похвалам. Но всегда принимал их так, будто впервые услышал. Стал кланяться по-простецки и с униженными жестами сжал княжескую руку в двух своих.

— Вот мы тут к вам с предложением, — сказал он, — и можно договор хоть сейчас…

— Только, верьте Богу, — сказал Сытин, стилизуя себя под купца-простака, — верьте Богу, больше десяти тысяч мы при нынешних обстоятельствах дать не можем. Десять тысяч сейчас — при подписании, — и десять тысяч потом, когда определится подписка. Что делать? В прежнее время и по 60 тысяч давали, но сейчас, верьте Богу и т. д.

Кропоткин слушал его очень спокойно и, когда он кончил, сказал:

— Видите ли, мы, анархисты, считаем безнравственным брать деньги за произведения ума человеческого. Я буду рад, если мои книги дойдут, наконец-то, до русских читателей. И этой радости мне вполне довольно. Предоставляю вам права на них — бесплатно.

Сытин изменился в лице. Наскоро попрощавшись с князем, он быстрыми шагами пошел к автомобильчику, в котором мы приехали. Автомобильчик скрежетал и вихлялся и подпрыгивал на выбоинах мостовой. Сытин долго молчал и только когда мы выехали на Каменноостровский проспект, сказал укоризненно и хмуро:

— Эх, дура, даже денег не берет за свои книги. Видать, что книги — собачье дерьмо!»

Да, вот ведь как бывает. Кропоткина уважали, ценили и любили такие люди, как Реклю, Либкнехт, Брандес, Барбюс, Томас Манн, Ромен Роллан, Бернард Шоу и другие светлые головы, а вот русский купец-издатель Сытин его не зауважал: «денег не берет за свои книги!»

Последние годы жизни Кропоткина были беспокойными для него: он видел, что революция «пошла вовсе не по тому пути, который мы ей готовили…», — записывал он в дневнике. Его отвращали аморализм и жестокость новых властей. В тяжелые и голодные годы он отказался от всех привилегий и от продовольственного пайка. Жил в Дмитрове незаметно, тихо (да и возраст уже был преклонный) и работал над книгой «Этика», которую закончить не успел.

Князь Петр Кропоткин умер тихо, ночью, во сне, в возрасте 78 лет. На следующее утро были посланы три радиограммы о его смерти в Европу и по России. В Москве спешно образовался Комитет анархических организаций по устройству его похорон. Вечером 10 февраля 1921 года из Дмитрова в Москву, на Савеловский вокзал, прибыл специальный траурный поезд. На вокзале поезд встречали толпы людей с черными и красными знаменами. Гроб с телом покойного был выставлен в Колонном зале Дома союзов для прощания. На один день под честное слово из тюрем были отпущены анархисты. Под пение песен «Вы жертвою пали…» и «Споем же мы песню под звуки набата» тысячи москвичей и приезжих прощались с тем, кто более 60 лет был для них символом борьбы за свободу. Похороны состоялись на Новодевичьем кладбище. Венков было множество, один из них — от Ленина. Вскоре после похорон в столице появились музей Кропоткина, улица Кропоткинская, площадь Кропоткина, Кропоткинская набережная, а в 30-е годы его именем назвали одну из станций московского метрополитена. Большевикам был выгоден мертвый Кропоткин как образ самого величайшего борца с царским режимом и буржуазией.

Прошли десятилетия, и снова в России пробудились, казалось бы, навек уснувшие идеи анархизма. Как написала газета «Община»: «Так да здравствует анархизм! — великая идея свободы, взаимного уважения и солидарности людей. Пусть это мечта. Но что может быть лучше такой мечты?.. Здравый смысл рано или поздно восторжествует над властолюбием политиков… идеалы Добра, Свободы, Солидарности не могут не победить».

В это свято верил князь Петр Кропоткин, мечтатель и реалист.