Джек Скиллинстед Неподходящий компаньон

Джек Скиллинстед

Неподходящий компаньон

Иллюстрация Сергея ШЕХОВА

Можно присоединиться к вам?

Дуглас Фулчер взглянул на женщину, пытаясь определить, настоящее ли у нее лицо. Приглушенный свет в гостиничном баре отнюдь не облегчал задачи.

— Конечно, — кивнул он, отнюдь не желая, чтобы она садилась рядом. Он не хотел быть ни с кем, но все же не в силах противиться своим навязчивым состояниям. Даже в этот поздний и последний час.

Она выдвинула стоявший напротив стул, уселась и протянула руку.

— Я Лори. Приехала на съезд «ИнДжин». Наблюдала за вами, пытаясь определить, из какого вы лагеря.

Дуглас отложил вилку и пожал ей руку.

— Дуг, — представился он. — Приехал на съезд ковбоев.

Она рассмеялась. Смех вышел грубоватым, словно кто-то слегка провел по голосовым связкам наждачной бумагой. Судя по виду, она была примерно вдвое его моложе: лет двадцати пяти или около того. Волосы выкрашены в ярко-желтый цвет. Краска дорогая, и парикмахер недешевый, но все равно смотрится неестественно. Приманка. Как в рекламе или одном из тех правительственных информационных сообщений, возникающих прямо из воздуха и призывающих вас сплотиться перед лицом опасности, голосовать, пользоваться презервативами, сдавать утиль, стучать на своего соседа.

Но больше всего Дугласа беспокоило ее лицо. Слишком красивое лицо.

— «Интринзик Джинетикс», — пояснила она.

— Знаю. Это был мой АШО.

— А, Ш, О?

— Автоматический шуточный ответ.

— Понятно. Очень остроумно.

Он улыбнулся, что далось ему с трудом, но со стороны, возможно, выглядело вполне естественно. Они смотрели друг на друга через бездну, о которой знал только Дуглас.

— Вы не носите бейдж, — заметил он.

— Вы тоже.

— Но я не инджун,[9] — возразил он.

— Может, и я тоже. Возможно, я сказала это, чтобы завести разговор.

— Это правда?

— Нет.

Он рассмеялся, хотя вовсе не желал этого делать, впрочем… ему было немного смешно. Поразительное для него состояние.

— Я не приезжал ни на какой съезд, — признался он. — Раньше посещал каждый. Если, разумеется, удавалось выбить из компании деньги на взнос. Но сейчас живу здесь только потому, что мне нравится этот отель. Я его запомнил.

— Вы в отпуске?

— Путешествую, — выдавил он, чуть помедлив.

— Давайте выпьем по «Маргарите», — предложила Лори. — Я угощаю.

Он не хотел пить.

— Согласен, — сказал он вслух.

Он не хотел пить, но знал, что, выпив, попросит еще, а потом, возможно, еще.

Что он и сделал. Теперь он стоял посреди бездны на мосту из замороженного зеленого коктейля. Но только на середине. Дальше он никогда не заходил и вряд ли сумеет зайти.

Лори объясняла ему, какую поразительную работу проводит «Интринзик Джинетикс» над проектом, связанным с киборгами. Сотрудники компании пытались изобрести аналоговый мозг с человеческими реакциями, выращивая в лабораториях клетки коры головного мозга и «инфицируя» ими ткань киборгов.

— Иисусе Христе! — воскликнул Дуг. — Неужели такое возможно?

— Пока нет.

— Признаться, я не слишком вам верю, — снова пошутил он, но какой-то частью сознания невольно задался вопросом, действительно ли это возможно. Вряд ли его удивило бы то обстоятельство, что определенный процент человеческого населения в действительности людьми не является.

— На самом деле, если бы все, кто считается людьми, оказались киборгами, я бы посчитал это весьма типичным, — усмехнулся он.

— Что вы хотите этим сказать?

Она казалась искренне заинтересованной и вовсе не оскорбленной тем, что он не проявил слишком большого энтузиазма по поводу киборгов.

— Всего лишь моя собственная теория.

— И в чем она заключается?

Она кокетливо заулыбалась.

— Вы сочтете меня психом, — отговаривался Дуг.

— Псих — это даже неплохо. Гораздо лучше строго регламентированного конформизма, с которым мы так часто сталкиваемся. В поездках я никогда не ношу дурацкого бейджа, даже если приходится посещать съезды. Не хочу встречаться с тем типом людей, которых весь год видишь на работе.

Дуглас перестал рвать подставку под бокалом в мелкие клочья и глянул в глаза Лори, которые теперь мог ясно видеть со своей, внезапно ставшей крайне выгодной позиции, почти на конце бездны.

— Все хотят стать механизмом, — изрек он.

— Механизмом?

— Я имею в виду — винтиком в этом мире, где важнее всего стать частью механизма.

Она бесстрастно уставилась на него. На язык так и просилось нечто значительное. Нечто истинное. Нечто, находящееся вне механизма. Все, что ему для этого требовалось — крошечное ободрение. И он его получил — Лори улыбнулась и сказала:

— Продолжайте, это звучит интересно.

Дуглас откашлялся и оперся руками о стол.

— Они приходят к вам с вполне определенным намерением дегуманизировать вас. Обезличить. Превратить вас в вещь. Способный реагировать объект. Раба потребления. Хотят, чтобы мы лучше попадались на все приманки маркетинга. Умение показать товар лицом. Подлую политику. Драконовскую тактику охраны здоровья. И все такое. Даже родители хотят, чтобы вы стали чувствительным механизмом. Послушным маленьким механизмом. Если вы недостаточно послушны, не волнуйтесь, вам дадут это понять. И немедленно уберут из сектора частной школы, отослав в захудалую публичную школу. Не то чтобы эти школы всегда были такими. Бог забыл их только после того, как это сделала правящая структура. Так или иначе, все совершается для того, чтобы вбить покорность в вашу голову, а вас — свести с ума.

— Ну и ну… — протянула Лори.

Слегка смутившись, он откинулся на спинку стула.

— Говорил же, что вы посчитаете меня психом.

— Я…

— Прошу простить. Я на минуту. В мужскую комнату.

Он встал и мгновенно почувствовал всю глубину своего опьянения.

— Я хотел кое-что спросить, — пробормотал он.

— Разумеется.

— Ваше лицо. Работа СьюперЭм, верно?

Процесс наложения макияжа СьюперЭм чем-то напоминал изготовление маски. Фактически он и проводился квалифицированными специалистами со средним медицинским образованием. И этот макияж не только подчеркивал ваши природные достоинства, но делал для их обладательниц гораздо большее. Во всяком случае, Дуглас точно знал, что ни один чертов генетик в мире не может добиться такой внешности, как у Лори.

Она подняла глаза, похоже, тщательно взвешивая каждое слово.

— Да, — кивнула она наконец.

— Сейчас вернусь, — пообещал он.

* * *

Закрыв за собой дверь туалета, он расстегнул молнию на брюках и принялся избавляться от избытка высокооктановых «Маргарит». Он ощущал себя сбившимся с пути, потерявшим курс, отвлекшимся от изначального намерения просверлить дыру в зарождавшемся внутри механизме.

Писсуар издал странное щелканье, как экзотическое насекомое, после чего неожиданно заговорил с ним:

— Добрый вечер, мистер Фулчер. В качестве бесплатной услуги, предоставленной отелем «Дезерт Палм», вам сделают анализ мочи.

Иисусе. Неужели дошло и до этого?

Дуглас огляделся, хотя знал, что в клозете, кроме него, нет ни души.

— Охрана вашей личной жизни — главная задача для «Дезерт Палм»…

Писсуар говорил бодрым женским голосом, звучащим довольно рассудительно, особенно по среднезападным меркам.

Дуглас представил себе откормленную кукурузой натуральную блондинку (никакой краски), с милым личиком (никаких угадайте-как-я-выгляжу-на-самом-деле), в практичной одежде (ни юбок с разрезом, ни высоких шпилек).

— …Поэтому я говорю с вами в узконаправленном звуковом конусе, так что меня слышите только вы один.

Дуглас поднял глаза. На потолке торчала штука, похожая на медный тюльпан, размером с ноготь большого пальца.

— Результаты анализа мочи найдете в своем Окне в мир в вашей комнате. Копию прикрепят к счету, когда вы пожелаете завершить пребывание в нашем отеле. Отель, конечно, не несет ответственности за меры, принятые представителями закона, в том случае если моча будет содержать одно или более запрещенных веществ.

Писсуар затрещал, как обезумевшая белка.

— Ну вот, мистер Фулчер, ваш бесплатный анализ готов. Рекомендую вам не садиться за руль, поскольку содержание алкоголя в крови буквально зашкаливает.

— Верно, — промямлил Дуг.

— Желаем приятного пребывания в нашем отеле, — добавил писсуар.

— Угу.

— И чисто личный совет: почему бы вам хотя бы сегодня не выспаться, Дуглас?

Он уже успел застегнуться и повернулся к выходу, но приостановился.

Чисто личный совет?!

Он вернулся к «звуковому конусу».

— Что вы сказали?

Он был так ошеломлен, что не услышал шагов. Грузный мужчина в голубой, застегнутой на все пуговицы сорочке, с бейджем, прицепленным к нагрудному карману, участник инджунского съезда, которого Дуглас ранее заметил в баре, подошел к соседнему писсуару и начал мочиться. Повернул голову, взглянул на него, после чего стал смотреть прямо перед собой так сосредоточенно, словно вся его судьба была запечатлена на кафельной стенке.

* * *

Вернувшись в бар, он первым делом сообщил:

— Писсуар велел мне поспать.

— Вот как? — нерешительно улыбнулась Лори.

— Представьте себе. Полагаю, теперь компьютеры устанавливают даже в туалете.

— Думаю, уже дошло и до этого, — согласилась Лори.

— И еще сказал, что мне не стоит садиться за руль. В сущности, это был очень заботливый писсуар.

Лори, будучи «своим парнем», улыбнулась и кивнула.

— Мой унитаз, кажется, не разговаривает.

— Может, мне попался один из немногих.

Появилась официантка с двумя свежими «Маргаритами», заказанными Лори в отсутствие Дугласа, и поставила бокалы на стол. Дуглас не хотел пить. Вернее, хотел и не хотел одновременно.

Лори немедленно подняла кончиками пальцев большой бокал, полный мутной зеленой жидкости, и, наклонив голову, сделала первый глоток, после чего снова поставила бокал на стол.

— Моя очередь. Вернусь через минуту и обязательно сообщу, имеется ли что сказать у дамской комнаты.

— Здорово, — пробормотал Дуглас, заметивший кристаллики соли, влипшие в толстый слой губной помады СьюперЭм.

Он проводил женщину взглядом. Оказалось, что она очень славно умеет покачивать бедрами. Но и это заинтересовало его меньше, чем следовало бы. Он остро чувствовал механизм своей навязчивой идеи и отвергал его. Слишком много женщин из слишком многих гостиничных баров складывались в один огромный, ничего не значащий ноль. По мере того как его брак начал распадаться под тяжестью неизбежного отчуждения, он стал путешествовать, посещая каждый съезд, на который мог вырвать деньги у своей компании «Бостон Селл-Тек». А если не подворачивалось никаких съездов и веских оснований для путешествий, он изобретал причину и все равно уезжал, тратя свои отпуска, трудовой и по болезни, иногда выбираясь в далекие города, а бывало просто снимая комнату в местном отеле. Все, что угодно, лишь бы не торчать дома. И звонил оттуда Саре, своей жене. По привычке. И чтобы сгладить полную очевидность их холодных отношений. Один — и не один в безликом гостиничном номере. Здесь — и не здесь.

После того как начались беспорядочные сексуальные связи, их брак окончательно рухнул, посадив его на мель между нулями.

Потом случилось самое скверное, когда он пытался заставить Сару быть настоящей. Не слишком хорошая идея. Его увезли, залезли в мозг, подвергли принудительной терапии. Короче говоря, начали создание механизма, но это не сработало. Однако, когда пришлось отпустить его и Сара окончательно отказалась жить вместе, он продолжал следовать своим навязчивым идеям.

Теперь, три года спустя, он понял, что с него довольно.

Он позволил этой мысли занимать его момент-другой, после чего сложил пару банкнот, сунул под край подставки для бокалов и быстро вышел из бара, в спешке наткнувшись на большое тропическое растение. Растение зашуршало листьями.

* * *

Крошечный зеленый изумрудик подмигивал со стены у кровати, где Дуглас, раздетый до белья, валялся прямо на покрывале. «Парабеллум», поблескивая голубоватой сталью, лежал на подушке рядом с его головой, как некая часть секретного мирового механизма, случайно попавшая в диапазон видимости и приземлившаяся на его постель.

Дуг потянулся… но не за пистолетом. Коснулся кнопки пульта, возродив к жизни Окно в мир пяти футов по диагонали. Открылось знакомое майкрософтовское голубое небо и облака, которые тут же превратились в логотип отеля. За ним последовало длинное анимированное меню, обещавшее поразительное количество развлечений, ни одно из которых его не заинтересовало. Сообщений на его имя не поступало.

Дуглас снова лег. Он надеялся на результаты бесплатного анализа мочи. И не просто сухие безгласные цифры цвета, плотности, уровня сахара и всего такого. Возможно, после поломки механизма последует короткое заключение, в котором ему посоветуют проконсультироваться с квалифицированными медиками-профессионалами (словно любого из них можно назвать квалифицированным) относительно наиболее сомнительных цифр. А вдруг он опасно близок к получению повестки о принудительном лечении от Американского департамента по надзору за здоровьем граждан? Для пятидесятилетнего мужчины Дуглас был в неплохой форме, но в этом возрасте все начинают накапливать атеросклеротические бляшки.

Чисто личный совет…

Нет, честно, он надеялся на голос. Вызывал его в воображении. Вместе с сопутствующей картинкой: девушка со Среднего Запада, свежая красота, простая и разумная, где-то за гранью трансурбанистической механизации, быстро захватывавшей остальную часть планеты, население которой не желало ничего лучшего, кроме как бесплатно исследовать свою мочу.

Он повернул голову и посмотрел на лежавший на подушке «парабеллум».

Кто-то постучал в дверь.

Дуглас от неожиданности вздрогнул и приподнялся на локте.

Снова стук.

Он выскользнул из постели и, как был в трусах, осторожно пересек комнату. Послушал у двери, но, поскольку не был летучей мышью, не смог уловить акустические волны или что-то в этом роде.

Осторожно погладил дверную ручку. Что он обнаружит, открыв дверь? Лори из бара? Служащего отеля? Обслуживание номеров? Вторжение в нулевое время?

Он чувствовал себя болтающимся между всем этим. Между гигантскими нулями: враждебной средой его пустого дома и отеля. Конечно, в пустоте дома виноват он сам. Теперь он совсем один с неподходящим компаньоном — собой.

А может, это его воображение? И никто никуда не стучал?

Он вдруг засомневался.

Наконец он повернул ручку, потянул на себя тяжелую дверь и высунул голову в пустой, безликий гостиничный коридор.

* * *

Половина четвертого утра. Дуглас пересек вестибюль. Он надел туфли, правда без носков, неглаженые слаксы и белую майку. Пластиковые наконечники его развязанных шнурков щелкали по красному каменному полу. Ночной портье поднял глаза, но ничего не сказал. Дуг заметил в его глазах пустоту. Киборг?

Он вошел в туалет — справа, за закрытым баром. Здесь поблескивали хром и белый фаянс. Он приблизился к тому же писсуару, что и в прошлый раз. Теперь писсуар не щелкал и никакой милый, сочувственный голос не говорил с ним в узком пространстве звукового конуса.

Он перешел к другому писсуару, потом к следующему, пока не кончились потенциально анализируемые отходы жизнедеятельности. Наверное, полагается один анализ на посетителя. Но он всего лишь хотел еще раз услышать голос, как в то время, когда он звонил своей бывшей, прежде чем она стала бывшей. Лишь для того, чтобы почувствовать ее сдержанный голос, от которого, как ни странно, возникало ощущение чего-то вроде безопасности.

Дуг тоскливо уставился на устройство аудиоконуса и даже потянулся к нему, но не смог коснуться медного тюльпана, который с виду выглядел как автоматическая противопожарная система.

Снова выйдя в вестибюль, он подошел к портье, молодому киборгоподобному человеку с тонкими, преждевременно редеющими волосами.

— Да, сэр? Чем могу помочь?

Дуглас кивнул.

— Насчет этой бесплатной штуки с мочой…

Брови портье чуть поднялись. Именно чуть.

— Боюсь, что не понимаю вас, — произнес он.

— Анализ мочи. Собственно говоря, меня больше всего интересует голос. Интересно, а в других здешних приборах вы тоже используете этот голос?

— Голос.

— Да, именно. Голос, который сообщает вам об анализе мочи.

Клерк выглядел так, словно искренне хотел помочь, но не знал как.

— Неважно, — пробормотал Дуглас.

— Если я чем-то могу…

— Нет, говорю же, неважно.

* * *

Он шел через двор, направляясь к своему крылу отеля в последний раз, когда другой, но все же знакомый голос окликнул его из темноты.

— Привет!

Он остановился. В глубокой лунной тени под лимонным деревом затлел и тут же погас кончик сигареты. Кто-то едва видимый сидел и курил за одним из столиков со стеклянными столешницами.

— Лори? — нерешительно спросил он.

— Вам совсем необязательно говорить со мной, — ответила она. — Несколько минут назад я видела, как вы проходили мимо — и вот уже возвращаетесь. Я не собиралась вас звать. Очевидно, вы решили не продолжать знакомство со мной.

Он направился к столу.

— Простите. Я неважно себя чувствовал.

— Разве?

— Не возражаете, если я сяду?

В тени лимонного дерева по-прежнему нельзя было различить ее лица.

— Полагаю, что нет, — немного поколебавшись, выговорила она.

Он выдвинул плетеный стул и уселся. Лори затянулась сигаретой, и короткая вспышка на миг осветила ее лицо. Она выглядела иначе: неужели сняла свой СьюперЭм? А можно ли его вообще снять? Или она просто плакала?

— Сигарету? — спросила она.

— Нет, спасибо.

— Мне бы тоже следовало бросить. Я подсела на настоящий никотин.

— Этот пахнет как настоящий.

— Так оно и есть.

Она рассмеялась хрипловатым, гортанным смехом. Голос явно сорван. И совсем не похож на мелодичные модуляции писсуарного. Но она, по крайней мере, была реальной. Реальное человеческое существо, не синтезированная личность, не цифровая запись монолога актрисы. В писсуаре звучал голос, предназначенный подогревать его романтические мечты о мифической невинности и, следовательно, расслабить организм, облегчая опустошение мочевого пузыря.

— Я покупаю их на черном рынке, — продолжала Лори, имея в виду сигареты. — Никто не проверяет мое состояние, разыскивая при этом онкологические маркеры. Ненавижу это дерьмо.

— Я тоже, — согласился Дуглас.

— За нами вечно следят, вечно присматривают и наставляют, как и что делать. Иногда меня тошнит от постоянного надзора, хотя знаю: все это для моей же пользы. То есть они всего лишь пытаются обеспечить нам безопасность и здоровье, верно?

— Может быть, — задумчиво протянул Дуглас. — Мне нужно кое-что у вас спросить.

— Спрашивайте.

Дуглас подвинул стул ближе и подался к ней. Он не возражал против табачного дыма. Ему даже нравилось. Дым делал ее человечнее — слабым человеческим существом, подверженным капризам и привычкам, которые не всегда полезны.

— Вы сказали мне правду насчет киборгов?

— Какую именно?

— Что пока их не существует, потому что ученые не могут внедрить в них клетки человеческого мозга.

— Имеется нечто подобное, но в очень немногих лабораториях, на этой стадии они крайне несовершенны и больше напоминают слабоумные холодильники.

— Скажем так: вы можете принять его за гостиничного портье?

— Вы были правы, — неожиданно изрекла Лори.

— Насчет чего?

— Раньше вы сказали, что я посчитаю вас сумасшедшим. Так оно и есть.

Она рассмеялась, и мгновение спустя он стал вторить, сначала довольно фальшиво (механизм смеха), а потом все более искренне, чувствуя абсурдность сказанного им, но все же каким-то образом веря в то, что сказал. Доктора не всегда правы. Особенно когда заставляют тебя выносить их идиотские прощупывающие вопросы и инъекции, увозят на медицинских каталках пациента, пристегнутого специальными, ограничивающими свободу ремнями. Они легко могут выставить вас безумцем, несмотря на полную ясность мышления.

Дуглас никогда не оспаривал достоинств внешней видимости. Но видимость способна скрыть и скрывает правду. Что если Лори тоже киборг? Что если они преследуют его? Впрочем, скорее всего, она могла быть одной из многих подсадных уток в самых разных городах. Из тех, кто имеет доступ к обширной базе данных потенциальных смутьянов.

— Я наблюдала за вами, — сказала она. Тогда Дуглас не обратил на это внимания, сочтя саму идею киборгов параноидальной.

— Знаете что, — выпалил он. — Вы действительно мне нравитесь. Так, как давно никто не нравился.

— Я польщена.

Он не смог определить, язвит она или нет. Ему было необходимо услышать от нее правду.

— Я рад, что вы оказались во дворе и ждали меня, — заверил он.

— Просто курила перед сном.

— А перед этим стучались в мою дверь, не так ли?

Она поднесла сигарету к губам и затянулась, отчего кончик снова вспыхнул.

— В вашу дверь? Да вы не сказали даже, в каком номере живете. Так далеко мы не заходили.

— Тем не менее, — упорствовал он.

— А в каком номере вы живете?

Он объяснил.

— Хороший?

— В точности как остальные номера.

Он имел в виду все номера, в которых пришлось побывать за свое существование в целом.

Лори наклонилась и вдавила сигарету в землю у подножия лимонного дерева.

— Может, поднимемся и посмотрим, Дуг?

— Да.

* * *

В лифте он вгляделся в ее лицо. По-прежнему прекрасно. СьюперЭм-прекрасно.

Он был разочарован. Значит, там, в тени, он ошибся.

Она улыбнулась ему, а он по-прежнему не понимал, кто она такая.

Она прижалась к нему, и он поцеловал ее, зная, что будет дальше. Поцелуй имел вкус затхлого табачного дыма и спиртного. Ее язык шевелился у него во рту: толстая скользкая штука, как тварь, живущая во влажной земле. Лифт остановился не на его этаже, и они отскочили друг от друга. В кабину вошел сонного вида человек в полуразвязанном галстуке.

Двери сдвинулись. Дуглас смотрел на отражение Лори в полированной металлической поверхности. Лицо искажено, даже СьюперЭм не помогает: чересчур растянуто и лишено гармоничных пропорций. Но он хотел видеть ее лицо именно таким, потому что это больше соответствовало истинному порядку вещей.

* * *

Она вышла в ванную. Он лежал на постели. Ждал. Вернулась она довольно скоро, в черном лифчике и трусиках. Тело в свете лампы казалось привлекательным.

— Ты прекрасна, — сказал он, пока так не считая, но надеясь, что, возможно, скоро убедится в этом. Он очень в этом нуждался.

— Ты еще одет, — бросила она.

— Пока.

Она оседлала его и принялась гладить грудь и живот. Ее прикосновения что-то пробудили в нем. Он легонько провел кончиками пальцев по ее голым рукам. Она передернула плечами так, что груди задрожали.

— Щекотно.

Он остановился.

— Знаешь, я вернулся в мужской туалет, но она не захотела со мной говорить.

— Кто не захотел? — удивилась Лори.

— Анализатор мочи.

Женщина фыркнула и снова принялась ласкать его.

— А ведь я почти тебе поверила, — сказала она, быстрым движением задирая его майку.

— О чем ты?

— В отеле нет ничего подобного. Я спрашивала.

Он нахмурился.

Она ущипнула его сосок, что ему не понравилось.

— Эй, я не говорю, что это плохая идея. Богу известно, — оправдывалась она.

— Богу известно, — повторил он и быстро повернул голову, боясь, что она могла заметить оружие на соседней подушке. Но пистолета там не оказалось: прежде чем спуститься вниз, Дуг сунул его под кровать. Лори сжала его подбородок и снова повернула лицо к себе. Поцеловала, лизнула грудь и укусила сосок. Опять! Похоже, она любила грубоватые игры. Это он вполне мог понять. Иногда приходится причинять боль, чтобы получить истинную реакцию. Он понимал это, а вот Сара — нет.

Позже, в последние решающие удары их близости, когда он мог упасть либо в мимолетную трансцендентность, либо в гравитацию не удачи, он рисовал голос своего воображения, голос крестьянской девчонки со Среднего Запада. Рисовал, как она будет крепко удерживать его в своем теле, пока теплый деревенский ветерок из открытого окна ласкает его спину.

* * *

Потом они долго лежали молча. Он выключил лампу, но по-прежнему видел ее лицо — поддельное совершенство в слабеньком свете фонарей у плавательного бассейна, проникавшем сквозь занавески. Он протянул руку, кончиками пальцев коснулся ее щеки, обвел контур лица, легонько провел по губам.

— Ты никогда не подумывала о том, чтобы удалить все это? — спросил он.

Она ничего не ответила. Широко открытые глаза в упор смотрели на него.

— То есть я хотел спросить: ты всегда считала, что нуждаешься в этом СьюперЭм? Никогда не хотела быть собой?

— Дуг!

— Что?

— Я не накладывала СьюперЭм. Это мое настоящее лицо.

— Вот как, — пробормотал он, явно не веря.

— Я не обманываю. И сказала про СьюперЭм только потому, что, похоже, мое лицо отпугивает мужчин.

— Отпугивает?

— Мужчины пасуют перед моей внешностью. И всегда пасовали. Но разве я виновата? Это они. Они считают, что я высокомерная снобка. Веришь или нет, но мне очень одиноко. Иногда я лгу мужчинам, что сделала СьюперЭм. Позволяю им расслабляться. Воображать, будто они спят с обычной девушкой, неуверенной в себе, с комплексами и тому подобное. У меня, конечно, есть комплексы. Знаю. Но я действительно обычная девушка. Косметологам следовало бы делать антиСьюперЭм-лица. Для тех девушек, которые больше не хотят быть вещами.

— И тогда никто их не купит, — констатировал Дуглас. — Даже я.

* * *

Скоро стало очевидным, что она вознамерилась остаться на всю ночь. Дуглас сделал кое-какую рокировку и смирился со сложившейся ситуацией. Он следил за изумрудным светом Окна в мир, пока дыхание Лори не стало ровным, после чего включил лампу. Мягкий свет лег на ее идеальные черты. Ну… точнее говоря, не идеальные. Конечно, ни один СьюперЭм не обходился без недостатков. Но эти недостатки никогда не были очевидными, как эти начинающие появляться в уголках глаз гусиные лапки-морщинки.

Пальцы Дуга нерешительно зависли над лицом Лори. Ее глазами, веки которых часто подергивались. Реальна ли она? Голос, который он слышал, вряд ли был реальным. Да и стук в дверь все еще не нашел объяснения. Возможно, собственный мозг пытался отвлечь его от пистолета. Механизм старается себя спасти. Следует признать, что это возможно. Ему придется научиться контролировать ту фальшь, которую иногда подсказывает мозг. Контролировать без помощи жутких лекарств. И он сможет это сделать.

Все, что необходимо, дабы продолжать идти дальше, это одна реальная, настоящая, неподдельная вещь в этом мире. Один человек, которого он может коснуться. Один голос, который звучит не только в его голове. Одна связь, чтобы исказить траекторию хаотического импульса, посланного пистолетом.

Он коснулся лба Лори.

СьюперЭм казался на ощупь растянутым, гладким, как пластик, особенно в различных критических точках, где преобразовывались самые неподатливые несовершенства физиогномики. Морщины на лбу, гусиные лапки, мешки под глазами. Теперь кончики его пальцев обнаружили правду.

Лицо Лори было настоящим.

Ее веки вдруг затрепетали. Она зевнула, что-то неразборчиво пробормотала, но не проснулась. Дуглас прижался к ней, позволив себе сделать это. Пересечь бездну. Положить голову на ее грудь, в том месте, где она переходила в плечо.

Он почувствовал, что наконец начинает избавляться от страха. Слезы сочились из глаз. Его так и подмывало разбудить Лори и сказать, что он знает: она настоящая.

Но вместо этого он попытался расслабиться, дать сну увлечь его в омут, вниз, до последнего уединенного грота, где биение сердца Лори заполнит зияющую в нем пустоту.

И тут он внезапно вскинул голову. Сон улетучился. Он снова оказался по ту сторону бездны.

Он нахмурился, опустил голову и прижался ухом к груди Лори.

И затаил дыхание.

Под ровными ударами предположительно человеческого сердца различалось очень слабое механическое тиканье.

Перевела с английского Татьяна Перцева

© Jack Skillingstead. Alone With an Inconvenient Companion. Публикуется с разрешения автора.