V. Несколько слов о стихе
V. Несколько слов о стихе
О стихах и о том, почему их не стоит писать
Стихи пишут очень многие. Из грамотных людей редко кто избег этой повинности и почти каждый сложил несколько стихотворных строк.
Редакции все стихами завалены совершенно. Хороших, технически грамотных стихов присылаются сотни.
Поэтов, умеющих писать и могущих быт напечатанными, — тысячи, а потребителей на товар, который они производят, очень мало или почти нет.
Если, вообще, нужно предостерегать от слишком раннего превращения писания в профессию, то особенно резко нужно предупреждать поэтов.
Поэзией у нас сейчас прожить невозможно и не нужно, потому что поэт не может быть гарантирован, что у него каждый месяц будут выходить стихи.
У таких поэтов, как Пушкин и Блок, бывали годы молчания, и если бы они жили только стихами, то они должны были бы или писать плохо, или умереть с голоду.
Нужно предупредить начинающего писателя еще об одной опасности.
Сравнительно легко написать первую книгу.
Первую книгу пишем не умением, а тем запасом знаний событий, которые есть у каждого человека, и особенно у человека, пережившего революцию.
Это, как тогда, когда речка взломает лед и сносит стога, сносит мосты, но потом писателю приходится течь годами, и вторая-третья книга пишется гораздо тяжелее, гораздо труднее, чем первая, тем более, что в первой книге мы расточительны.
Мы тратим материал, засовываем его всюду, не жалеем себя; на вторую книгу простого житейского материала уже меньше, а опыта, умения брать новые вещи, техники еще мало.
И вторая-третья книга молодого писателя обычно дает разочарование.
У нас, благодаря целому ряду культурных условий, не очень внимательны к молодому писателю. Сначала его страшно хвалят, тащат на первое место, ждут от него, что он завтра будет Толстым; за вторую книгу его ругают так, как будто он в первой книге взял деньги в долг и сейчас не отдает.
И нужно уметь выдержать этот перерыв в похвалах.
Нужно уметь продолжать работать уже тогда, когда спал первый успех, при этом знать, что не вторая и первая, а, может быть третья книга писателя для него решающая.
Что такое стих
В разных руководствах для молодых писателей подробно рассказывается о том, какие бывают стихи; говорится, что существуют ямбы и хореи, и что эти ямбы и хореи отличаются друг от друга местом ударения, и что, значит, русский стих состоит из слов, которые расставлены так, что ударения в них чередуются правильным образом.
Если с этой точки зрения вы потом подойдете к современный русским стихам, то вы увидите, что они написаны не так.
Что такое стих?
Стих противопоставляется прозе тем, что в стихах существует определенное задание, определенная система, способ расположения слов, которые потом повторяются много раз.
Таким образом, сравнительно с прозаической речью в стихотворную речь вводится еще одно начало — ритмическое.
Но реальный стих обычной строки почти, никогда не выполняет задание и содержит в себе какие-то уклонения от задания.
Кроме того, строчка состоит не из слогов, а из слов, и слова эти образуют предложения, а смысл предложений изменяет интонацию стихотворения, и слово, в зависимости от его смысла, разно весит.
Таким образом, стихотворная ямбическая, хореическая или дактилическая строка в природе, в стихах в чистом виде не существует, она только пытается осуществить в живом языке материал.
Истинное содержание стихотворной строчки, истинная ее форма и состоит в борьбе между первоначальным ритмическим заданием и живой сущностью вот данной стихотворной строчки.
Кроме того, только в написании все слоги в слове одинаково сильны, одинаково существуют.
В живой речи, особенно в речи русской, конечные слоги особенно в словах, попадающихся после ударения, почти не выговариваются и существуют они только на бумаге.
Русский пушкинский стих был стихом так называемым силлаботоническим, т.-е. в нем принимались во внимание и счет слогов и счет ударений. Пушкинская строка в написании не равна той же строке, если она была бы произнесена в живой речи. Например: сини и синий в написании разные слова, а в живой речи — го же самое. Таким образом пушкинский силлаботонический стих представлял как бы некоторое насилие над языком, как известное насилие над толпой представляет собой военный строй.
Но всякая система ритма, всякая стихотворная система сама по себе уже заключает систему насилия, систему отбора.
После Пушкина уже символисты начали писать иначе.
Окончательно русский стих изменился в наше время, в частности сильно изменили его Хлебников и Маяковский. Современный русский стих уже ведет счет только ударных слогов, а между ударными слогами каждая ритмическая единица, каждая, так сказать, строка заключает между ударениями произвольное количество неударных слогов. И современной системе стиха неравноправность ударных и неударных слогов в русском языке нашла себе полное выражение.
Одновременно существует и старый стих, существует по наследству, по традиции, из уважения к старым авторам, и писатели пишут и считают слоги, при чем считают не только реально существующие слоги, но и те места, где они должны быть, если бы живая речь равнялась письменной.
С точки зрения старой ритмики, старых учебников стихосложения новые стихи написаны неправильно.
Правила же нового стихосложения еще мало выработаны и учиться им нужно на стихах.
Наоборот, правила старых стихосложений осознаны так, как они никогда не были раньше осознаны; они нам совершенно понятны, им можно выучиться; поэтому у нас много хороших стихотворных техников.
Стихи, которые тем не менее мало популярны и имеют мало общего с жизнью.
Многие современные писатели и поэты настолько традиционны, настолько привержены старому, что в самом ходе; фразы, в самой манере расставлять слова повторяют старых писателей, только изменяя значения слов, поэтому стихи их являются не вновь написанными, а подстрочниками к чужим стихам.
Писать такие подстрочники можно научиться, но не нужно.
Я в своей книжке не ставлю себе цели увеличить число поэтов такого рода и поэтому рецептов не сообщаю.
Организация звуков в стихе
Организация слова в стихе не исчерпывается тем, что ударения идут в определенном порядке; кроме того, очень часто в стихах бывает организован самый характер звуков.
В прозаической речи мы относимся к звукам, только как к средству передавать мысли; замечено, однако, что есть такие расположения звуков, которые трудны для выговаривания.
Неудобно, например, когда во фразе скапливаются почти одинаковые слоги.
На этом основаны скороговорки, т.-е. такие фразы, слова в которых так подобраны, что произнести их быстро трудно, например, — турка курит трубку.
В прозаической речи такие слова и такие фразы избегаются, они трудны и как будто вымирают. Поэтому, например, замечено, что если в одном слове соединяются два «р» или два «л», то со временем одно из «р» переходит в «л»… Нынешний наш февраль произошел от латинского слова februarus — значит в нем было два «р».
Во всем древне-индусском языке имеется только одно слово, имеющее два «р».
В поэтическом языке стечение одинаковых звуков не избегается.
Это замечено уже в пословицах: возьмемте, например, пословицу «Сила солому ломит», и вы увидите, что вся фраза состоит, как будто из двух слогов, слегка изменяемых.
В стихах очень часто поэты добиваются того, что строка или строфа оказывается основанной на нескольких повторяющихся звуках.
Например, разберитесь, из каких звуков состоит строка Пушкина:
«Редеет облаков летучая гряда»,
или разберите выражение из другого стихотворения Пушкина:
«Красуйся град Петра и стой непобедимо, как Россия».
Это явление организации звуков называется словесной инструментовкой. Она делается иногда поэтами бессознательно, некоторые же писатели сознательно проводят ее, V как определенный закон, как определенное средство воздействия на читателя.
Частным случаем такой инструментовки является рифма. Рифмой называются созвучные концы строк.
Рифма
Рифма может быть не точная, при чем нужно, определяя точность рифмы, иметь в виду не то, как слово пишется, а как слово произносится. В последнее время у Маяковского, например, многие рифмы основаны на том, что рифмуют составные слова, например, рифмуются «пролетки» и «все-таки».
Считается плохой так называемая отглагольная рифма, например, «любил» — «забыл».
Плохими считаются также банальные рифмы, например, «любовь» — «кровь», «свобода» — «народа».
Почему не хорошо пользоваться банальными или отглагольными рифмами? Дело, вероятно, в том, что звуковая сторона произведения не висит в воздухе и связана тесно со всем произведением. Когда мы читаем рифму, то вспоминаем предыдущую строку стихотворения, — рифма нас возвращает обратно, рифма как будто бы вызывает воспоминание о предыдущей строчке. Если же мы будем рифмовать слова совершенно одинаковые, например, слово «человек» со словом «человек» или слово «свобода» со словом «свобода», то у нас не будет этого возвращения, потому что при возвращении этой строчки мы получим не вторичное восприятие, а то же слово, которое мы имели в своей строке.
Банальные же рифмы нехороши тем, что они не заставляют нас вернуться; рифмуемые слова появляются ожиданно, не связаны строкой.
У нас нет ощущения, что вся строка подтянется к другой своей строке рифмой, а мы просто сидим и подсчитываем, как льготные талоны на трамвайные билеты.
Нехороши глагольные рифмы тем, что они рифмуются теми своими частями, которые характеризуют их грамматическую сущность, характеризуют, положение глагола в предложении и отношение к другим словам, а не сущность.
Глагольная рифма тоже не дает нам возвращения.