30

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

30

<Штемпель: 13. II. 1928>

Дорогая Зинаида Николаевна

C’est entendu[264] — я буду читать «доклад» в субботу. Но что из этого получится? Видите ли, я не дефэтист[265], но иногда поневоле станешь им. Понесены расходы, нанят зал, значит — надо читать, — но я не имею, что[266]. Остановиться на полдороге я не хочу. О культуре с противоположением Толстого Пушкину — не хочу, не «интересно». А о другом — боюсь задеть сердца старушек, вроде нашего председателя. Т. е. возмутить в их затхлых «святая святых» — которые все-таки их последнее прибежище, «ибо не имах другая». Для Дмитрия же Сергеевича — я навсегда остаюсь трупом, что в последнее воскресение я понял окончательно[267]. Но не хочу ради не-трупства отказываться от холодного вежливо-приличного тона и не хочу никаких страстей для демонстрирования публике. Надеюсь, Вы меня достаточно знаете и не подумаете, что я красуюсь своей nature incomprise[268] и неким «одиночеством» в предстоящей беседе. Нет ничего мне противнее — искренно. Но, кажется, я гораздо больше декадент, чем Вы — «столп и утверждение декадентства»[269]. Вы предали и отказались — в конце концов и Евангелие, книгу не только самую удивительную, но и самую декадентскую в привкусе ее «не бывает, не бывает!», в полной ее неприемлемости для людей «положительно мыслящих».

Вот, собственно, что я бы хотел сказать: бегите, господа, messieurs-dames[270], от этой книги, ибо от нее теряется сладость жизни, сахарный и сладкий ее <нрзб>. Но нео-декадентским тоном, ее «зеленой водой Леты» в жилах, вместо крови. Это Бодлер — «l’eau verte de Lehe»[271], и это совершенно то же, что «холодный ключ забвенья»[272]. Пушкин оттого и не интересен (в конце концов), что эклектичен и вообще «что угодно», откуда Достоевскому вздумалось вывести «всемирность»[273].

Еще, у Розанова хорошо изречение: «Я не хочу истины, я хочу покоя»[274]. Самые острые истины только в таком тоне для меня, на мои слух доходяг. Но собрание провалится или будет чепухой (как прошлое[275], в сущности — внешне удачное, внутренно «захолустное», по Д<митрию> С<ергееви>чу[276]) — п<отому> что будет глубокое расхождение устремлений, лучей и, по-старинному, мечты.

Ваш Г.Адамович