ПОЛДЮЖИНЫ ЖИВЫХ КЛАССИКОВ В ОДНОМ ВАГОНЕ

ПОЛДЮЖИНЫ ЖИВЫХ КЛАССИКОВ В ОДНОМ ВАГОНЕ

24 и 25 мая в Орле состоялся XII съезд писателей России. Господи, уж как отрадно-то! Значит, еще живы, еще шевелятся, еще голос подают…

Меня на съезд не позвали, видимо, по соображениям моей вопиющей дряхлости. Правда, 86-летний Михаил Алексеев там был, может, и вдохновенную речь сказал, не знаю, а ведь трудно предположить, что он резвей меня. Более того, на мой взгляд, у него порой наблюдается очевидная заторможенность, пробуксовывание. Смотрите, вот уж сколько раз жаловался дорогой Михаил Николаевич, что ему за первую же напечатанную вещь, повесть «Солдаты», хотели в 1952 году дать Сталинскую премию, но не дали. Однажды своим проникновенным рассказом об этом ужасном событии довел чувствительного Владимира Бондаренко чуть не до рыданий. «Да как вы сумели пережить такое! — сокрушался он. — Ведь тут и спиться можно было, и свихнуться, и в петлю полезть»… А сколько раз слышали мы тоже во всех дотошных подробностях еще и о том, как в 1982 году уже стоял М.Алексеев в списке Ленинских лауреатов за роман «Драчуны», но опять не дали, аспиды!

Казалось бы, уж хватит, довольно хотя бы о первой обиде полувековой с лишним давности. Тем более что и она, и вторая обида многократно перекрыты, стерты, истреблены званием Героя Социалистического Труда, множеством орденов, в том числе двумя — Ленина, а премии, начиная с Государственной СССР (дважды!) и кончая Министерства обороны, и перечислить невозможно. А многолетнее секретарство в обоих Союзах писателей? А депутатство в обоих Верховных Советах? А 22-летнее пребывание в высоком кресле главного редактора журнала «Москва»? Тут же еще и звание почетного гражданина Саратовской области и города Щебекино, и члена Академии российской словесности, и, наконец, небывалый дотоле на Руси юбилейный «Алексеевский фестиваль» в родной Саратовской области, поди, с фейерверком и пушечным салютом,

И вот, несмотря на все эти многолетние вороха благ, на буйное пиршество жизни, совсем недавно со страниц «Завтра» мы опять раз за разом с перерывом в три месяца услышали терзающий душу рассказ о неполученных премиях… Так что это, как не очевидная зацикленность и как бы излишняя и скорбная сосредоточенность на одном пунктике?

Потому дело с моим неприглашением, пожалуй, все-таки не в персональном маразме товарища Бушина. Просто без него съезд было провести как-то уютней. Но я свое словцо все-таки вот сейчас и скажу.

На съезде, как полагается, отчетный доклад о проделанной работе сделал, естественно, председатель Союза писателей тов. Ганичев Валерий Николаевич, доктор филологии. 26 мая в виде статьи часть доклада напечатана в «Правде». Хорошая статья получилась. С поясным портретом автора. Пробежав его по-быстрому глазами, я порадовался обилию писательских имен в самом начале же: Гоголь, Тургенев, Достоевский, Лесков, Фет, Горький, Леонид Андреев, Бунин, Пришвин, Габдулла Тукай, Шолохов… Прекрасно! Какие имена! Душа радуется…

А потом стал вчитываться. И что я увидел? Бесконечные горькие жалобы… Разумеется, этим жалобам нельзя не сочувствовать, их нельзя не поддержать, ибо они не о полувековой давности обидах, а о нынешних. Да, именно так, но при этом, увы, они же обращены к небесам…

Читаю: «С 1990 года прекратилось всякое финансирование нашего творческого Союза… Нет ни строчки в бюджете…» Конечно, возмутительно! Однако же, а кто именно прекратил финансирование, кто составляет бюджет — Гоголь и Тургенев или министр финансов Федоров, а потом его нынешний приемник Кудрин? Неизвестно. Точнее, вот кто: «современное государство», «страна и ее лидеры», которые, видите ли, «не считают возможным и нужным поддерживать литературное дело страны». Позор! Но кто стоит во главе государства, кто эти лидеры — Достоевский, Фет или их предполагаемые читатели Путин и Фрадков?

Бегу по строчкам дальше: «Удивительно: за десять лет были поддержаны финансовые воротилы, магнаты, а вот дело великой русской литературы…» Какие воротилы — Шолохов? Нет, это Березовский да Ходорковский, Гусинский да Вексельберг, Фридман да Смоленский…. А «поддерживали» их, т. е. за гроши отдали величайшее народное богатство — Тукай? Нет, Горбачев и Ельцин, Чубайс и Черномырдин. А теперь «поддерживает», то и дело твердя, что пересмотра грабиловки не будет, тот же Путин, гипотетический читатель Фета, и вся его гоп-компания.

Читаю, уже скрежеща зубами: «Дума, Совет Федерации боятся творческих союзов». А кто во главе Думы — Горький? Кто руководит Советом Федерации — Леонид Андреев? Запишите, уважаемый Валерий Николаевич: в Думе — знаток марксизма Грызлов, в Совете Федерации — гениальный даже по внешнему облику Миронов. Нет, дорогой председатель, они не боятся Союза писателей, а просто плюют на него, а вот вы действительно боитесь их, да так, что даже не смеете вслух произнести хоть одно имечко, прячась за частокол: Гоголь… Достоевский… Горький….

«Нет возможности представить на телеэкранах образцы подлинной литературы. Нет элементарного внимания к личности писателя, пренебрежение…» и т. д. Не только нет внимания, дорогой Валерий Николаевич, но даже растет пренебрежение к нам. Помнится, на какой-то наш съезд все-таки прислали манекенщицу В.Матвиенко, тогда вице-премьера. А теперь?.. Ну, неужели не можете встать и сказать на всю страну как собрат Пушкина и коллега Горького: «Вы, товарищ Путин, на открытие Еврейского культурного центра в Марьиной Роще не только явились, как штык, предварительно сладко отобедов с Хазановым в подаренном ему Лужковым особняке, но и речь там толкнули, еврейские анекдоты травили, а нас, членов Союза писателей России, более шести тысяч, но вы и не ворохнулись. Как же вас теперь называть: президент России или ходец по ковровым дорожкам, ведущим в синагогу?»

«Правда» 3 июня напечатала еще о съезде статью Виктора Кожемяко «Возвысить попранное слово!». Ну что за слог!.. Здесь примечательны слова Владимира Личутина, сказанные, видимо, в ответ докладчику: «Непонятно, куда наши вопли обращены». То есть не к небесам ли? С этим нельзя не согласиться. Но дальше странно было прочитать: «Если власть нас не признает… то, значит, какая у нас власть?» Во-первых, странно, что 65-летний лауреат премии имени Льва Толстого до сих пор не понял, какая у нас власть. Во-вторых, еще более странно, что свой вопрос он огласил с трибуны только после того, как понял, что власть не признает «нас», т. е. писателей. А его учитель Лев Толстой считал себя «адвокатом стомиллионного крестьянского народа», и для него главным было то, что власть, как и теперь, «не признавала» этот народ, а не его лично.

Еще содержательней вот что. Один неназванный гость съезда, ехавший в Орел вместе с делегатами, поделился, видимо, с трибуны «грустным наблюдением». Идут, говорит, по вагону «поистине выдающиеся отечественные писатели», «живые классики»: идет Герой Труда и суперлауреат Михаил Алексеев, идет Герой и Ленинский лауреат страстный Егор Исаев, идет такой же Герой и мультилауреат Валентин Распутин, идет почти столь же обильный лауреат Василий Белов, идет Владимир Крупин, не очень лауреат, но автор «Живой воды» и, значит, тоже весьма живой классик, идет Виктор Лихоносов… Ровно полдюжины. Идут и идут, «а на них… никто не обращает внимания!» — горько и гневно воскликнул гость съезда и повторил за ним Виктор Кожемяко. И с чувством добавил: «Можно представить нечто подобное в советское время?»

Интересно, а чего они ожидали? Что пассажиры устроят бурную овацию? Или вскочат и рявкнут: «Слава живым классикам!» Или запоют «Вы жертвою пали в борьбе роковой?..» Даже когда Пушкин появлялся в театре, то, по воспоминаниям современников, лишь все бинокли и лорнеты поворачивались в его сторону и на сцену уже никто не смотрел. Однако, никто не шумел «Да здравствует солнце русской поэзии! Ура!»

Мне в жизни приходилось встречать на улице, в метро, в театре некоторых известных писателей, с которыми не был знаком. Например, встречал Пастернака — один раз на Тверском бульваре, второй раз в метро, третий — в Консерватории (он мне тогда билет на концерт Нейгауза продал). Но если бы в трамвай вошел даже Лев Толстой, я, конечно, лишь уступил бы ему место и постарался искоса разглядеть его. А что еще? Неприлично же глаза пялить или затевать разговор, если человек тебя не знает, тем более орать: «Привет зеркалу русской революции!»

Конечно, было бы отрадно, если хотя бы уже перед Орлом кто-то в вагоне узнал, скажем, Алексеева и воскликнул: «Михиал Николаевич, дорогой, вы ли это? Да как же я сразу-то не разглядел? Ведь я ваш давний-предавний читатель. Приобретал все ваши книги. Читаю и перечитываю. Отменно вы поработали. Наслаждаюсь…»

Да, приятно, если бы состоялся такой примерно разговор. Но ведь могло случиться и совсем иное. Дело в том, что не так давно М.Алексеев со страниц «Завтра»(№ 18 03) на всю страну рассыпался в любезностях, похвалах и благодарностях своему земляку саратовскому губернатору Д. Ф. Аяцкову. За что? Может, губернатор своим умным руководством добился того, что саратовцы живут лучше, чем другие россиянцы? Увы, приведу лишь две цифры Госкомстата: в среднем по стране месячный заработок составляет 5500 рублей, а в Саратовской области — 3330, т. е. на две с лишним тысячи меньше (Советская Россия. 27.5.04). Или за то благодарил Алексеев, что Аяцков отказался от идеи создания в области публичных домов, а те, что есть, приказал закрыть? Нет, не слышали мы это.

Так за что же человек с Золотой Звездой Героя и с двумя высшими орденами на груди, Шолоховский лауреат рассыпался мелким бесом перед человеком, который входит в пятерку самых отъявленных любимцев народ: 1.Горбачев, 2.Ельцин, З.Чубайс, 4.Черномырдин и, конечно же, 5. Аяцков. Оказывается, как сам писатель радостно сообщил, за то лишь, что губернатор «вновь и вновь» помогает изданию его сочинений. Помните, что сказал В.Личутин? Если «нас» не признают, то какая же это власть!» А в данном случае нас «признают» да еще как! Издали не то пять, не то десять наших книг. Значит, это прекрасная власть, на нее молиться надо.

А вот представьте, что среди пассажиров оказался бы майор ФСБ В.В.Александров из саратовского города Балашова. Он мог бы подсесть к Алексееву и сказать: «Знаете ли вы, дорогой землячок, что в нашей с вами родной области один за другим останавливаются заводы? В моем городе уже несколько лет стоит сахарный завод, а он был один такой на всю область. Известно ли вам, что в моем Балашовском районе зарплата еще ниже, чем в среднем по области — всего около 2000 рублей. А хлеб в прошлом году подорожал на 40 процентов. Кто же при такой жизни купит ваш прекрасный восьмитомник? А лечитесь вы где? Надо думать, в президентской поликлинике, в каком-то ЦКБ? Уж, конечно, там нет того, что у нас в Саратовской области: больные идут к врачу со своими шприцами, перчатками, ватой, а торговцы лекарствами покупают себе миллионные «мерседесы». Вы писали в «Драчунах» о голоде 1933 года. Ужасная картина! Но ведь все-таки это было семьдесят лет назад. А нынче-то без засухи и неурожаев у вас на глазах мрут по миллиону в год — это как? В том 33-м году Шолохов, медаль которого у вас на груди, не выдерживал «дистанцию времени» в пятьдесят лет, а тогда же метал бесстрашные письма Сталину и тем спас от голодной смерти сотни тысяч своих земляков. А вы что сейчас пишете? Мемуары! И очень живописно рассказываете то о своих недополученных премиях, то о том, какие муки претерпели вы с публикацией одного-двух своих сочинений, то как с Владимиром Солоухиным рыбалить на Волгу ездили, какую вкусную ущицу едали. Ну-ну, успехов вам».

А тут, вообразите, с другого боку подсел бы с газеткой другой Александров, Павел из самого Саратова. И сказал бы: «Помню я ваш фестивальчик, Михаил Николаевич, помню. Незабываемо! Постарался Аяцков для вас, отгрохал… Но ведь Саратов-то рушится, избиты до предела дороги, а губернатор двугорбого верблюда завел и скачет на нем в своем поместье. Ему прислуга говорит: «Дмитрий Федорович, да вы как султан!» Он отвечает: «Я и есть султан Саратовский!» В городском бюджете не хватает денег на многие социальные мероприятия, а он, как писали, за 52 тысячи евро забронировал каюту высшего класса на сублайнере для поездки в Афины на Олимпийские игры…

И вот недавно всех жителей области как громом поразила весть о привлечении к уголовной ответственности этого фестивальщика и олимпийца. Все с облегчением вздохнули. Да что там, вся область ликовала! Наконец-то правда восторжествует. Будет предел тому беспределу, что творится у нас под руководством верблюжьего наездника. 70 миллионов рублей из бюджета области найти не могут. Прокурор Бондар вызвал Аяцкова, предъявил ему обвинение и взял подписку о невыезде. Но тут произошло поганое чудо. Видимо, как я понимаю, дело не согласовали с Ельциным, и тот взбеленился: Аяцков же его любимец, он его даже в преемники прочил. И ЕБН учинил взбучку ВВП. И вот сообщили: уголовное дело возбуждено преждевременно. Да еще какой-то премией его наградили. Какой? У нас все знают, что еще в 1998 году к вашему восьмидесятилетию администрацией Саратовской области в лице, конечно, верблюжатника Аяцкова и Союзом писателей России учреждена Всероссийская премия имени Михаила Алексеева. Так вот мы и гадаем: не эту ли премию ему вручили?.. Однако, заметьте, не сказано, что дело прекращено за отсутствием состава преступления, как было, если помните, например, с Гусинским, но только — возбуждено преждевременно. Так что мы надежды не теряем. Но и вы, Михаил Николаевич, будьте начеку: могут вызвать в качестве свидетеля. А вдруг обнаружится, что на издания ваших книг да на «Алексеевский фестиваль» из тех 70-ти пошло миллиончиков 10? В самом деле, не из своего же кармана Аяцков благодетельствовал вам. Что тогда? Неужели не понимаете, что он вас с вашим фестивалем, как ширму для себя и для своего верблюда использует? А? Словом, будьте начеку!..»

Да, вот так достопечально могло обернуться дело с М.Алексеевым. А с другим Героем — с Егором Исаевым? Если б его узнали, могли бы сказать: «Егор Александрович, по выражению Виктора Кожемяко, вы не только живой, но и страстный классик. До восьмидесяти дожил, а все страстный! Кто ж не помнит ваших пламенных речей, громокипящих статей, вдохновенных поэм!.. Кстати, замечательные поэмы «Суд памяти» и «Даль памяти», принесшие вам Золотую Звезду, Ленинскую премию и кучу других наград, кажется, вот уже лет 15–20 не переиздавались. Неужели издателя не находится? А пора бы! Ведь теперь что угодно можно издать, лишь бы деньги были.

Но что же теперь вы так молчаливы? Ваша нынешняя творческая скромность или латентность на фоне былой бурной активности выдающегося советского патриота озадачивает многих. Вот и биографы ваши отмечают: «В последнее десятилетие изредка(!) печатает стихи». И приводится лишь один-единственный пример: журнал «Москва»№ 5 99. Но если напрячь память, то можно привести еще, по меньшей мере, один пример: более раннюю статью в «Правде», написанную в ответ на статью там же «Муса Джалиль и куровод Исаев» и запомнившуюся похвалами Черномырдину за его чуткость и человечность. Как вы могли, классик! Ведь даже нынешний американский президент, первый разбойник в мире, и тот обругал Черномырдина не то кровососом, не то муравьедом.

Но если не находится издатель-доброхот, неужели у вас денег нет у самого для издания своих великих поэм? Ведь вот критик С.Чупринин уверяет в своем отменном энциклопедическом справочнике, что еще в 95 году вам, еще кое-кому Ельцин за хорошее поведение (может, в частности, и за похвалу тому же муравьеду Черномырдину) выписал в довес к уже имевшейся повышенной, как у Героя, еще и не то «президентскую», не то «лауреатскую» премию. Надо думать, это не хухры-мухры. А в совокупности с первой — о-го-го! За десять лет можно было бы скопить на собрание сочинений в 10 томах с золотым обрезом.

Так, может, в этом и вся загадка вашей латентности: громким словом, неосторожным жестом, неожиданным чихом боитесь спугнуть президентского ангела-хранителя с платежной ведомостью в руце? Вот один из вас и пишет поэму из XIII века о том, как Русь угнетали татары, в расчете на то, что читатель сообразит, что это о дне нынешнем, а другой — вообще молчит.

Но вон Юрий Бондарев. Он и в 89-м году по моральным соображениям отказался быть в числе учредителей демократского ПЕН-центра во главе с Андреем Битовым, и в 90-м в знак протеста против публикации Солженицына вышел из редколлегии «Нашего современника», и в 91-м подписал «Слово к народу», и в 93-м возглавил защиту Союза писателей России, и в 94-м отверг ельцинский орден, и в 98-м произнес антирежимную речь о Сталине и гордо заявил «Я — сталинец!»… А главное, все эти годы он выступает с публицистическими статьями и романами, где твердо и гневно протестует против контрреволюционного переворота и ограбления родины, защищает русскую культуру: «Искушение» (1992), «Непротивление» (1996) «Бермудский треугольник(2000)… А ведь Бондарев тоже получает «президентскую» или «лауреатскую» пенсию. Значит, он не боится ее потерять. А вы? Потому и молчите? Что, разве без нее прожить не смогли бы?»

А что, если бы среди пассажиров оказался еще и Борис Зиновьевич Чистяков из поселка Вохтога Грязовецкого района Вологодской области. Ныне он пенсионер, а был известный всей области человек, прошедший путь от рядового лесоруба до директора Монзенского леспрохоза, орденоносец, почетный мастер лесозаготовок, заслуженный работник Народного контроля, в первую очередь уничтоженного Ельциным.

Вот подсел бы он к Василию Белову и сказал: «Земляк, радость-то какая! Своими глазами вижу вас, живого классика, хоть вы и с палочкой уже. На съезд едете? Хорошо. А помните ли свою статью «Бесстыдство» в «Русском Севере»? Года два-три прошло, а я все забыть не могу. Здорово вы тогда врезали по этой уже припутинской грабиловке. Ну молодец! Лихо! Вся область вам аплодировала. Вот, мол, каков наш земляк Василий-свет Иванович. Вот он, вологодский мужик! Ему хлеба не надо, а вынь да положь правду-матку! Он на пути к ней ничего не пожалеет, никого не пощадит, ничего не побоится!

Но два-три года небольшой срок, правда. И ведь ничего не изменилось. Наоборот, все стало еще хуже. Гибнет Монзенский леспромхоз, которому я отдал всю жизнь. Давал он государству в год по миллиону кубов леса, а теперь — 300 тысяч. Его купил за гроши со всеми потрохами и с людьми какой-то Фокс из Москвы. Техника вся износилась, а он ничего не вкладывая, знай стрижет дивиденды…

Вот лежал у меня на печи бывший вальщик леса, а ныне заслуженный пенсионер Копии Игорь Михайлович. Он мне говорит:

— Зиновьич! Какие же мы дураки! Ведь уже при коммунизме жили: и больница, и учеба бесплатные, харчи копеечные, билеты на любой транспорт — дешевка, на курорт — только заикнись, путевка бесплатная, да еще директор на дорогу денег даст. Что нам, дуракам, было еще нужно? Ан нет! Капитализма вкусить захотели. Вот он и пришел на нашу погибель.

Так вот, говорю, стало еще хуже, чем при негодяе Ельцине. В точку вы тогда сказали: бесстыдство! Но включаю намедни телевизор и что ж я вижу? Драгоценный наш земляк Василий Иванович, краса и гордость Вологодчины да и всей страны, из рук, мягко выражаясь, покровителя этого всероссийского бесстыдства получает какой-то орден. Прошло недолгое время, получает он из тех же белых ручек еще и какую-то премию. Уж мы и не знаем, в какую сторону теперь глядеть. А, Василий Иванович? Может, в твоей Тимонихе расцвет настал? Или вы поверили, что у вологжан средний заработок уже достиг 5000 рублей? Знаете, как его сделали? К зарплате в 550–700 рублей доярки совхоза «Демьяновский» приплюсовали 2 миллиарда 800 тысяч нашего обитателя Леши Мордашова да американца Эльперина, а потом поделили на всех жителей, вот и получилось 5000.

Уж извини, землячок, а я обо всем этом, в том числе и о твоих нынешних наградах-премиях написал в «Русском Севере». Может, расскажешь об этом на съезде?»

А если бы я сам ехал в этом вагоне, то подошел бы к Владимиру Крупину и сказал: «Непостижимый вы для моего ума человек, Владимир Николаевич! Не было вам и двадцати лет, а вы уже — член КПСС, а теперь преподаете в Духовной академии. Нет, я не отрицаю права на перемену взглядов, убеждений. Но все-таки лет тридцать были вы коммунистом. Никто ж вас силком в партию не тащил. Вон ваш друг Распутин, или Личутин, или Проханов не хотели вступать и не вступили. И вот читаю ваше выступление на недавнем Восьмом Всемирном русском соборе, которое в виде передовицы под заголовком «Что общего у света с тьмой?» напечатано в газете «Российский писатель» № 5 за этот год: «Для меня слова «коммунист» и «демократ» — синонимы».

Из этого следует, что, во-первых, вы сами с юности лет тридцать были родным братом Валерии Новодворской, а потом бросил бедную девочку на произвол судьбы и убежал в Духовную академию. Во-вторых, да вы понимаете ли слово «синоним»? Ведь это тяжкий грех ставить на одну доску коммунистов, которые в огне Гражданской войны и иностранной интервенции со всех сторон да еще в борьбе против бесчисленных самостийников сумели сохранить единую Россию, приумножить ее земли и в исторически ничтожный срок вывести к небывалой вершине могущества и славы, — ставить их на одну доску с вшивыми демократами, которые развалили единую державу на 15 кусков, ограбили наш народ, надругались над ним и теперь изводят миллион за миллионом. Как за свой «синоним» перед Богом-то отвечать будете?

Читаем дальше: «Коммунисты и демократы пользуются не ими созданным». Это как понимать? Ходорковский — да, обокрав народ, пользуется тем, что не он создал, а народ под руководством коммунистов. А чьим трудом пользуются коммунисты? К примеру, я, что, за счет Крупина живу? Это он дал мне образование, построил квартиру, хотя бы купил компьютер? Явившись в Москву из вятской деревни, ты, братец, уже сколько здесь, все благоустраиваясь, квартир сменил, прежде чем обосноваться в проезде МХАТа, в самом центре столицы? От государства, над которым ныне глумишься, он, нагрянув из деревни, в сорок лет уже имел отдельную квартиру, а я, в восемнадцать лет ушедший из Москвы на войну, я — коммунист, лишь в пятьдесят за свои трудовые приобрел отдельную.

И дальше ублажаешь антисоветчиков: «Коммунисты и демократы ненавидят Христа. Одни гнали церковь Христову явно, другие, сегодня, иезуитски изощренно». Да, коммунисты в иные поры «гнали» церковь, например, когда она в Гражданскую войну решительно встала вкупе с интервентами на сторону свергнутой народом буржуазии, помещиков, их паразитического строя. В тех «гонениях» и видите вы причину того, что «СССР рухнул». Только в этом!

Сия мысль так тешит ваше патриотическое сердце беглого коммуниста, что повторяете ее несколько раз. Например, «один батюшка, — говорите, — высказал мне такую догадку, в которую я верю». А дальше — вовсе не догадка, а как бы реальный факт сообщил безымянный батюшка: «Мы за безбожные власти не молились». Будто бы на литургии в молитве «О Богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея Господу помолимся!» в храмах «повсеместно» выбрасовалось слово «властех». Именно поэтому, ликуете вы, «и слетели безбожные власти». Как же так? Ведь литургию установил сам Христос на тайной вечере, а первые литургии составлены апостолами Иаковом и Марком. Мыслимое ли дело, хитрить и проказничать с литургией? И кому? Самим священнослужителям!

Значит, ни Горбачев и Ельцин, ни Яковлев и Шеварднадзе, ни Рейган и оба Буша ничуть не виноваты в развале страны, — русский патриот Крупин всю эту шарагу оправдал! А всю вину взвалил на безымянных священников.

Но как же так? Ведь и церковь кое-кого «гнала» и сколько лет, и еще как изощренно — вплоть до сожжения, как было с протопопом Аввакумом, главой старообрядцев. И за что? За то лишь, что люди хотели, как прежде, молиться двуперстием. И однако же, несмотря на вопиющую несправедливость и жесткость этого гонения, церковь жива… Здесь замечу: я, коммунист, пригласил отца Михаила, протоиерея из Иванова-Вознесенска на свой недавний юбилейный вечер в ЦДЛ. Он там еще и доброе словцо сказал со сцены. Это почему же я так поступил — из ненависти к Христу?

А известный вам уважаемый отец Дудко говорит: «Я уверен, что в Советское время жажда веры в Бога была сильнее, чем сейчас. Поэтому не надо Советское время называть безбожным… В годы войны русский человек шел на подвиги с открытой к вере душой, даже если он не всегда и понимал свое стремление к вере. Потому и Александр Матросов, и панфиловцы, и летчик Гастелло — это наши русские святые люди, с их помощью Россия обрела свою великую победу, свою Пасху, свое воскрешение».

Можно с этим соглашаться или нет. Я бы лично сказал не о большей жажде веры в Бога в Советское время, а о большей близости к Нему, как символу духовного совершенства. Да, можно и не соглашаться, но в рассуждениях о. Дудко, который знает ведь, что названные им «наши святые» в большинстве своем были коммунисты и комсомольцы — душевная доброта и любовь к людям, ко всем соотечественникам, а у вас, Крупин, — злоба и ненависть. А о. Дудко пронес свои убеждения через тюрьму в те годы, когда вы получали премии, ордена да высокие должности с квартирами в придачу.

Ведь вон как изощряетесь вы в своем антикоммунизме, как бы замешанном на православии. Рассказываете, будто были свидетелем отпевания «одного человека» в одной сельской церкви: «Я спросил, кто усопший. Старушки ответили мне: «Коммуниста хороним, батюшка. Всю жизнь с нами боролся, весь измучился. Пусть хоть на том свете отдохнет».

Думаю, что сей анекдотец рассказал вам, живой классик, кто-то из нехристей. А может, Познер или Сванидзе. Ведь с точки зрения церковно-религиозной тут полная чушь. Во-первых, не могли верующие старушки назвать в церкви какого-то пришельца «батюшкой», когда перед ними их настоящий батюшка. Во-вторых, усопший, судя по всему, был каким-то чрезмерно рьяным деятелем с партбилетом, и очень мало вероятно, чтобы он хотел и его стали бы отпевать в церкви. В-третьих, на отпевание такого человека едва ли пришли бы богомольные старушки. В-четвертых, если человек до самой смерти только и занят был тем, что отравлял людям жизнь, то душа его попадет не в рай, а в ад, где не блаженный отдых, о котором говорят выдуманные старушки, а одни сплошные муки. Настоящие старушки не могли этого не знать.

Так что, верующий писатель Крупин не знает и выдает за правду байку, в которой и персонажи и ситуация высосаны из пальца. Это тем более странно, что ведь вы были немало лет не только орденоносным секретарем Правления Союза писателей СССР, парторгом, но, повторю, по совместительству и преподавателем Духовной академии. Академии!..

С какой злобой говорите вы не только о коммунистах, но о родине в целом: она для вас то ядовитая «змея», то «атомный монстр». Ну, это уж точно в один голос с Новодворской. Или вам с ней неведомо, где настоящий-то монстр, в два глотка проглотивший население Хиросимы и Нагасаки? И тут хотите поставить на одну доску убийц и спасителей. Или не знаете, что «атомные монстры» еще и Англия, Франция, Израиль, Китай, Индия, Пакистан… Нет, вам надо непременно свою родину ткнуть лицом в грязь.

И неудивительно, что с такой легкостью, даже лихостью вы ее похоронили: «Прощай, Россия! Встретимся в раю». Черт с ним, с Владимиром Максимовым, который похоронил родину и на страницах «Советской России» справил «Поминки по России», а потом в «Правде» еще и поставил на могиле «Надгробие для России». Что взять с него, он насквозь профранцузился. Что взять с итальянского похоронщика Кьеза, тоже пропевшего уже нам отходную «Прощай, Россия!» Но вы-то, Крупин, из вятского села Кильмезь…

И с чего взяли вы, что с вашим партбилетом, медалями да орденами, с вашим лицемерием и злобой попадете вместе с Россией в рай?

Да, случались у церкви неприятности и позже, например, при Хрущеве. Так он же был последним коммунистом и первым демократом, предтечей Ельцина. А о Сталине, настоящем коммунисте, на панихиде в день его похорон патриарх Алексий сказал: «Его славные деяния будут жить в веках. Мы же, собравшиеся для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Ни один вопрос, с каким бы мы к нему ни обращались, не был им отвергнут; он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного, благодаря его высокому авторитету, сделано для нашей Церкви нашим Правительством. Память о нем для нас незабвенна… Наша молитва о почившем будет услышана Господом…» Вот как говорил патриарх о человеке, имя которого писатель-патриот стесняется произнести на людях.

А что ныне? Крупин уверяет: «Авторитет церкви не только высок, но непререкаем. Что сказала церковь, то свято». Лепота!.. Но немало на Руси людей, которые думают так же, как В.Гребенщиков из поселка Столбовая Московской области. Он пишет, что ныне «Антихрист в лице своего воинства, напялившего маску демократов, идет в церковь и крестится там, заманивая в слепую веру — в духовное рабство трудящихся России… Главные организаторы ограбления и порабощения побежали в церковь». Крупин этих главных организаторов величает «братьями во Христе».

А Гребенщиков указывает тем, кто не слеп: «К сожалению, церковь вместо того, чтобы встать на сторону порабощаемых и поднимать их на борьбу за свою свободу, сама обнимается с этим Антихристом… Сотрудничество церкви с такой властью за то, что она (ограбив народ!) строит храмы, бросает ей подачки и подчиняет ее своим эгоистическим целям, превращает в орудие духовного порабощения людей, — разве все это соответствует заповедям Христа?»

И вот что особенно важно запомнить вам, Крупин: «Терпению народа все равно придет конец. И тогда он вспомнит, кто с кем обнимался и сотрудничал в это смутное, трагическое для него время»(Советская Россия, 10.4.04).

Дальше оратор показал себя убежденным противником не только новейших достижений, но и такой вековечной и благотворной потребности, как изучение иностранных языков. Вот полюбуйтесь: «После XX съезда партии русский язык начинал быть (!) в загоне, вдвигался (!) в сознание английский». Это как же он вдвигался? А вот, оказывается «в 1984 году в СССР английский учили более десяти миллионов студентов… (Так что, при этом у них из памяти выдвигали родной язык?), а русский в США учили только 28 тысяч студентов». Господи, и это с трибуны Всемирного собора говорит писатель, и это печатается ныне в писательской газете!

Во-первых, при чем здесь XX съезд? В нашей стране иностранные языки учили всегда — и до съезда, и до войны, и в царское время. Мой отец после окончания реального училища, кажется, неплохо знал немецкий и французский. Я был бы счастлив, если, кроме английского и немецкого, мне вдвигали бы еще французский, итальянский и испанский. Можно лишь радоваться тому, что столько нашей молодежи учили английский, как и другие языки, ибо английский — писатель должен бы знать и это — самый распространенный язык в мире. А американцев можно только пожалеть, что столь немногим из них вдвинули русский, хотя он и не так распространен.

В этой области, увы, паритет с американцами невозможен. А вот в других весьма желателен и даже необходим. Недавно президент Путин сообщил, что в этом году на территории России будет проведено два десятка совместных российско-американских мероприятий. Вот и спросил бы Крупин, как он выражается, «брата во Христе Владимира»: «А сколько пройдет совместных мероприятий на территории США?»

В речи под видом русского патриотизма и православия явлено было миру немало всякого вздора, ярко характеризующего и оратора, а теперь и редактора газеты. Например: «Полет Гагарина был использован для поднятия мощной антицерковной волны. Как иначе — Гагарин Бога не видел в космосе, как тут не усилить разрушение храмов». Кто, когда, где связывал полет Гагарина с делами церкви? Хрущев, что ли? Так ему никакой Гагарин не нужен был для оправдания своего самодурства. Или академик Гинзбург? Так назови его по имени!

Нет, с конкретными именами у Крупина дело обстоит слабо. Он предпочитает выражаться уклончиво: «один человек», «один специалист», «один батюшка», «казанский муфтий», безымянные старушки, безымянная статья безымянного автора и т. п. Так спокойней вкушать блаженство…

Напомню еще раз, что это не статья, а выступление на Всемирном русском соборе. Там наверняка было немало антисоветчиков и ненавистников коммунизма со всего света. В таком обществе неприлично говорить, что коммунисты сумели поставить Россию в ряд с Америкой, а кое в чем — впереди, демократы же мечтают догнать и перегнать Португалию. И оратор доходит даже до того, что приводит слова Сталина об известной фултонской речи Черчилля, но Сталина не называет, — в этом обществе неприлично.

Со страниц «Завтра» Крупин однажды возгласил: «Бушин — лучший критик современности». Но я же коммунист, он знает это, да и по моим писаниям видно. За что же мне, коммунисту, он отвесил такую оголтелую похвалу?

В другой раз встречает меня в Союзе писателей, радостно улыбается, заключает в объятья и лобзает. Коммуниста! Если это для него синоним «демократа», то, вероятно, отлобзавшись со мной, он побежал лобзать Хакамаду и Немцова.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.