М. Чуносов В. В. Маяковский. Облако в штанах Тетраптих. — Авто в облаках. Сборник

М. Чуносов

В. В. Маяковский. Облако в штанах

Тетраптих. — Авто в облаках. Сборник

Обыкновенно принято смеяться над г. Маяковским. Чего проще — выписать из его брошюрки любые строчки — напр[1], "слышу тихо как больной с кровати спрыгнул нерв", "ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское" и т. п., и готово впечатление. А в особенности, если привести целиком ту или другую страницу. Да и пишет он без твердых знаков и без знаков препинания. Но смеяться над тем, что страшно, а не смешно, не всякий в состоянии. Лично мне книжка г. Маяковского внушает ужас и глубокую жалость. Прислушайтесь к "пеплу" от его слов, вглядитесь в "угрюмый дым зрачков", в его "чела угарный пламень" — и разве нет печати страдания на его "поэтическом" облике? И разве сам он не сознает этого первый? Разве не говорит он: "Пришла и голову отчаянием занавесила мысль о сумасшедших домах" (стр. 37), "сквозь свой до крика разодранный глаз лез обезумев Бурлюк" (стр. 37). "Хорошо когда в желтую кофту душа от осмотра укутана". И какие образы пляшут в его несчастном мозгу: "а из сигарного дыма ликерною рюмкой вытягивалось пропитое лицо Северянина" (стр. 39); "впереди на цепочке поведу Наполеона как мопса"; "и вся земля поляжет женщиной, заерзает мясами, хотя отдаться, вещи оживут и губы вещины засюсюкают: цаца, цаца, цаца" (40). В конце книжки больной опять говорит о том, что болит: "Сумасшествие". — "Ничего не будет" (44).

Ничего не будет, но пока есть… В Одессе вышла книга одесских футуристов: "Авто в облаках". Если г. Маяковский вызывает сострадание и если он ломается, то, во всяком случае, как человек больной. Его стихотворения представляют собою богатый материал для психиатра. Одесские же футуристы неоригинальны и хулиганят, и подражают г. Маяковскому по своему крайнему литературному малоумию. Г. Маяковский, на наш взгляд, искренно безумен. А его одесские подражатели — притворщики и стараются усвоить себе сумасшедший слог, стиль желтого дома, его разгильдяйство и разнузданность. Г. Маяковский поэтому может привлечь к себе внимание иного сострадательного читателя. "В нем что-то есть". Есть цинизм смирительной рубашки или "желтой кофты", которую он так любит воспевать. А у учеников его ничего нет, кроме хулиганского передразнивания. Вот отрывок из их "Гимна Маяковскому":

О, полководец городов, бешено лающих на солнце,

Когда ты гордо проходишь по улице,

Дома вытягиваются во фронт,

Поворачивая крыши направо.

Не стоило бы говорить о них, об этих футуристах. Но если мы не обошли их молчанием, то единственно с тем, чтобы подчеркнуть разницу между больничным безумием и почти уличным озорничеством.

А впрочем, может быть, и о г. Маяковском не следовало бы говорить совсем, — тем более рядом с таким законченным и восторженно-нормальным дарованием, как дарование г-жи Изабеллы Гриневской.