2. Координаты исследования

2. Координаты исследования

В течение XX века русская литература знала разные времена: переживала высокие подъемы («серебряный век», 20-е годы, период «оттепели») и сокрушительные падения (конец 30-х, рубеж 40 —50-х годов). Но она была – мощная, богатая яркими талантами, гениальными прозрениями <…> разнообразием эстетических программ и художественных тенденций. <…> Необходимо определить такие собственно художественные координаты, которые были бы соразмерны с масштабами и динамикой целого литературного столетия и чуткими к его фантастической пестроте и разноликости. Этими координатами могут быть только крупные художественные системы, реально существующие в литературном процессе. Не страшась тавтологии, надо бы сказать, что системная история литературы – это история художественных систем в их а) внутреннем развитии (рождении, расцвете, угасании); б) взаимосвязях друг с другом; в) отношениях с внешними факторами.

Есть два типа историко-литературных систем: 1) системы диахронные, характеризующие динамику литературного процесса в хронологических масштабах (культурная эра – литературная эпоха – этап литературного развития – историко-литературный период); 2) системы синхронные, характеризующие «качество» литературного процесса, его эстетическое своеобразие (типы культуры – литературные направления – литературные течения – идейно-эстетические потоки – жанровые и стилевые тенденции – литературные школы). Видимо, существует некая соотносимость между диахронными и синхронными художественными системами. Однако изучение корреляций между ними невозможно без уяснения <…> представлений о содержании тех явлений, <…> которые входят в их состав.

Начнем с диахронных историко-литературных систем. Вопрос о содержании понятий диахронного ряда, в принципе не вызывает споров. Единственно, пожалуй, о чем нет еще вполне удовлетворительного представления, это понятие «культурная эра». Мы его вводим для того, чтобы терминологически отделить от историко-литературных макроциклов, как правило, хронологически располагающихся в пределах одного столетия и традиционно обозначаемых термином «эпоха» (например, эпоха Просвещения, эпоха реализма и т. п.), те мегациклы в истории культуры, которые протекают в течение нескольких столетий. К категории мегациклов относятся Античность, Средневековье (15), Ренессанс, Новое время, на сей счет нет сколько-нибудь существенных расхождений между ученым. Однако вопрос о качественном характере мегациклов, то есть о том, что составляет их смысл, пока не имеет достаточно убедительного решения (16).

<…> Каждая «великая культура» характеризуется особым типом ментальности, соответствующим своему ценностному принципу. Каждый тип ментальности есть комплекс (или даже система) представлений о фундаментальных феноменах бытия: об основах существования и механизмах функционирования вселенского универсума, о сущности человеческого индивидуума, об онтологических принципах взаимосвязей между человеком и миром. Разумеется, тип ментальности, лежащий в основе великой культуры, носит интегративный характер: он складывается на пересечении ряда субкультур, существующих в обществе.

Что же до иных диахронных систем, то тут особых разночтений нет: каждая последующая система входит по принципу «матрешки» в предшествующую: культурные эры состоят из эпох, эпохи – из этапов, а этапы – из периодов. Функция каждой из этих диахронных систем в историко-литературном процессе определяется характером соотносимых с ними синхронных систем.

Что касается вопроса о синхронных историко-литературных системах, то он всегда был дискуссионным, а в ситуации кризиса типологической методологии он еще более обострился. Даже существование таких систем, как «направление», «течение», «поток», и их содержательное наполнение остаются недостаточно ясными, что порождает немало недоразумений. Однако отказываться от понятий, обозначающих крупные историко-литературные образования, нет никакого резона. Надо в них разобраться, выявить их системные параметры-элементы, структуру, целостность, функции. Здесь могут быть полезны некоторые теоретические идеи, высказывавшиеся в 1970-1980-е годы.

К ним в первую очередь относится представление о взаимосвязи «метод – стиль – жанр» как о структурной основе любой (17) художественной системы в литературе Нового времени, начиная с отдельного произведения и кончая литературным направлением (18).

<…> Существует ли такой объективный художественный закон, который стали обозначать термином «творческий метод», или это есть некая псевдонаучная фикция? <…> Этот закон состоит в том, что создание литературного произведения невозможно без определенного механизма, который регулирует эстетические отношения между искусством и действительностью (19). <…>

Конкретизируя представление о творческом методе как об эстетико-художественном «механизме», связующем искусство и реальность, укажем следующие структурные принципы: 1) принцип творческого претворения действительности в художественную реальность, 2) принцип оценки действительности в свете эстетического идеала, 3) принцип художественного обобщения – «перевода» общего в индивидуальное. Каждый из структурных принципов метода – это своего рода «канал связи», где «на входе» – несемиотизированная действительность, а «на выходе» – художественная реальность. На основании этих принципов формируются художественные мифологемы-классицистский, романтический, реалистический, символистский и другие мифы о человеке и мире. Этот фундаментальный закон, определяющий эстетические отношения искусства к действительности, мы, обрекая себя на упреки в консерватизме, будем по старинке называть творческим методом, или художественной стратегией.

Но если творческий метод структурирует эстетические отношения между искусством и внехудожественной действительностью, то жанр и стиль структурируют внутреннюю организацию художественного целого, прежде всего – произведения. Будучи связанной с методами отношениями «избирательного сродства», каждая из этих структур выполняет свою специфическую функцию. Жанровая структура обеспечивает преображение всего художественного материала в завершенный образ мира, «сокращенную Вселенную», являющийся воплощением эстетической концепции мира и человека. Стилевая структура (20) обеспечивает эстетическую выразительность художественного произведения, его «мелодию», колорит, общий тон.

Подлинное произведение искусства не может быть «безметодным», «безжанровым», «бесстильным», ибо его нельзя создать, не совершая отбора, обобщения и эстетической оценки действительности <…> Без всего этого не совершится акт художественного освоения мира.

Иное дело – иерархия законов метода, стиля и жанра в художественных системах разных эпох. Здесь есть существенные различия между системами нормативными и ненормативными <…> В нормативных системах доминирующая роль принадлежит теснейшей связи между жанром и стилем как носителями априорной истины об устройстве «человеческого мира» и его эстетической ценности. В применении к нормативным системам, вероятно, можно говорить о том, что они структурируются взаимосвязью «жанр – стиль – канон». Здесь под каноном имеется в виду некая идеальная, заданная самим Богом норма эстетического отношения к действительности, которая непосредственно воплощается в эталоне художественного произведения, а он-то и образуется весьма жесткой связью между жанровой конструкцией и стилевой системой произведения. В нормативном искусстве древности и Средневековья канон выполнял ту функцию, которая впоследствии была отрефлектирована художественным сознанием в творческом методе как комплексе принципов эстетического освоения мира.

В системах ненормативных (конкретно-исторических) доминирующая роль принадлежит ориентированному на то или иное отношение к объективной действительности творческому методу, служащему философско-эстетическим основанием, на котором вырастают жанровые и стилевые образования. В ненормативной литературе Нового времени на основе взаимодействия между определенным творческим методом и соответствующими группами (подсистемами, семьями) жанров и стилей (21) возникает литературное направление — историко-литературная система большого масштаба, ориентированная на эстетическое освоение целой эпохи духовного развития и концепции личности как ее «ценностного центра». Применительно к литературе XX века, которая пережила несколько исторических фаз (их объем и содержание еще необходимо определить), вполне оправданно обращение к «литературному направлению» как синхронной системе, сомасштабной изучаемому феномену. Подход к историко-литературному процессу в координатах литературных направлений ориентирует исследователей на изучение «избирательного сродства» между теми или иными методами, жанрами и стилями, на анализ процесса формирования и развития направления как системы, его соотношения с другими направлениями или менее определившимися художественными тенденциями (22).

<…> Конечно, любое художественное произведение (даже создаваемое по нормативным канонам) не совпадает полностью с каноном. Тем более произведение, созданное в Новое время, когда оригинальность становится одним из решающих критериев подлинного творчества. И тем не менее, даже в высшей степени талантливых вещах просвечиваются некие общие принципы и черты, роднящие их с теми или иными произведениями, которые создавались ранее или одновременно с ними. Эти типологические, контактные или генетические связи играют роль соединительных сосудов в историческом организме: они открывают в разрозненных и единичных художественных феноменах то, что делает их единым организмом искусства, живым, движущимся. Конечно, чем крупнее историко-литературные системы, тем на более высоком уровне абстрагирования выступает их родство, с этой точки зрения литературные направления играют роль неких операционных моделей, которые позволяют исследователю увидеть общие тенденции, проходящие сквозь всю толщу литературного процесса определенной эпохи. Эти тенденции являются именно общими – и оттого значительными, и оттого же никогда не совпадающими в деталях с индивидуальными характеристиками произведений, в которых эти тенденции обнаруживаются. Здесь та самая связь, которая характеризует отношения между структурой и системой. Но литературное направление – это художественная структура большого исторического масштаба: она претендует на охват существенных тенденций целой литературной эпохи и, собственно, становится ее смыслообразующим каркасом. Без таких абстракций историко-литературная наука погрязнет в ползучем эмпиризме (23). <…>

Данный текст является ознакомительным фрагментом.