V

V

После поражения рабовладельческого Юга в гражданской войне 1861–1865 годов началось бурное развитие американского капитализма. Классовые противоречия приняли более острые и ожесточенные формы. Тяжелая депрессия 1873–1879 годов привела к массовой безработице, к обнищанию трудящихся. А на другом полюсе общественной жизни Америки кучка капиталистов наживала миллионные состояния. За каких-нибудь два десятилетия изменилась до неузнаваемости и Калифорния, ставшая одним из форпостов капиталистической централизации. Вот как Маркс характеризует в 1880 году Калифорнию: «...нигде еще переворот, вызванный капиталистической централизацией, не совершался так беззастенчиво и с такой поспешностью, как там».

Для семидесятых годов характерен небывалый рост жульнических афер и махинаций. Взяточничество приняло форму настоящей эпидемии. Это ярко запечатлено в сатирическом романе Марка Твена «Позолоченный век» и нашло отображение в некоторых произведениях Брет Гарта. В повести «История одного рудника», основанной на документальных данных, развернута картина наглого обмана, преступлений и предательств, которыми усеян путь к золоту. Патриархальные нравы раннего калифорнийского старательства уступили место циничному хищничеству. На рудниках появилась зловещая фигура крупного капиталиста, которого Брет Гарт именует «Великим стяжателем». Тлетворный дух спекуляции распространяется на людей различных социальных положений и профессий, одинаково одержимых демоном стяжательства. История борьбы за рудник превращается в настоящую уголовную хронику.

В остроумном рассказе «Человек из Солано» Брет Гарт показывает, как калифорнийский «чумазый» пробивается к богатству, расталкивая локтями зазевавшихся конкурентов. Бывший пастух, пройдоха и хитрец, напяливший на себя маску простофили, оказавшись в Нью-Йорке, смело принимает вызов столичных мошенников. На обман он отвечает двойным обманом. Деланое простодушие и вульгарность в сочетании с ловкостью продувной бестии вводят соланца в мир большого бизнеса, где он со временем займет видное место. Так начинали свою карьеру многие американские миллионеры.

Тема золота, разрушающего осмысленную человеческую жизнь, рвущего в клочья семейные связи и привязанности, затронута в повести «Миллионер из Скороспелки». Брет Гарт показывает в ней призрачность и ложность счастья, связанного с золотом.

Некто Слинн, бешено рвавшийся из пут нищеты, рывший, как крот, неподатливую землю, пройдя через страдания и муки, понял пагубное значение золота. Слинну противопоставлен, как в фольклорной легенде, мелкий фермер Малрэди, наивный и бесхитростный, возделывавший свой огород на склоне того холма, в недрах которого таилось несметное богатство. Малрэди нашел клад, которого не искал. Но золото показалось ему враждебным, скрывающим в себе злые, разрушительные силы. И действительно, обретя богатство, он потерял семью. Золото развратило его жену и детей; между ними выросла стена отчужденности и непонимания. В конце повести неудачник Слинн проклинает золото — источник зла и порока. Он говорит миллионеру Малрэди: «Вы, владелец моего богатства, моего клада, не могли купить на свои миллионы любви ваших детей, их забот и нежности... мы сравнялись в жизни. Если бы это проклятое золото провалилось сквозь землю, мы могли бы протянуть руки друг другу, как братья».

В замечательной новелле «Вань Ли — язычник» Брет Гарт выступил против расизма. Автор рисует один из эпизодов той трагедии, которую переживали китайцы на чужбине.

Иронией окрашено само название новеллы. Всем ходом повествования автор показывает, что оскорбительное прозвище «язычник», которым благонамеренные янки наделяют китайцев, оборачивается против самих оскорбителей. Носителями человечности выступают Хоп Синг и маленький Вань Ли, а воплощением варварства — «просвещенные» христиане. Брет Гарт рекомендует читателям «отбросить представление о китайце из заурядной пантомимы». Автор преисполнен уважения к древней культуре китайского народа, к его уму, художественному вкусу, врожденному такту и благородству. Национальный гнет не убил в китайцах, проживающих в Америке, ни чувства собственного достоинства, ни стойкости и жизнелюбия. С огромной симпатией нарисованы образы Хоп Синга и Вань Ли. В Хоп Синге подчеркнуты его ум, образованность и гуманность; Вань Ли пленяет своей детской непосредственностью, добротой, задором и оптимизмом. Гражданским гневом пронизан финал новеллы, в котором рассказывается о китайских погромах в Сан-Франциско. С особой горечью и болью говорит Брет Гарт о том, что чудесный мальчик Вань Ли был зверски убит толпой его сверстников, уже с детства отравленных ядом расизма.

Теме расовой дискриминации посвящена еще одна прекрасная новелла, написанная Брет Гартом незадолго до смерти, — «Трое бродяг из Тринидада». Здесь при помощи выразительных деталей воссоздается картина гнусной травли и глумления, которым подвергались в Америке представители угнетенных наций. Один из героев новеллы, «почтенный гражданин» — мистер Скиннер, с циничной откровенностью формулирует человеконенавистнические взгляды расиста: «...Я должен сказать вам, джентльмены,- что наша страна — это страна белых!.. Негр всякого сорта — желтый, коричневый или черный, называйте его «китайцем», «индейцем», «канаком» или как вам угодно — должен очистить божий мир, когда в него вступает англосакс!» Брет Гарт показывает, что эти омерзительные слова не остаются пустой угрозой. Маленький китайчонок Ли Ти и молодой индеец Джим становятся жертвами кровожадной ярости тринидадских шовинистов. При сопоставлении Ли Ти и Джима с Бобом Скиннером отчетливо вырисовывается их неоспоримое моральное превосходство. Ли Ти и Джиму свойственны доброта, отзывчивость, правдивость, чувство самопожертвования (Джим без всяких колебаний бросается в воду, чтобы спасти Боба), — а этот юный отпрыск «почтенного» мистера Скиннера уже заражен бациллой расизма; подражая старшим, он лжет, клевещет и подло предает своего спасителя... Таковы методы воспитания «истинных джентльменов», типичным представителем которых является Скиннер-старший.